Андрей Кивинов - Божий промысел

Господи, неужели это происходит со мной?

Они проскочили Константиновский, Стрельну, парковую зону, Петергоф… За Петергофом свернули в сторону кольцевой. Пробок не было, Гена прибавил газу. Собачка на торпеде мило покачивала головкой. Катя улыбалась. А Гена уже не бросал на нее тайные взгляды, а откровенно таращился, словно дембель на обложку эротического журнала.

Что совершенно недопустимо на скорости восемьдесят километров в час, да еще на весенней скользкой дороге. Ведь достаточно одного неверного движения…

– Гена!!!

Резкий свет фар встречной машины, резкий поворот руля, сбитое боковое зеркало…

«Рено» уклонилось от удара. Это хорошо.

Но при этом соскочило с проезжей части и теперь летело по воздуху, держа уверенный курс на росшие вдоль канавы тополя.

Это плохо.

– Девушка… А кто оторвал дверь?

– Не знаю… Наверно… Я.

– Вы?! Чем?!

– Руками…

– Да, ладно…

Парень в спецовке с надписью «МЧС», заглянувший в салон «скорой», скептически посмотрел на сидящую там Катю с перевязанными ладонями, потом еще раз на валявшуюся на земле покореженную дверь «рено».

– Смеетесь? Да тут и домкратом не оторвать.

– Я оторвала…

…Машина вспыхнула сразу после столкновения. Подушка безопасности отправила Катю в нокаут, и она на несколько секунд потеряла ориентацию. Когда пришла в себя, из-под капота валил дым. Ей повезло, «рено» врезалось в тополь левой, водительской частью. Придорожные кусты несколько смягчили удар.

Не повезло Гене. Подушка тоже сработала, но его зажало между рулем и сидением. Мало того, он был без сознания.

Из-под капота вырвалось пламя. Машина, хоть и железная, но при определенных обстоятельствах горит лучше бумаги. И Катя знала это… Она смогла освободиться от ремня – замок не сломался. Толкнула дверь, вывалилась из салона.

– Сейчас, Геночка… Сейчас…

Его дверь заклинило намертво. Вытащить Гену через пассажирскую нереально….Катя не поняла, что произошло потом… Выбила камнем боковое стекло – несколько осколков врезались в лицо. Ухватилась своими маленькими ручками за дверную раму и с отчаянным криком потянула ее на себя. Бесполезно!

И тут ей показалось, что откуда-то с черного весеннего неба к ней протянулись две сильные руки, обхватили ее ладони, чей-то голос прошептал «Давай!», после чего они вместе еще раз рванули дверь… Последняя с хрустом оторвалась и отлетела на пару метров от горящей машины…

Она вытащила Гену из салона, собачка раньше вылетела вместе с лобовым стеклом. Потом к ним подбежали люди… Когда машина уже была полностью объята пламенем…

Первая «скорая» увезла Гену. Вторая занялась Катей. Врачи перебинтовали порезанные ладони, обработали раны от осколков стекла на лице, вкололи обезболивающее и успокоительное. Обрадовали диагнозом – всего лишь сотрясение мозга. Соответственно – госпитализация. Прежде чем отправиться в больницу, она вышла из кареты «скорой» и подобрала плащ, срезанный с Гены первой бригадой врачей. Ощупала карманы, нашла мобильник… Надо сообщить его родне или друзьям. Нажала список контактов.

Там был всего один контакт.

Она.

Выписали Катю на следующий день. Накануне в больницу примчались родители, Машка. Катя попросила узнать, в какой он клинике, и каковы перспективы. Она подсмотрела его фамилию на кредитке, когда он расплачивался в ресторане. Машка, имевшая связи во властных структурах, просьбу выполнила без проблем. Гена лежал здесь же, в реанимации, в соседнем корпусе. Перспективы нормальные. Перелом правой ноги, вывих левой, ушиб мозга и целый список мелких повреждений. Но жить будет и, возможно, – долго. Но вот машина восстановлению не подлежит, что для иного практичного человека пострашнее, чем собственный диагноз.

Катя немного успокоилась, но до утра так и не сомкнула глаз. В палате лежали еще три женщины, одна из которых преклонных лет. Часа в четыре Катя поднялась, чтобы сходить к нему, но на улице был минус, а верхнюю одежду у нее забрали в приемном покое. Принесенную утром кашу она проигнорировала, есть совершенно не хотелось. Только пить, но пить не дали. Сходила в справочное бюро, узнать – что с Геной.

– Посторонним справок не даем, – обрадовала строгая сестра, – вы кто ему?

– Я не посторонняя… Мы вместе ехали в той машине… В Кронштадт.

– Ему сделали операцию, состояние стабильно тяжелое, он в реанимации. К нему нельзя. Вечером ее выгнали из больницы, настоятельно порекомендовав наблюдаться в поликлинике.

Катя ничего не знала о нем. Ни адреса, ни кто его родственники или друзья. И в мобильнике только ее номер. Но так не бывает! Не шпион же он?! Верная Машка опять-таки через властные структуры попыталась пробить адрес по фамилии. Пробила. Вдвоем они съездили к нему домой. Обычная многоэтажка свежей постройки. Да, он же купил квартиру в кредит. С соседями сойтись не успел, те о нем ничего не рассказали. Попробовала проверить по социальным сетям. Никаких следов.

Она приезжала в больницу каждый день, но в реанимацию ее по-прежнему не пускали. Между делом уточнила на вахте, не прорывался ли кто еще? Оказалось, нет. Странно. Неужели у взрослого человека, не бомжа какого-нибудь, нет ни одного знакомого в огромном городе? Очень странно.

А вдруг он мент под прикрытием? Недавно такой сериал показывали. И тоже у мента приключился роман. Но знающая жизнь Машка успокоила – менты под прикрытием, только когда женам изменяют. Или фирмы крышуют.

Через неделю Гену перевели в двухместную палату и ей, наконец, разрешили свидание.

Он лежал на специальной кровати с противовесами. Правая нога в гипсе. Недельная щетина, бледность и худоба. Никаких передач на тумбочке. Только стакан с водой, пузырьки с лекарствами и пластиковая чайная ложечка.

Он улыбнулся, увидев ее. Спросил, как дела. Она улыбнулась в ответ, села рядом на табурет, поставила на тумбочку собачку.

– Со мной все хорошо. Как ты?

– Отлично… Жив. При определенных обстоятельствах это можно назвать чудом.

Они немного поговорили, вспомнив обстоятельства аварии. Гена признался, что виноват сам – отвлекся.

– Врач сказал, ты оторвала руками дверь машины, чтобы вытащить меня? Это так?

– Я не помню, – тихо ответила Катя, – да какая разница? Главное, ты жив.

– Обалдеть…

– Кто-то знает, что ты здесь? Родня, сослуживцы?

– Нет, я никому не звонил, не хотел беспокоить… У мамы проблемы с сердцем, зачем расстраивать? А заказчики вспоминают обо мне только в деловых целях. Да и мобильник там остался… на дороге. А на память я номеров не помню.

Катя достала из сумочки его мобильник, положила на тумбочку. Не стала сообщать, что заглядывала в него. Решила посмотреть реакцию.