Эмэ Бээкман - Возможность выбора

Девушки словно не замечали съежившуюся на диване Орви. Орви притворилась, что ее очень занимает книга. На самом же деле строки прыгали у нее перед глазами, а в голове стоял звон, будто рядом кидали в ящик жестяные колесики. Орви пыталась уловить суть разговора, но ее мысли разбегались, и она не понимала, о чем идет речь.

Орви представила себя женой Реди. Она ходит на работу, а по вечерам сидит в уголке, в то время как Реди живет своей духовной жизнью. Ей нечего сказать, когда Реди смеется со своими однокурсниками над шутками, которые понятны только им, восхищается или ругает преподавателей, спорит о вещах, недоступных для Орви. Она терзалась бы завистью или ощущением своей неполноценности. Вскоре Реди имел бы полное право сказать ей: да что ты понимаешь! Отдаление и отчуждение нарастали бы, пока все не кончилось бы слезами и взаимными обвинениями.

Внезапно Орви поняла, что она и не любила Реди — во имя любви люди совершают подвиги, а она не соизволила выполнить даже скромного желания Реди — пойти куда-нибудь учиться.

Осознав это, Орви впала в уныние. Ей не следует жалеть, что Лулль выставила Реди. Хорошо, если сумеешь предупредить кризисы и крахи. Орви не могла себе представить, что она когда-нибудь сможет привязаться к кому-то сильнее, чем к Реди. Если же ее чувства к Реди недостойны называться любовью, то, значит, мир ее чувств вообще недоразвит.

Трое студентов над чем-то громко смеялись.

Молчавшая Орви еще ниже склонилась над разбегавшимися строчками. Она как раз медленно переворачивала страницу, когда девушки собрались уходить. Одна из них провела по своим волосам большой красной расческой и окинула Орви оценивающим взглядом. В этом взгляде Орви уловила явное превосходство.

Едва девушки скрылись за дверью, как Реди надел пальто.

Именно теперь Орви собиралась задать ему массу вопросов, но Реди нетерпеливо переминался с ноги на ногу и комкал фуражку. У Орви дрожали руки, правый локоть дернулся, и понадобилось ужасно много времени, чтобы справиться с пуговицами пальто.

Реди первым сбежал вниз по лестнице. У наружной двери он едва дождался Орви. Она шла как в тумане, натыкалась на перила и чуть не застряла в дверях, ходивших на тугой пружине. Она шла медленно, как будто нарочно хотела досадить Реди.

Вместе они дошли только до угла. Здесь Реди пробормотал что-то о неотложных делах, махнул рукой застывшей на месте Орви и убежал.

Конечно же, он помчался догонять своих сокурсниц.

Которая из них заступила на место Орви? Та, у которой красная расческа, или та, у которой чулки в синюю клетку?

Какая разница, теперь это уже не имеет никакого значения. Новая подруга Реди с таким же успехом могла носить желтый шарфик или зеленое пальто. Реди имел полное право дружить с какой угодно девчонкой, у Орви не было никаких оснований совать свой нос в чужую личную жизнь.

Может быть, в будущем Реди вспомнит об Орви как о человеке, разбившем его иллюзии.

Орви была страшно удручена. Она натянула на уши и на самые брови свой вязаный берет и поплелась домой. Домой?

В дверях квартиры ее чуть не сбила с ног Лулль. Бог весть, на какое чаепитие она спешила. Тем не менее мачеха остановилась, уставилась на Орви и рассмеялась.

— Это еще что за мода?

Орви совсем забыла, что она натянула берет на уши и брови.

Она скосила глаза к переносице и показала мачехе язык.

— Боже мой! — воскликнула Лулль, пятясь назад. Она с такой силой навалилась на вешалку, что одно пальто съехало на пол. — Ты сумасшедшая, — пробормотала ошарашенная Лулль.

Орви стояла неподвижно — берет надвинут на уши и брови, глаза перекошены, язык высунут.

Мачеха в самом прямом смысле слова бежала из дому; возможно, она опасалась, что Орви набросится на нее. Впрочем, это бы вполне могло произойти. Орви захлестнула волна бешенства. Ее рука задергалась, словно замахиваясь на кого-то. В квартире было пусто, не на кого было излить свой гнев.

Орви изо всех сил била рукой по стене прихожей и громко рыдала.

К счастью, страхи Маркуса в отношении Сулли и будущего ребенка оказались напрасными. Все прошло благополучно, родилась девочка, которую назвали Кай.

Сулли осталась дома, Маркус не мог допустить, чтобы за крошкой Кай ухаживали посторонние люди. У Сулли не было причин рваться на работу. Маркус зарабатывал хорошо. Помимо основной работы солидный доход давал приработок. Маркус вскоре приобрел известность среди тех, кто был вынужден сам заботиться о кровле над головой. Лучшая реклама — работа, а поскольку любое дело, за которое брался Маркус, он доводил до конца, то никто не имел оснований быть им недовольным.

Заказчики сами взвинчивали цену, просто смешно становилось, когда они носились за Маркусом по пятам и предлагали один другого больше. Иногда по спине Маркуса бегали мурашки — могут же люди так швырять деньги на ветер! Самоуверенность Маркуса росла. Если эти недотепы не способны сами справиться с такой простой работой, то, ради бога, пусть осыпают деньгами человека, имеющего умелые руки.

После рождения Кай Маркус обосновался в бывшей комнате дяди. Сулли считала, что плач младенца не должен нарушать сон уставшего от работы человека.

Сулли вела дом образцово. Еда подавалась на стол всегда вовремя, и Маркус отправлялся на свою дополнительную работу как барин — он мог в любое время сунуть в портфель выстиранную спецовку. Сулли без конца мыла и прибирала, штопала и шила. Старую мебель, оставшуюся от дяди, Сулли освежила каким-то специальным составом, шторы во всей квартире заменила новыми. Окна сверкали, стены в ванной Сулли сама выкрасила в светло-зеленый цвет. Когда-то столь мрачные комнаты постепенно обретали новый облик. Поздно вечером Маркус мог без всяких забот включить телевизор, развалиться в кресле и, вытянув ноги, смотреть то, что ему показывают.

Однажды ночью, вернувшись от Сулли в комнату дяди, Маркус не мог заснуть до рассвета. Строптивость Сулли уже нельзя было назвать случайной. Днем она была доброй и ласковой, а по ночам ее будто подменяли. Когда Маркус приходил к ней, она смотрела на него с таким страхом, что ему приходилось бороться с чувством неловкости. Когда Маркус уходил, нетрудно было заметить ее облегчение. Иной раз Сулли вскакивала с постели и шла к кроватке Кай, хотя ребенок спокойно посапывал и не было никаких оснований о нем беспокоиться.

Непонятное поведение Сулли встревожило Маркуса.

Он насторожился и стал внимательно следить за женой и детьми.

Сулли изо дня в день находилась в четырех стенах и не имела возможности ни с кем встречаться. Кто же вскружил ей голову? Маркус несколько раз пытался уличить Сулли в чем-то недозволенном. Поборов неловкость, он внезапно являлся домой среди рабочего дня. Возившаяся в кухне Сулли грустно и вопросительно смотрела на него. Маркус отказался от некоторых приработков, чтобы вечерами пораньше возвращаться домой. Эти свободные часы оказывались довольно мучительными. Сулли без конца хлопотала, будто давала понять, что и Маркусу не подобает сидеть дома сложа руки.