Патриция Хайсмит - Цена соли

— Не пей этого. Закажи что-нибудь получше. А это выпью я.

— Ладно. Тогда я попробую виски с водой.

Фил теперь стоял по другую сторону от нее. Он выглядел бодро, но под глазами у него залегли небольшие темные круги. Всю прошлую неделю он пребывал в дурном настроении и писал пьесу. Он прочел несколько сцен из нее на новогодней вечеринке. Фил сказал, что это более глубокая версия «Метаморфозы» Кафки. Тереза сделала приблизительный набросок декораций новогодним утром и показала его Филу, когда заглянула к ним повидаться. И вдруг до нее внезапно дошло — так вот почему Ричард такой мрачный!

— Терри, я хочу, чтобы ты сделала модель по тому наброску, что ты мне показывала. Мы ее сфотографируем. Я хочу, чтобы декорации шли вместе со сценарием, — Фил подтолкнул к ней виски и воду и облокотился на стул рядом с ней.

— Могу, — ответила Тереза. — Ты всерьез намерен ее поставить?

— Почему нет? — темные глаза Фила подзадоривали ее, он улыбался. Он прищелкнул пальцами, подзывая бармена. — Чек?

— Я заплачу, — сказал Ричард.

— Нет, не заплатишь. Это за мой счет, — у Фила в руке появился старый черный бумажник.

«Его пьеса не то что не увидит сцены, — подумала Тереза, — он ее даже вряд ли допишет, потому что у него семь пятниц на неделе».

— Я пойду потихоньку, — сказал Фил. — Скоро загляну, Терри. Будь здоров, Рич.

Она смотрела, как он отходит и поднимается по небольшой парадной лестнице, еще более потрепанный, чем она его когда-либо видела, в летних плетеных туфлях и потертом пальто, но при этом беспечно щеголяющий своим оборванством.

«Он словно хозяин, расхаживающий по дому в любимом старом халате», — подумала Тереза. И помахала ему сквозь витрину.

— Я слышал, ты приносила Филу сандвичи и пиво утром первого января, — сказал Ричард.

— Да. Он позвонил и сказал, что у него похмелье.

— Почему ты об этом не рассказывала?

— Забыла, наверное. Не посчитала важным.

— Не посчитала важным. Если ты… — Ричард медленно и безнадежно повел напряженной рукой. — Если ты провела полдня в квартире у парня и принесла ему сандвичи и пиво? А тебе не приходило в голову, что я могу тоже захотеть сандвичей?

— Если ты их захочешь, у тебя вокруг куча народу, чтобы тебе их принести. Мы же все съели и выпили у Фила в доме. Помнишь?

Ричард кивнул своей продолговатой головой, все еще улыбаясь подавленной, недовольной улыбкой.

— И ты была с ним наедине. Вас было только двое.

— Ох, Ричард… — она вспомнила, и все это было таким незначащим. Денни в тот день еще не вернулся из Коннектикута. Он провел новогодние праздники в гостях у одного из своих профессоров.

Она надеялась, что Денни вернется домой к вечеру, но Ричарду это наверняка даже в голову не пришло, он и представления не имел, что Денни нравится ей куда больше, чем Фил.

— Если бы так поступила любая другая девушка, я бы заподозрил неладное, и оказался бы прав, — гнул свое Ричард.

— Я думаю, что ты говоришь глупости.

— А я думаю, что ты — наивная.

Ричард смотрел на нее с обидой, его лицо застыло, и Тереза подумала, что наверняка он обижается на нее не только за это. Его обижает тот факт, что она не была и никогда не сможет стать такой, какой он хотел бы ее видеть — девушкой, которая его страстно любила и любит настолько, чтобы отправиться с ним в Европу. Девушкой, в точности похожей на нее, с ее чертами лица, с ее устремленностью, но при этом смотрящую на него с обожанием.

— Знаешь, ты совсем не во вкусе Фила, — сказал он.

— А кто сказал, что я в его вкусе? Фил?

— Это ничтожество, дилетант недоделанный, — пробормотал Ричард. — И у него хватило наглости сегодня тут распинаться и говорить, что тебе на меня наплевать.

— У него нет никакого права так говорить. Я тебя с ним не обсуждала.

— Ох, до чего замечательный ответ! Хочешь сказать, что если бы обсуждала, он бы точно знал, что тебе наплевать, да? — Ричард проговорил это негромко, но его голос дрожал от злости.

— С чего это Фил к тебе прицепился? — спросила она.

— Не в этом дело!

— А в чем? — нетерпеливо спросила она.

— Ой, Терри, давай прекратим.

— Ты сам не понимаешь, в чем, — заключила она, но видя, как Ричард отвернулся от нее и распластал локти по стойке бара, словно почти физически корчился под тяжестью ее слов, Тереза ощутила внезапное к нему сочувствие. Его раздражало не то, что произошло сейчас или на прошлой неделе, его раздражало все, что случилось в прошлом, и будущая тщетность его собственных чувств к ней.

Ричард ткнул сигарету в пепельницу на стойке бара.

— Чем бы ты хотела заняться? — спросил он.

«Скажи ему о поездке с Кэрол», — напомнила она себе. Уже дважды она пыталась ему об этом рассказать и каждый раз отступала.

— Ты хочешь заняться хоть чем-нибудь? — она подчеркнула последнее слово.

— Конечно, — ответил он подавленно. — Как смотришь на то, что мы поужинаем, а затем позвоним Сэму и Джоан? Может, мы прогуляемся и навестим их вечером?

— Давай.

Она терпеть их не могла. Двое самых скучных людей из всех, кого она знала, продавец из обувного магазина и секретарь, живущие в счастливом браке на Двадцатой Вест-стрит. И она понимала, что Ричард намерен показать ей их идеальную жизнь, напомнить ей, что однажды точно так же будут жить и они. Это было невыносимо, и в любой другой вечер она бы запротестовала, но сочувствие к Ричарду еще теплилось в ней, ведя за собой бесформенное чувство вины и необходимость все сгладить. Внезапно ей припомнился пикник, который они устраивали прошлым летом, в полях у Территауна, и она отчетливо вспомнила, Ричарда растянувшегося на траве и медленно-медленно обстругивающего перочинным ножом винную пробку, пока они болтали о… о чем? Но она помнила этот миг умиротворения, эту убежденность, что они делят друг с другом что-то удивительно настоящее и редко встречающееся в наши дни, и задумалась — а куда же все подевалось теперь, и на чем оно основывалось. Сейчас казалось, что даже его долговязая подтянутая фигура угнетает ее своим весом, когда он стоит рядом с ней. Она подавила чувство обиды, но оно только росло и увеличивалось у нее внутри, словно живое. Она поглядела на приземистые фигуры двух итальянских рабочих, стоявших у бара, и на двоих девушек у края барной стойки, которых заприметила раньше. Они как раз собрались уходить, и Тереза увидела, что обе они носили брюки. У одной волосы были подстрижены под мальчика. Тереза отвела взгляд, понимая что избегает их, не хочет, чтобы кто-то увидел, что она на них смотрит.

— Хочешь, поедим здесь? Ты уже проголодалась? — спросил Ричард.

— Нет. Пойдем куда-нибудь еще.

Так что они вышли из бара и зашагали вверх по улице, в ту сторону, где жили Сэм и Джоан.