Наталья Арбузова - Можете звать меня Татьяной

Из школы пошли вдвоем, и Витька, сам того не замечая, всё выболтал. Лично у Витьки появился третий любимый человек: Олег Борисович, бабушка и – Маша. Вот так, сразу. Маша. Длинные ноги, высокий лоб, внимательный взгляд. В голове удивительный порядок – у Витьки никогда такого не было. Мелкий дождик попробовал было испортить детям настроение – не сумел. Устыдился и прекратился. Маша была моложе Витьки на два месяца, но уже тянулась вверх. Рано – ей еще весной только будет двенадцать. Пришли к Олегу Борисовичу – он еще не вернулся домой. Сидели на мокрой скамейке. Витька усадил Машу на полиэтиленовый пакет, сам подтянул под себя куртку. Какая радость охватывает, когда заботишься о другом человеке. Витька почел бы за счастье позаботиться обо всем человечестве – отвести метеорит от земной орбиты, или что, или еще что.

И тут на пустынный двор Олега Борисовича опустился вертолет. Витька крепко схватил Машу за руку, и – о чудо! впустили обоих. Сели как всегда на крышу одной из безобразнейших новомосковских башен. «Смотри, Маша, вон там наша школа. Вот Москва-река, парк, колесо обозрения». Бесшумно подлетел прозрачный космический корабль. Посадил обоих, и рванули – видные друг другу и как будто ничем не защищенные. Слетали невиннейшим образом на обратную сторону Луны. Их даже из корабля не выпускали. Вернули обратно во двор Олега Борисовича. Тот уж пришел из школы. Принял Машу с учтивостью, дал ей свой мобильник позвонить домой. Маша поблагодарила и достала свой. «Мама, я задержусь. Мы смотрим фильмы про космос».

Олег Борисович рассуждал, как обычно помогая себе руками. «Если они хотят создать новую генерацию людей на Земле, то им понадобятся женщины. Ты, Маша, маленькая женщина. Они ухватились за представившуюся возможность. Будут растить из тебя то, что им нужно. Изменить случившееся вряд ли возможно. Ты сама вступила в круг избранных. Держись, девочка. И помни: я с вами обоими, опирайся на меня смело». Проверили Машин мозг. Хотели перенести из него в компьютер Олега Борисовича карту обратной стороны Луны. Высветилось: «Изменить запись от 12огооктября 1914ого года на запись от 20ого сентября 2015ого года?» Олег Борисович нажал «да». Машина карта оказалась яснее Витькиной. «У тебя хороший мозг, девочка. И, похоже, ты бесстрашна. Теперь нас трое в эксперименте». И отправился собственной персоной с большим зонтом провожать Машу домой. Витька в ожидании возвращения учителя пылесосил его холостяцкую квартиру. Пылесос притягивал со стола ученые записки хозяина.

Жизнь улыбалась Витьке. Он не понимал людей, которые разводятся. Витькин отец был женат вторым браком. Где-то у Витьки имелась взрослая сестра. Взрослая с точки зрения Витьки – восемнадцатилетняя. О ней никогда не упоминали, будто ее вовсе нет. Спрашивать о сестре у отца Витька не решался. Даже в имени ее сомневался. Лида? Лиза? Бабушка когда-то обмолвилась и тут же прикрыла рот рукою. Всё это казалось Витьке сплошным абсурдом. Добро бы отец был счастлив во втором браке, радовался сыну, занимался им. Но этого не было и в помине. Когда Витька женится, всё будет по-другому. Падали листья, устилая дорогу в школу, которая перестала казаться Витьке тюрьмой. Даже Анна Сергевна сдалась и поставила Витьке, как она сказала, твердую четверку. Информация из Машиной головы напрямую переписывалась в Витькину. Дело касалось не только математики. Витька явно видел Машино ликованье. И это он, он тому причиной. Он, замухрышка Витька, на полголовы ниже Маши, а умом неведомо насколько. И так будет всю жизнь, Витька ручается. Иначе и быть не может. Всё остальное сущая дрянь и никогда его не коснется.

Прошли те времена, когда прозрачные прикармливали Витьку ровно рыбку в пруду. Раскрывали над ним в дождь невидимый зонтик, выключали газ, когда еда собиралась пригореть, переносили его от дома в школу за считанные секунды. Теперь полностью завладели Витькой, стали использовать его в своих далеко идущих целях, не сообразуясь с его планами и желаниями. Маша для них была находкой. Сильный мозг, принимающий информацию без ограничения. Прозрачные вцепились в Машу крепко, а она, храбрая, жадно впитывала новые впечатленья. И новые планеты, которые посещали неуемные прозрачные тираны, теперь казались Витьке красивыми, ничуть не хуже обожаемой Земли. Если бы с Машей, то, в принципе, можно бы на них и поселиться. Кажется, прозрачные поймали Витьку на мысли. Увидали в детях будущих Адама и Еву. Привозили детей в безлюдные зеленые дебри. Находили же новоявленные прозрачные боги такие привлекательные планеты где-то у черта на рогах.

Машиных родителей пришлось усмирять. Заявились в школу, нашли Олега Борисовича и во всем обвинили его. Забивает детям головы всякой чепухой. И какое дело ему до девочки? даже не его ученица. Олега Борисовича вызвали к директрисе, но прозрачные боги не допустили его увольнения. Утихомирили и Машиных родителей. Дело спустили на тормозах. Полеты продолжались, и планеты выбирались самые заманчивые. Детей выпускали погулять в райские сады, где пели-заливались пестрые птицы. Олег Борисович был весьма озабочен. «Понимаете, мои юные друзья, они могут вас в один прекрасный день там оставить. Не хочу вас пугать, но такой вариант нужно тоже рассматривать». Пытался однажды сесть вместе с детьми в вертолет, но невидимая стена его не пропустила и даже отшвырнула. Упал, разбил очки, порезал щёку. Инопланетяне тоже бывают иной раз жестоки, особенно когда вторгаются в их замыслы.

Прозрачные извинились перед Олегом Борисовичем в свойственной им манере. Он, расцарапанный, встал и пошел к подъезду, пошатываясь, печатая по раннему снегу следы, наступающие друг другу на пятки. Ему в спину бибикнули. Обернулся. Перед ним распахнул дверцу роскошный мерседес. Сел. Бардачок сам открылся. Там лежали документы собственности и водительские права на его имя. Хотят загладить вину. Ну что ж, примем подарок. Сначала долго ездил один: не был в себе уверен. Наконец посадил обоих детей и торжественно повез в собрание посвященных.

Весна уж самозабвенно чирикала в парке вокруг университетской обсерватории. Обоим детям сравнялось по двенадцати – пора учить. На школу Олег Борисович особенно не надеялся – знал ее изнутри во всем несовершенстве. Глазастый лысый профессор в маленькой комнатушке поцеловал Маше руку и созвал «наших». Все трое явились, заранее предупрежденные. Дальнейшее было похоже на церемонию празднования совершеннолетия у каких-то островитян. Правда, никто не протыкал детям губы и не вставлял колец. Но с ними всерьез советовались, просили комментировать проецируемое на экран. Маша больше помалкивала, а Витька говорил до того разумно, что сам себя не узнавал. С тех пор как к нему прибилась Маша, он разительно поумнел.