Наталья Смирнова - Москва Нуар. Город исковерканных утопий

— Я полковник РУБОПа.

— А от меня-то вы что хотите?

— Ты знаешь, — сказал Феликс и сделал быстрый глубокий вдох, чтобы удержать себя в руках. — Говорят, она умирала несколько часов. Так вот ты, сука, умирать будешь в десять раз дольше. Ты думаешь, я тебя посажу? Нет, не думаешь, конечно… — он постарался улыбнуться поласковей. — Знаешь, что улик не хватит. Только мне улики на хер не нужны… Я тебя сам убивать буду…

Ублюдок ухмыльнулся. Феликс едва поверил своим глазам — но тот действительно хмыкнул без малейшего испуга.

— Так вы решили, что это я ее убил?

— А ты думал, никто не догадается? Правильно: ни следов, ни, главное, мотива… Только мне повезло. Я случайно узнал про некоторых других твоих знакомых. Про то, что с ними произошло за этот год. Тот год, когда ты вдруг пропал… Когда никто не мог тебя найти. Кроме тех немногих, кто все-таки встречался с тобой — и вскоре после этого умирал. Ну или оказывался овощем под капельницей — как Мезенцев…

— Постойте. Глеб же на машине разбился.

— Ага. На машине. Слетел в кювет, после того, как кто-то подрезал его «бэмку». Подрезал и скрылся…

— Вы думаете, это был я? Ну вы даете… У меня и прав-то не было никогда… Хотя что вообще вы меня заметили — это, конечно, круто… Говорите, вам везет?.. — Коренев глянул на Феликса в упор, и тому стоило некоторого усилия выдержать его взгляд. Но он выдержал, конечно, — ублюдок снова опустил глаза, снова закивал:

— И решили, значит, что я их убиваю… Одного только не пойму — зачем это мне?

— А затем, что ты, сука, всем им завидовал. Затем, что ты всю жизнь сосешь. Затем, что ни хера у тебя не получалось никогда. Затем, что ты, говно, ненавидишь тех, у кого все хорошо, у кого все получается, кому везет…

— Везет… — перебил его Коренев, глядя пристально. — Что, по-твоему, это значит — везет?.. Ты считаешь, что способен судить, кому везет, кому нет?.. Полагаешь, что тут существуют какие-то закономерности?.. Естественно… Мы всегда во всем ищем логику, закономерность. Точнее, навязываем их. Просто потому что мы мыслим в этих категориях, иначе не умеем… Только их на самом деле нет, — он медленно, не отводя взгляда, помотал головой. — Нет нигде, кроме наших голов. Вот чего вы все не хотите понять. Чего я сам долго, очень долго не понимал. Я все думал, существуют какие-то правила. И я старался их соблюдать! Дело свое — делать добросовестно. Слово свое — держать. Никого не подставлять… Все думал, если я буду по-хорошему, то и со мной будут по-хорошему… — дернул углом рта. — Все это, конечно, херня. Нету никаких правил. Ничего не зависит ни от твоих личных качеств, ни от количества затраченных усилий. Просто — везет или нет… Только ведь и это, — он вдруг сделал полшага к Феликсу, придвинувшись почти вплотную, — ничего еще не значит. Вот что я пытаюсь вам объяснить! Вот зачем я ко всем вам прихожу — чтоб вы хоть под конец задумались. Закономерностей не существует и тут тоже. И если даже тебе везло все время — это не гарантирует тебя ни от чего. Ни-от-че-го…

— Ага, — Феликс в свою очередь чуть подался вперед, вынудив визави отступить, — и ты, значит, взял на себя роль судьбы?

Коренев хмыкнул:

— Не слушаешь… Тебе все подавай смысл. Подавай виноватого. Естественно, так легче — если есть кого обвинить… — он отступил еще на шаг, словно для того, чтобы разглядеть Феликса целиком. — Пойми: некого винить. И ничего не сделать… — еще шаг назад — и тут на него сбоку налетели какие-то громкие жестикулирующие молодцы. Произошла небольшая толкотня, в результате которой Коренев оказался от Феликса уже метрах в пяти. Как-то очень ловко и ненавязчиво пристроившись молодцам в кильватер, он двинул прочь, в обход фонтана — быстро наращивая шаг, норовя скрыться за все новыми и новыми спинами.

Дав уроду удалиться шагов на пятнадцать, Феликс двинулся следом. Никакого плана у него не было — но по-любому отпускать козла сейчас вряд ли стоило. «Довести» до места поукромней, прикинул Феликс, стукнуть аккуратно или просто связать-заткнуть…

Следом за довольно шустрым, но ни разу не обернувшимся Кореневым Феликс пересек площадь, дошел до угла вокзала — и тут сообразил, что урод направляется в метро. Он сразу наддал, сокращая дистанцию — но только в людном вестибюле станции, только видя, как выродок пристраивается в очередь к турникету, вспомнил, что у него нет карточки. Матернувшись про себя, оглянулся на кассы — безнадежная толчея… Подумал: перепрыгну турникет — и тут же уперся взглядом в патрульных ментов. Черт…

Коренев прошел к эскалатору — Феликсу, кстати, показалось, что сам он никакой карточки не доставал… Феликс втерся в толпу у турникетов. Он отчетливо видел, как скрывается под землей Коренев. По пояс, по шею. Пропал…

Бесцеремонно прижавшись сзади к какой-то широченной бабке — та что-то возмущенно квакнула — он проскочил турникет. Расталкивая всех, бросился к эскалатору, ожидая увидеть сыплющегося по ступенькам Коренева.

Спуск на «Киевской» длиннющий — но козла почему-то нигде видно не было. Ни бегущего, ни стоящего. Что за?.. Феликс шарил и шарил взглядом, не обращая внимания на взрыкиванья тех, кому он загораживал, дорогу.

Нету… Нету…

Вот так… Ловко. Сука…

Потоптавшись еще с минуту, несколько раз глубоко вдохнув-выдохнув, Феликс побрел наружу.

Собственно, ничего такого не произошло. Он знал, кого искать, и он, слава богу, знал, как искать — всю жизнь этим занимался… Он, конечно, и мысли не допускал, что не найдет выродка снова. Ко всему прочему, Феликсу и впрямь ведь всегда везло…

Двигаясь к стоянке, где он оставил машину, Феликс дошел до улицы. Дождался паузы в автопотоке, шагнул на проезжую часть. В кармане заерзало, запиликало, Феликс замешкался на секунду, выцарапывая телефон… Костя из ЗИЦа… Феликс успел нажать соединение и даже повернуть голову на яростный тормозной вопль — а вот удара почему-то так и не почувствовал.

— Ало, Феликс? Ало!.. Ало-о?.. — но после короткого резкого шума в трубке завякали короткие гудки. Сорвалось. Ладно, перезвонит…

Костя отключился и снова уставился на монитор. Однако обломись, полковник. Тот Павел Коренев, которого искал питерский, помер — как следовало из справки, найденной наконец Костей — еще тринадцать месяцев назад. В Склифе, в реанимации. Черепно-мозговая, отек мозга. Его нашли в сквере у площади Европы — избитого, без лопатника и телефона. Место там, насколько Костя помнил, правда неприятное — вечно алкаши отираются.

Глупая смерть…

2007

Никита засыпает, держа меня за руку.

У него красивая кисть. Сильные пальцы, овальные гладкие ногти, выступающие сухожилия. Светлые волоски, почти незаметные, но жесткие на ощупь.