Рене-Виктор Пий - Обличитель

— Ну, Ле Рантек, стукните же его хорошенько! Заставьте его замолчать, наконец! И поторопитесь, если хотите, чтобы вас тоже повысили. В самом деле, Ле Рантек, вы хотите, чтобы вас повысили?

— Да, господин президент, конечно!

— Но хотите ли вы этого по-настоящему? Все наши сотрудники, работающие в Японии и на Западе, хотят, чтобы их повысили, я это прекрасно знаю, но немногие хотят этого по-настоящему — горячо и настойчиво! Вы ведь из таких, Ле Рантек?

— О да, господин президент, уверяю вас, с тех пор как я закончил обучение, я только и думаю об этом.

— А о чем вы мечтаете, Ле Рантек?

— Мне хотелось бы управлять холдинг-компанией — для начала маленькой, разумеется…

— Ну что ж, друг мой, если вы быстренько и аккуратно уложите на месте этого идиота, который деморализует всю нашу группу, я дам вам концерн, имеющий в портфеле фирму по прокату автомобилей, один из строящихся отелей и фабрику бисквитов с шоколадно-карамельной начинкой — ее совсем недавно расширили. Это вам подходит?

— О, конечно, это как раз то, что мне надо, милая маленькая холдинг-компания, а через год я вам обещаю хорошенький cash-flow.

— Ну так убейте его, старина.

Мы услышали звук удара и за ним громкий болезненный крик. Ле Рантек ударил Фурнье сапогом по голове.

— Сжальтесь, Ле Рантек, я весь в крови.

— Заткните ему рот, черт побери! — завопил Макгэнтер.

— Я бью, мсье, я бью, — пробормотал Ле Рантек, — но это нелегко: я ничего не вижу, а этот скот закрывает голову руками.

— Так бейте обеими ногами сразу, — подсказал Ронсон.

Мы услышали, как Ле Рантек нанес несколько ударов. Крики Фурнье усилились:

— Мой глаз, ой, мой глаз! Сжальтесь, умоляю вас, мне уже лучше… Я больше ничего не боюсь… Я могу ползти… Простите мне все, что я тут наговорил, я этого не думаю… Ой… ой, мой глаз! Ле Рантек, перестань… Перестань…

— Не надо его убивать! — закричал Бриньон — ответственный за французский рынок, энергичный муж претенциозной и ограниченной кокетки.

— Кто это сказал? — спросил Макгэнтер.

— Бриньон, — ответил Рустэв, — тот самый, что обеспечил успех нашей машины с вертикальным буром.

— А, — заметил Макгэнтер более мягким тоном, — это была прекрасная операция, молодой человек, я вас поздравляю. Но почему бы нам не избавиться от этого больного?

— Потому что, если мы его убьем, господин президент, он закупорят проход, и нам будет стоить неимоверных трудов вытащить его оттуда; а если он сохранит способность двигать руками и ногами, он выберется сам.

— Это соображение не лишено здравого смысла, — откликнулся Макгэнтер. — Как вы думаете, Берни?

— Если поразмыслить, Ральф, я думаю, Бриньон прав.

— Ладно, перестаньте колотить ногами, Ле Рантек! — приказал Макгэнтер.

— Хорошо… Но боюсь, что уже поздно… Кажется, Фурнье больше не шевелится.

— Черт… А кто там позади него?

— Я, господин президент… Селис… специалист по ценам.

— Как вам кажется, Селис, этот Фурнье убит?

— Он больше не двигается, мсье.

— Вот досада… Как ваши дела, Востер?

— Налаживаются, президент, я уже вылезаю из этого опасного прохода; кажется, я немного преувеличил опасность, и вы, наверно, все пролезете без помех.

— А вы подумали. Востер, что нам делать с этим Фурнье, который закупорил проход?

— Господин президент, тот, кто находится перед ним, должен обвязать его веревкой, и мы вытащим его, когда выйдем наружу, тогда задние смогут двигаться вперед. А тот, кто ползет позади Фурнье, поможет нам, если тело зацепится за стену.

— Ле Рантек, вы сможете обвязать веревкой Фурнье?

— Это невозможно, президент, я, как и вы, лежу на животе и не могу повернуться.

— В таком случае, — подхватил Кинг Востер, — это легче сделать тому, кто находится позади… Он должен проползти между ногами Фурнье, обвязать его веревкой вокруг пояса, а если можно, захватить и плечи, затем передать конец веревки Ле Рантеку, а тот протащит ее к нам; думаю, что веревка достаточно длинная, я вижу, что метрах в десяти передо мной проход расширяется.

Селис и Ле Рантек не без труда выполнили эту операцию, и Ле Рантек пополз, таща за собой веревку, конец которой Селис обвязал вокруг пояса Фурнье. Первая часть нашей группы достигла наконец расширившейся части прохода, где уже можно было выпрямиться во весь рост, и принялась вытаскивать тело Фурнье. Двигавшийся сзади Селис работал вовсю: то освобождал застрявшую в грязи ногу Фурнье, то подвернувшуюся руку. Никто больше не разговаривал. Эта возня с телом Фурнье заняла добрых полчаса. Когда его наконец вытащили, Востер взял Фурнье под мышки, подтянул и перевернул, так как несчастного тащили лицом вниз. Его было невозможно узнать. Последняя часть группы присоединилась к тем, что выбрались первыми. Кинг Востер наклонился над неподвижным телом руководителя секции новых машин «Россериз и Митчелл-Франс». Носовым платком он обтер ему лицо, протер глаза и забитый грязью рот. Потом выпрямился и сказал:

— Он умер.

— Вы уверены, Востер? — спросил Ронсон. — Ведь вы не врач.

— Осмотрите его сами, — предложил американский детектив.

Но Сен-Раме, который тоже наклонился над телом, подтвердил заключение детектива.

— Не надо быть врачом, чтобы в этом убедиться, — сказал он, — Фурнье умер.

Человек десять разом повернулись к Ле Рантеку. Он инстинктивно почувствовал устремленные на него из мрака взгляды. Мертвая тишина, казалось, еще более сгустила атмосферу. Тогда американский детектив снова нагнулся над телом и заявил:

— Не думаю, чтобы он умер от удара сапогом, его нос и рот забиты грязью, должно быть, вы его оглушили, а потом он умер от удушья.

— Ле Рантек не единственный виновник этой смерти, — сказал храбрый, но слабохарактерный Шавеньяк, — мы все виноваты.

— Да, мы все, — подтвердил Макгэнтер, — но тут речь идет о несчастном случае. Этот Фурнье был женат? У него были дети?

— Фурнье, — замогильным голосом начал давать пояснения Сен-Раме, — был женат, у него двое детей, с большой разницей в возрасте — мальчик четырнадцати лет и девочка шести лет; он один из старейших сотрудников нашей администрации и всегда был честным и добросовестным работником; среднее образование он получил в лицее Монпелье, затем год изучал политические и экономические науки в Тулузе, потом переехал в Париж. Получив диплом, стал сразу работать в Соединенных Штатах, что можно считать исключительным случаем для француза. Он поступил в фирму «Либниз, Рэстон и К о» в качестве доверенного лица при дирекции по европейским делам. В это же время он записался на курс профессора Брискона в Массачусетском институте. Он не был специалистом по изысканию рынков, но, несмотря на это, руководил у нас отделом новых машин, так как не имел себе равных в составлении бюджета для рекламы и сбыта. Бриньон и Фурнье прекрасно дополняли друг друга. В заключение, господин президент, могу вам сказать, что у человека, лежащего в грязи у ваших ног, немало заслуг перед вашей компанией. Без сомнения, ни один из моих сотрудников не содействовал больше, чем Фурнье, процветанию французской фирмы.