Рейнальдо Аренас - Щвейцар

Две сеньоры, одетые ко сну, усадили его на огромную софу и так как швейцар не сопротивлялся, тут же уложили его. Софа сразу же превратилась в кровать. Одна из продавщиц, стоя рядом, начала громко перечислять достоинства товара, в то время как другая девушка, раскачивая тюфяк, баюкала потенциального покупателя. Слушая хвалебную речь, Хуан вежливо кивал головой. И в результате, не успела говорившая завершить выступление, третья служащая принесла ему счет на софу по «семейной», как она пояснила, цене. Следовало заплатить каких-то три тысячи пятьсот долларов в качестве начального взноса, а затем выплачивать по триста долларов в месяц в течение трех лет. Смущенный швейцар объяснил им, что ему не хватит и всех его денег, и даже попытался привести другие причины, но, похоже, превратился для них в невидимку: сеньориты и думать про него забыли, занявшись пожилой сеньорой, которую им уже удалось усадить на дорогостоящую мебель.

Все еще оглушенный, наш швейцар поднялся на третий этаж, откуда раздавались самые невообразимые звуки. Меньше чем через секунду он манипулировал, по настоянию энергичного продавца, скороварками, электрочайниками, увлажнителями, газонокосилками, стиральными машинами, телевизором с гигантским экраном и даже домашним портативным роботом со сложнейшим механизмом, который умел отвечать на телефонные звонки и мыть тарелки; в довершение служащий всучил ему огромный пылесос такой мощности, что как только наш швейцар попытался его включить и нажал кнопку максимальной скорости, он протащил его по всему залу и уткнулся в дверь лифта, которая тут же и открылась. Хуан, выпустив пылесос из рук, влетел в лифт и поехал на следующий этаж

Несмотря на то что снаружи валил снег, все предметы, выставленные на продажу на пятом этаже, оказались летними. Стройные манекенщицы расхаживали в бикини при температуре в девяносто градусов. Вмиг освобожденный от одежды, наш швейцар очутился под мощной лампой для загара, и, пока профессиональные руки натирали его защитным кремом, выслушивал панегирик демонстрируемому средству. Никакое другое не обладает сразу всеми перечисленными достоинствами, к тому же усиленными тройным природным витамином, объяснила ему прекрасная купальщица без моря, укрывшаяся в тени огромного разноцветного зонтика… Однако появиться 31 декабря с флаконом крема для загара в качестве подарка действительно нелепо, поэтому, кое-как одевшись, Хуан покинул четвертый этаж и поднялся на последний.

Стоило только двери лифта открыться, как он тут же получил football’ ным мячом по голове. Хуан подумал, что это случайность, но в ту же секунду другой мяч угодил ему в живот, а, увидев, что в его сторону летит уже третий, он поймал его, а то бы тот сбил его с ног. Служащий, выпустивший мячи, шумно зааплодировал и принялся превозносить выдающиеся спортивные способности Хуана, то и дело бросая ему очередной мяч. Про каждый из них продавец говорил, что другого такого не сыщешь на всем рынке. Однако Хуан, ловя и отбивая мячи, подумал, что спортивный мяч вряд ли можно считать самым подходящим подарком для людей, которые в большинстве своем достигли преклонного возраста, и потому отклонил предложение продавца. Тогда служащий (или, может, уже другой, но тоже в униформе?) с поразительной ловкостью натянул ему на руки боксерские перчатки, и на Хуана, не успевшего вовремя отказаться, посыпались достаточно сильные профессиональные удары; пришлось-таки ему отбиваться, одновременно выслушивая похвалу исключительным качествам перчаток. Защищаясь, он пятился назад и сам не заметил, как оказался на террасе, где тоже продавались спортивные принадлежности. Здесь с парашютом в руках его уже поджидала толстая сеньора, одетая во все зеленое. Это и была Нэнси собственной персоной — показывая пример другим, она взяла на себя торговлю самыми неходовыми товарами. При виде Хуана легендарная богачка приветливо улыбнулась (швейцар узнал в этой прекрасной улыбке руку мистера Роузмана). Нэнси в самом деле страшно обрадовалась: за весь день Хуан оказался первым человеком, который забрел в ее отдел. Она тут же надела на него парашют и, подведя к краю террасы, предварительно проинструктировала, как лучше прыгать.

— Если парашют не раскроется, с тобой все равно ничего не случится, — объяснила ему Нэнси со своей обычной бодростью, затягивая последний ремень. — Просто-напросто окунешься в теплую воду.

Действительно, над внутренним двором огромного здания висело облако пара: оно поднималось от бассейна, который уже поджидал нашего швейцара, и тот, дабы не разочаровывать столь элегантную и любезную сеньору (кроме того, весьма пожилую), приготовился нырнуть. И тут Нэнси, все так же крайне любезно, протянула ему счет на парашют, чтобы он его подписал, и осведомилась, будет ли он платить наличными или кредитной карточкой.

— Я и не знал, что должен его купить, — удивился Хуан.

— Как! — проревела Нэнси, внезапно превратившись в фурию. — Вы что, хотите попользоваться товаром, не заплатив за него? Вы полагаете, я здесь в бирюльки играю?

— Я думал, что это всего лишь проверка, — пояснил огорченный Хуан.

— Болван! — крикнула владелица универмага, еще больше разъярившись. — Кому придет в голову надевать парашют, если он ему без надобности?

— Вы же сами его на меня надели, — резонно возразил наш швейцар. И хотел его снять, однако, ничего не смысля в этих приспособлениях, вместо того чтобы ослабить ремни, нажал на кнопку, которая раскрывает парашют.

Перед носом раскипятившейся дамы — она уже грозилась подать на него в суд, если он немедленно не оплатит товар, — швейцар мягко взмыл в воздух и спустя несколько минут упал в середину знаменитого теплого бассейна. Кое-как отделавшись от парашюта, он доплыл до края и бегом покинул здание, в котором уже зазвенела сирена «держи вора», самолично включенная Нэнси.

Все равно на эти деньги, подумал Хуан уже у себя в комнате, пока ничего не купишь, потому что они промокли.

На следующий день, 31 декабря, Хуану не требовалось идти на службу: не потому что день был праздничный — всем швейцарам приходится работать по праздникам, а потому что у него выдался выходной. Однако он решил, что в такой день он просто обязан заглянуть на рабочее место, чтобы таким образом продемонстрировать жильцам, что он свои функции не ограничивает рамками инструкций.

В три часа Хуан, как всегда, стоял у дверей в своей безукоризненной униформе, и никто его присутствию не удивился; многие просто-напросто не подозревали, что у него свободный день; другие подумали, что он это делает в расчете на дополнительные чаевые, и даже приписали его появление у дверей гордыне: не доволен, видите ли, тем, что ему мало дали. Возможно, именно по данной причине жильцы, несмотря на крайнее радушие, с которым Хуан здоровался с ними, едва отвечали на его приветствие, как бы желая сказать ему своим безразличием что-то вроде: «Мы дали вам достаточно, незачем нам тут мозги пудрить, все равно вы не вытяните из нас больше ни цента». И проходили мимо, нарядно одетые, как и полагается в праздничный день.