Анаис Нин - Шпион в доме любви. Дельта Венеры

Когда они вместе выходили из бара, Джордж краснел от восторга. Господин остановил такси и, когда они сели, всучил Джорджу пятьдесят долларов. Потом он предупредил, что будет вынужден завязать Джорджу глаза, чтобы тот не узнал ни дом, в который они направляются, ни улицу, на которой этот дом расположен, потому что второго такого раза быть не должно.

У Джорджа голова шла кругом от любопытства. Он все время видел перед собой женщину из бара, с пытающим ртом и горящим взором из-под вуали. Больше всего ему понравились ее волосы. Он любил густые волосы, тянувшие лицо вниз прелестным, ароматным и роскошным бременем. Это была одна из его страстей.

Ехали они недолго. Джордж нисколько не возражал против полных таинственности правил. Повязку сняли с глаз до того, как он вышел из такси, чтобы лишний раз не привлекать внимание водителя и портье, однако незнакомец позаботился о том, чтобы гостя ослепил свет над входной дверью. Джордж смог увидеть только яркое сияние и множество зеркал.

Его провели в одну из самых потрясающих комнат, которые ему когда-либо приходилось видеть, — выдержанную в белом и обставленную экзотическими цветами, зеркалами, красивой мебелью с дамастской обивкой [21] Дамаст или камка — вид ткани — К. Б. . На полу лежал ковер, настолько мягкий, что не было слышно звука шагов. Джордж переходил из комнаты в комнату, каждая из которых имела свой цвет и была оборудована зеркалами, так что у него исчезло всякое представление о том, где он находится. Наконец, они вошли в последнее помещение, от которого у Джорджа вообще перехватило дыханье.

Он оказался в спальне. На возвышении стояла кровать с балдахином. На полу лежали шкуры, окна занавешивали воздушные белые гардины. И зеркала. Джордж был рад тому, что может вынести вид себя самого, отраженного такое количество раз, бесконечное повторение красивого мужчины, которому странность ситуации придала сияние предвкушения и бдительности, чем в другое время он не обладал. Что это могло значить? Об этом ему едва ли следовало спрашивать себя.

В комнату вошла женщина из бара, и в то же мгновение мужчина, приведший Джорджа, исчез.

Незнакомка успела переодеться. Теперь на ней было необыкновенное сатиновое платье, обнажавшее плечи и поддерживаемое тесьмой. Джордж почувствовал, что при малейшем движении платье может соскользнуть вниз, как сверкающий чехол, и открыть кожу, блестящую, как шелк, и, должно быть, такую же мягкую на ощупь.

Ему пришлось приложить усилия, чтобы сдержаться. Он все еще не мог поверить в то, что эта прекрасная женщина предлагает себя ему, мужчине, которого она совершенно не знает.

Он был смущен. Чего она от него ждет? Что задумала? Или у нее есть какие-нибудь неудовлетворенные запросы?

Он может быть ее любовником всего на одну ночь, и больше они никогда не встретятся. А если он сумеет разгадать ее тайну и придет во второй раз? Он подумал о том, сколько мужчин успело побывать в этой комнате до него.

Женщина была необычайно красива, и красота ее была сродни сатину или бархату. Глаза у нее были темные и влажные, губы — огненного цвета, а кожа отражала свет. Стройная и пышная, сложена она была исключительно пропорционально.

У нее была очень узкая талия, за счет чего груди казались еще более полными. Спина женщины была красива, как спина танцовщицы, а каждое движение подчеркивало бедра. Она улыбалась Джорджу. Губы у нее были мягкие, полные и полуоткрытые. Джордж приблизился и поцеловал изумительно нежную кожу ее голого плечика. Ему страшно захотелось спустить тонкое платье с плеч и обнажить груди, вздымавшиеся под материей. Какой был соблазн раздеть ее полностью!

Однако он почувствовал, что таким образом обращаться с ней нельзя, что женщина вроде нее требует такта и сдержанности. Никогда еще его движения не были столь взвешенными и продуманными. Он твердо решил наслаждаться каждой секундой, а поскольку она ни малейшим знаком не торопила его, Джордж не отрывался от ее обнаженных плеч и упивался ароматом тела.

Он мог бы взять ее на месте, такой она была привлекательной. Но он хотел, чтобы она сама дала сигнал, хотел увидеть ее возбужденной, а не мягкой и податливой, как воск, в его руках.

Она же была поразительно холодна, без сопротивления, но и без чувства. Тело ее оставалось совершенно пассивным, а ротик, хоть и открылся навстречу поцелуям, сам на них не отвечал.

Они стояли возле кровати и не произносили ни слова. Джордж водил ладонью по ее обтянутому шелком телу, словно знакомился с ним, но ее это не трогало. Он медленно опустился на колени, продолжая целовать и ласкать женщину. Он заметил, что под платьем она совершенно голая. Он подвел ее к постели, и она села. Он снял с нее туфельки и взял в руки маленькие ступни.

Она улыбнулась ему дружески и приветливо. Он поцеловал ступни и погладил под платьем ляжки.

Она оставила ступни в его ладонях и, пока он трогал ее ноги, прижимала их к его груди. Если ноги такие нежные, то какова же тогда кожа у нее на лобке, где она всегда бывает самой нежной? Незнакомка сдвинула бедра, чтобы он не смог просунуть руку дальше. Он наклонился и поцеловал ее, так что она оказалась лежащей со слегка раздвинутыми ногами.

Он гладил все ее тело и все пытался воспламенить руками каждый его уголок от плеч до ступней, чтобы потом потрогать ее между ног, которые уже достаточно раздвинулись, так что можно было добраться до лона.

Пока он целовал женщину, волосы ее растрепались, а платье соскользнуло с плеч и приоткрыло груди. Он стянул его совсем губами, так что стали видны груди, точно такие же соблазнительные, упругие и увенчанные красными сосками, как он и предполагал.

Податливость женщины наполнила его желанием быть грубым, чтобы так или иначе ее возбудить. Лаская ее, он возбуждался сам, однако на нее это нисколько не действовало. Лоно под его пальцами оставалось мягким и холодным, но совершенно равнодушным.

Он уже стал подумывать о том, что тайна заключается именно в невозможности ее возбудить. Однако это выглядело неправдоподобным. Тело ее было настолько чувственным, кожа — настолько нежной, а губы — такими полными, что заподозрить ее в отсутствии эмоций было просто немыслимо. Он продолжал ласкать ее, задумчиво и неторопливо, ожидая, когда она начнет реагировать.

В развешенных повсюду зеркалах было видно, как она лежит в стянутом ниже грудей платье, красивые голые ступни свешиваются с края кровати, а ноги слегка раздвинуты.

Ему нужно было сорвать с нее платье совершенно, лечь к ней в постель и прижаться к ее телу своим. Он принялся стаскивать платье, и она пришла ему на помощь. Вместе они обнажили тело Венеры, рожденной из пены. Он приподнял ее, уложил на постель с ногами и покрыл поцелуями все тело.