Рене Баржавель - Дороги Катманду

Не обращая на суматоху ни малейшего внимания, они совершали утренний обход храма, вращая тысячи молитвенных мельниц, расположенных по его окружности, и распевая молитвы, позволяющие слиться в одно целое их движению по кругу и вращению по своим орбитам планет, галактик, всей Вселенной, а также атомов и вселенных, заключенных в каждом из атомов. Этим достигалась всеобщая гармония таких бесконечно разных и таких одинаковых элементов мира.

Рассветало. Уже можно было различить желтый цвет одеяний монахов и их поблескивающие лысины. Лампы были погашены; в лучах восходящего солнца вспыхнули краски молитв, колеблемых ветром.

Было слишком поздно продолжать попытку. Оливье подавил чувство острого разочарования, подумав, что не случись у него конфликт с обезьяной, его застали бы в самый разгар операции. Но, по крайней мере, теперь он представлял, до какого момента он может работать. Он слишком торопился, подталкиваемый нетерпением. А ведь Тед советовал ему сначала понаблюдать за обстановкой на протяжении двух-трех ночей, прежде чем приступать к делу. Американец мог подождать.

Но кроме американца была еще Джейн. И она тоже ждала.

Спустившись к ручью, он проверил мотоцикл и убедился, что никто не слил у него из бака бензин. Он напился, привел себя в порядок и даже вздремнул пару часов. Проснувшись, ополоснул лицо холодной водой, сел и задумался, пытаясь найти решение вновь возникшей сложной проблемы: как избавиться от обезьяны?

Очевидно, наиболее правильным было бы предложить обезьяне банан, напичканный наркотиком, чтобы она заснула до утра. Конечно, если она согласится сожрать его. А какой наркотик следовало выбрать? Гашиш мог вызвать у нее отвращение. Но попробовать все равно стоило. Найти гашиш можно в каждой деревне. Любой крестьянин прекрасно понимал, о чем идет речь, когда европеец жестом показывал ему, что он хочет курить. Но если ему не повезет здесь, он может вернуться в Катманду и попросить врача, чтобы тот выписал ему сильнодействующее снотворное. Правда, в этом случае он потеряет целые сутки.

Он отправился пешком в ближайшую деревню. Ему нужно было приобрести заодно и что-нибудь съестное. Он не терял надежды, что или в этой деревне, или в какой-нибудь другой найдет гашиш. И следующей ночью постарается не упустить удачу.

Состояние Джейн продолжало улучшаться. Расставаясь с ней, Оливье попросил ее не беспокоиться, потому что он собирался очень скоро вернуться, после чего они должны были уехать из Катманду. Джейн спросила: «А Свен? Свен поедет с нами?» — «Да, конечно, Свен тоже поедет», — ответил Оливье, которого этот вопрос едва не застал врасплох, но он решил, что расскажет ей все, что она забыла, позже.

Через пару часов после отъезда Оливье Джейн начала волноваться. Она то и дело спрашивала у Ивонн: «Где он? Он вернется? Когда? Почему его до сих пор нет?» Ивонн и сама не знала, куда исчез Оливье, но продолжала успокаивать Джейн.

Когда она спросила у мужа, тот заявил, что ничего не знает. Оливье будто бы сказал, что собирается раздобыть денег, чтобы увезти Джейн отсюда и положить ее в больницу. Тед выразил надежду, что Оливье не совершит какую-нибудь глупость и добавил, что в любом случае умывает руки.

— Но ты же мог одолжить ему нужную сумму! — воскликнула Ивонн.

Тед изобразил наивное удивление.

— Одолжить ему? Но я же ему не отец! Жак скоро будет здесь. Меня удивляет, что Оливье не стал дожидаться его возвращения, чтобы попросить денег. А как, кстати, с проектом вашего совместного путешествия? Ты обдумала то, что я тебе сказал?

Ивонн посмотрела на мужа с ненавистью.

— Ты думаешь, что мы у тебя в руках, но мы все равно уедем вместе!

— Ладно, ладно! Вы всё решите, как только он вернется и ты поговоришь с ним. Не забудь сказать мне, о чем вы договорились. Я закажу вам билеты в Европу, как и обещал.

Этот разговор состоялся у них на площадке третьего этажа, между дверью в кабинет Теда и дверью в комнату, где лежала Джейн. Тед отвернулся и вошел к себе, оставив жену оцепеневшей от ненависти и отчаяния. Она прекрасно знала, что едва Жак узнает, что у нее нет ни гроша, то сразу же найдет тысячу оснований, чтобы остаться в Непале. Разве им плохо жилось здесь? Разве она не была счастлива? Жить в такой замечательной стране. У них потрясающе интересная работа. И муж обеспечивает ее всем, ничего не требуя взамен.

Чтобы избежать возможных сцен ревности, она сказала Жаку, что у нее с Тедом давно нет супружеских отношений. Правда, она не была уверена, что тот поверил; тем не менее, Жак сделал соответствующий вид, так как подобная ситуация его вполне устраивала. Точно так же он изображал себя богачом, предводителем слонов, властелином тигров, хозяином своей судьбы. И делал вид, что счастлив.

Чтобы оторвать Жака от его воображаемого мира, не причинив травмы, она предложила ему другой, также достаточно привлекательный мир: стать владельцем имения, хозяином армии тракторов; охотиться в Солони, приобрести квартиру в Пасси, завести целый Париж знакомых и друзей.

И все это было бы возможно, обладай она хотя бы драгоценными камнями, которые столько лет подряд дарил ей муж. За проведенные в Непале годы у нее скопилось множество драгоценностей, настоящее богатство. Самыми дорогими были украшения с рубинами, за которыми Тед раз в год ездил на рудники, где специально для него оставляли самые уникальные экземпляры. Потом он отправлял их на огранку в Голландию и затем заказывал из них ожерелья, браслеты и кольца местным ювелирам.

Но их брачный контракт, зарегистрированный в Париже и Цюрихе, был заключен на условиях раздельного владения имуществом. И драгоценности принадлежали Теду, поскольку он платил за них. А она их только носила. Впрочем, так редко! Еще бы, в этой дыре. И они принадлежали ей не больше, чем воздух, которым она дышала. У нее ничего не было, если не считать куска равнины, на которой выращивали свеклу, унылой равнины в долине Соммы, за которую, к тому же, еще нужно было вести тяжбу с местными фермерами. Нет, Жак не поедет с ней, она прекрасно знала это.

Но знала она и то, что больше никогда не сможет терпеть тяжесть массивного тела Теда. Даже одна только мысль о том, что он может потребовать от нее, вызвала у нее приступ тошноты, с которым она не смогла справиться. Она кинулась вниз по лестнице и едва успела добежать до ванной комнаты.

Вечером Джейн вела себя настолько беспокойно, что Ивонн позвонила врачу и сказала, что девушка требует второй укол, что она стонет и корчится в постели. Врач категорически запретил подчиняться требованиям больной. Он сказал, что у девушки, как ему кажется, было два наркотика: героин и этот юноша.

— Как его зовут? А, Оливье. Ей его не хватает, и она стремится компенсировать его отсутствие настоящим наркотиком. Но этого разрешить нельзя. Как долго будет отсутствовать этот молодой человек? Его появление оказало бы более сильный лечебный эффект, чем любое лекарство. Почему он уехал? Да, конечно, он должен зарабатывать на жизнь. Короче, так или иначе, но второго укола не должно быть! Ни в коем случае!