Эвелина Пиженко - Когда осенние печали. Часть 2.

Она решила сделать сюрприз — ему?..

— Зачем ты меня обижаешь? — он тоже изобразил лёгкую обиду. — Я не давал повода…

— Ты мог бы сделать мне хотя бы один комплимент…

— Я мог бы делать их тебе ежедневно… Но ты сама меня отучила… Кто говорил, что терпеть не может ухаживаний?..

— Опять выкрутился… — теперь усмешка была более доброжелательной. — Не зря я взяла тебя к себе… Ох, не зря…

— Я хочу остаться у тебя до вечера… — он понял, что должен предложить это сам. Несмотря на то, что дома уже ждала Татьяна… Несмотря на то, что у него на сегодняшний день были свои собственные планы…

…Он заранее был уверен в том, что скажет ему Изабелла… Но того, что произнесла женщина уже в следующую секунду, не ожидали ни он, ни, кажется, она сама…

— А как насчёт — остаться насовсем?..

…Она шокировала его не только этими словами… Постигая их смысл, он изумлённо вглядывался в её лицо — оно было смущённым, и именно это было самым настоящим потрясением… Он долго не мог ничего ответить, лихорадочно придумывая недвусмысленную фразу, освобождающую от моментального принятия решения. Как ни крути, а к такому повороту он был совершенно не готов.

Изабелла смотрела на него выжидательно, и, чувствуя, что пауза затягивается, Виталий придал взгляду задумчивость и нарочито громко вздохнул.

— У тебя ещё и чувство юмора потрясающее… — едва улыбаясь уголками губ, он качнул головой.

Кажется, женщина боялась услышать что-то подобное… на её лице промелькнула тень сожаления и растерянность.

— Да, всё верно… — она вдруг деланно рассмеялась, и, легко отстранив его руки, резко встала. — Забудь.

— Бэл, подожди… — он поймал её за руку, — Ну, подожди…

— Мне нужно сделать пару звонков… — вырвав руку, она стремительно вышла из кухни.

Понимая, что ситуация накалилась, и попытка отмолчаться будет подобна смерти, Виталий кинулся следом.

— Бела!.. — он догнал её уже на лестнице, — Ну, стой!..

— Что? — она повернулась к нему всем корпусом. Мясников чуть было не отшатнулся, увидев её взгляд: жёсткий, пронзающий насквозь. Он прекрасно знал этот взгляд…

— Я же тебя ещё завтраком не накормил…

— Я уже позавтракала.

— Чем?..

— Йогуртом.

— Да подожди ты!.. — она снова так стремительно повернулась и шагнула вверх, что он едва успел уцепиться за нижнюю оборку пеньюара. — Бела!..

Понимая, что только что Лозинская уронила себя в его глазах, и ни за что не простит ему этого "позора", Виталий сначала испугался… но уже через секунду почувствовал, как всё внутри наполняется непривычной для него злостью… Дурацкая ситуация. И неизвестно, чем она может окончиться для него — Изабелла баба крутая… Конечно, она может и "забыть", похоронить внутри себя его явный отказ… А может и отомстить — как ни крути, а тут задето женское самолюбие… И плевать ей, что она сама виновата — ну, кто бы на его месте бросился ей на шею в первую же секунду?!

Заполучить такого врага, как Лозинская — хуже не придумать…

…Он, видимо, не рассчитал силы… Она слишком быстро начала подниматься, а ему слишком не хотелось оставлять эту размолвку на такой драматической ноте…

Треск тонкой, шёлковой ткани заглушил вскрик Изабеллы — Виталий чересчур резко дёрнул за подол пеньюара, и женщина едва удержала равновесие. Обернувшись к нему, она ещё несколько секунд метала взглядом молнии, и лишь потом заметила, что оборка на подоле надорвана и её конец находится в руках Мясникова.

— Ты… — опешив от такой "наглости", Лозинская переводила возмущённый взгляд с куска ткани на лицо Виталия и обратно. — Ты что наделал?! Да ты знаешь, что это за фирма?! Ах, ты…

…Изабелла лупила его кулаками по голове, плечам, груди… Её довольно чувствительные удары сыпались на Виталия вперемешку с ругательствами совсем не литературного содержания. Стоя на пару ступенек ниже, Виталий зажмурился и какое-то время молча принимал её неожиданную, но довольно "милую" истерику, едва удерживаясь, чтобы не рассмеяться… Наконец, решив, что — "пора", ловко перехватил тонкие женские запястья…

Она уже к тому времени изрядно вымоталась — сказались выплеснувшиеся эмоции… поэтому особо и не сопротивлялась. Подхватив её на руки, Мясников поднялся на второй этаж и, открыв ногой дверь спальни, прошёл к кровати… На секунду замявшись, бросил на дорогое, стильное покрывало обмякшее в его руках женское тело и сам рухнул следом…

…Татьяна ждала его уже вторую ночь подряд. Виталий и раньше иногда не ночевал дома, а в последнее время это повторялось всё чаще… Правда, в последние три недели он, на удивление, никуда не уезжал, напротив, дома появлялся раньше обычного, чему Таня была несказанно рада. Но радость оказалась преждевременной: сославшись на очередную командировку, Мясников снова исчез на сутки, и, вместо того, чтобы появиться сегодня с утра, позвонил и предупредил, что задержится, и когда вернётся — не знает.

О наличии у Виталия любовницы она догадывалась давно, но проверить этот факт не представлялось возможным. У них теперь не было общих друзей и подруг, у которых можно было бы осторожно поинтересоваться жизнью Мясникова вне их дома. Сама Татьяна давно никуда не выходила. Её попытки найти работу по специальности успеха не принесли — везде, куда ни обращалась молодая женщина, её ждал отказ, и даже диплом престижного вуза не играл никакой роли…

Она понимала, что всему виной история с её увольнением из налоговой… но, в конце концов, неужели даже должность бухгалтера в небольшой организации для неё тоже недоступна?!

Во всех своих неудачах Таня видела след своего бывшего мужа. За измену он решил платить долго и жестоко… Отобрал детей, лишил работы, наградил её "волчьим билетом"… Первое время её поддерживал Виталий — успокоив любимую женщину, что работать ей вовсе не обязательно, он водил её на спектакли и концерты, в начале лета отправил не две недели на морское побережье… Правда, поехала туда Татьяна одна — Мясников теперь был настолько занят новой должностью, что у него не хватало ни на что времени, какой уж тут отпуск?!

Вернувшись, Таня снова впала в привычное уже уныние…

Её жизнь постепенно превращалась в тягостное существование. Разлучённая с детьми, она никак не могла прийти в себя, и никакие земные радости её не трогали. Проводив утром Мясникова на работу, она целый день смотрела на часы — его возвращение вечером теперь было для неё единственным утешением.

Несмотря на решение суда, Олег совсем отлучил её от детей. Он игнорировал все заявления Таниного адвоката, а недавно, после размена квартиры, купил загородный дом и переехал туда вместе с сыновьями и их новой няней. И, если раньше Таня могла хоть издали видеть своих мальчишек, то теперь была лишена и этого — ездить за город, чтобы постоять возле высокой ограды, за которой гуляли её дети, было уже не под силу, тем более, что Олег пригрозил ей лишением материнских прав, если она не прекратит "преследовать и травмировать" сыновей. К матери их не подпускали, и, увидев её однажды, оба мальчика устроили истерику — они соскучились по маме, и хотели к ней… но длинноногая нянька тут же вызвала Олега и с его помощью утащила ребят в дом…