Сара Дессен - Тем летом

- Вообще ничего, - покачала я головой. – Ты не понимаешь, что произошло после того, как ты ушел.

- После того, как я ушел? Что ты имеешь в виду?

- Когда Эшли тебя прогнала, - я сфокусировала взгляд на своем отражении. – В тот Хэллоуин. Тогда изменилось очень многое.

- Хейвен… - начал он, делая глубокий вдох, словно собираясь сказать что-то очень важное, но потом замолчал, и непроизнесенные слова повисли в салоне прямо между нами.

- Мой отец сбежал с ведущей прогноза погоды, Самнер, - воскликнула я, и это разрушило невидимую плотину. Слова полились рекой, - Эшли снова невзлюбила меня, а мама много грустила, все это просто разбивало ей сердце. Потом на нашу улицу переехала Лидия, а Эшли встретила этого Льюиса в «Йогуртовом рае», но с тех пор мы уже не были такими, как раньше, никто из нас, даже я! Когда ты ушел – когда она тебя выгнала – все вроде как началось заново. Пока ты был с нами, все было хорошо, мы все были счастливы. А потом Эшли стала стервой, прогнала тебя, и все разрушилось. Вот, примерно так. Боже…

Я замолчала, внезапно поняв, как странно звенит мой голос, и какими несвязными кажутся слова.

Все это время он смотрел прямо перед собой. Самнер Ли, первая настоящая любовь Эшли, парень в красной рубашке, синем галстуке и солнцезащитных очках. Наконец он медленно покачал головой и произнес, все еще глядя на дорогу:

- Есть многое, о чем ты не знаешь, Хейвен. Эшли…

- Я не хочу ничего слышать об Эшли! – воскликнула я, так мне надоело ее имя и ее лицо. Почему, ну почему она появлялась абсолютно везде и постоянно перетягивала все внимание на себя?! – Я ненавижу Эшли!

- Не говори так, - сказал Самнер. – Ты не права.

Теперь он говорил как какой-нибудь приглашенный судья, сторонний наблюдатель или случайный прохожий. Он вообще слушал, что я говорила?!

- Я знаю достаточно, - возмутилась я. Мне была нужна его поддержка. Чтобы он понял меня. Поверил. Но он только сидел рядом и смотрел вперед, а потом отделывался общими фразами.

Грозовые облака начали собираться быстрее, горизонт темнел, и дорога становилась мрачнее.

- Это она виновата, - тихо проговорила я, вспомнив, как Самнер стоял напротив нашего дома в костюме безумного ученого и смотрел на окна моей сестры. – Это из-за нее ты ушел. Она тебя прогнала.

- Хейвен, я так не могу, - он ударил руками по рулю, неожиданно рассвирепев. – Я даже не знаю, что на это сказать, потому что…

- Да ты и не должен ничего говорить, - быстро вставила я, удивленная его внезапной сменой настроения. Раньше он никогда не повышал на меня голос!

- Слушай, Хейвен, то, что произошло между мной и Эшли… Ну, все не совсем так, как тебе запомнилось. Там много всего было намешано.

Я хотела сказать, что во всем всегда «намешано много всего». Что-то подобное говорила мне и мама после того, как ушел отец, когда я плакала и кричала, что во всем виновата Метео-зверушка.

- Я просто отвезу тебя домой, - сказал он. Тучи поползли уже и над нами. Черные, они заслоняли собой чистое синее небо. Все еще было жарко и душно, но ветер изменился, он стал резким и холодным, трава низко клонилась к земле под его порывами.

- Да не собираюсь я домой! – крикнула я, глядя, как солнце скрывается за краем тучи. Удивительно, как быстро может меняться погода. Удивительно, как быстро может меняться ход разговора.

Самнер завел мотор, не обращая внимания на мои слова, и машина медленно отъехала от края дороги. Большая капля упала на лобовое стекло, расползаясь по моему нечеткому отражению. Машины, проезжающие мимо нас, включали фары, все, как одна. Я открыла дверь и выскочила наружу, захлопывая ее за собой. Мои ноги с силой ударились о землю, но я не потеряла равновесие.

- Хейвен! – рявкнул Самнер, снова останавливаясь. Я гордо пошла вперед прямо по газону, выходя на тротуар. – Сейчас хлынет дождь, не глупи. Вернись и сядь в машину!

- Нет, - тихо сказала я, зная, что он не слышит меня. Дождь действительно начался, но я продолжала идти вперед. Самнер за моей спиной продолжал выкликать мое имя, но я не собиралась возвращаться. Теперь я поняла, что он бы не таким, каким я хотела его видеть. Возможно, он вообще никогда таким не был.

Я шла вперед по дорожке, пока шум машин не стал неразличим за грохотом грома и звуком дождя, и я не оказалась где-то среди деревьев местного небольшого парка. Перешагивая через ручеек, я увидела первую вспышку молнии, а за ней последовал раскат грома, раздавшийся прямо за моей спиной, и я подпрыгнула на месте. В детстве я ходила по этим тропинкам, но сейчас они выглядели иначе, чем мне запомнилось. Впрочем, многое начинает выглядеть по-другому, когда ты вырастаешь и перестаешь смотреть на мир снизу вверх.

Еще один раскат грома раздался над моей головой. Я была уверена, что эта дорожка приведет меня на нашу улицу, но не видела ни домов, ни чего-либо еще помимо деревьев. Уверенность начала покидать меня, и я запаниковала, ускоряя шаг и снова переходя на бег. Ветки возникали из ниоткуда, и я с трудом успевала уклоняться от них, мокрая холодная трава неприятно касалась ног, заставляя меня двигаться быстрее. Дождь усиливался, и вот уже дорожка стала практически неразличима. В ушах у меня стоял шум воды и звук моего собственного дыхания. Я представила дома на нашей улице и свет в их окнах, лужайки перед зданиями и машины на подъездных дорожках, все такое знакомое и родное. Мне отчаянно захотелось оказаться там прямо сейчас, но вместо этого передо мной все еще были деревья и стена дождя. Полуослепшая, я продолжала бежать под дождем, пока не наткнулась на что-то и не отлетела назад.

Гвендолин.

Она была насквозь мокрой, от волос, заколотых на затылке, до белой футболки с красными полосками и черных беговых шорт. Провода наушников свисали с ее шее, а на талии был прикреплен плеер. Она тяжело дышала, ее лицо раскраснелось, и с него стекали дождевые капли. Впервые за долгое время я видела человека, такого же высокого, как и я. Она смотрела на меня сверху вниз, глядя мне в глаза. Гром снова встряхнул воздух вокруг нас, еще одна молния осветила парк, Гвендолин Роджерс и меня. Мы стояли так близко, что я смогла различить мурашки у нее на коже. Она смотрела на меня большими грустными глазами, а я смотрела на нее, застыв, и даже не пошевелилась, когда она подняла руку и коснулась моей щеки, словно не была уверена, что я настоящая.

Казалось, мы стояли там целую вечность, Гвендолин и я, две незнакомки под проливным дождем, каким-то образом почувствовавшие сходство и связь между собой. Мне хотелось заговорить с ней, произнести хоть что-нибудь, чтобы сделать происходящее реальным. Может, вспомнить что-то, что знакомо нам обеим: соседские дома, летнюю жару, торговый центр?

Но она молча смотрела на меня со странным выражением, словно она давно и хорошо знала меня, затем потеряла – и вот теперь снова нашла. В тот момент я тоже почувствовала что-то подобное, словно я знала Гвендолин, а она знала меня.