Джон Бойн - Мальчик на вершине горы

— Помню, как меня в первый раз поразило это зрелище, — сказала Беатрис, проследив за взглядом Пьеро. — Абсолютная безмятежность! Я не могла поверить, что такое бывает. И была уверена, что здесь всегда царит полный покой.

— И царит, — пробормотал Эрнст тихо, но Пьеро все равно услышал. — Когда его нет.

— А давно вы тут живете? — поинтересовался Пьеро, поворачиваясь к тете.

— Ну, когда я только приехала, мне было тридцать четыре, значит… уже чуть больше двух лет.

Пьеро внимательно на нее посмотрел. Она, безусловно, была весьма хороша собой. Длинные рыжие локоны, чуть завивающиеся над плечами, и бледная, удивительно чистая кожа.

— Так вам тридцать шесть? — помолчав секунду, вычислил Пьеро. — Значит, вы уже старая!

Беатрис громко ахнула и тут же расхохоталась.

— Пьеро, нам с тобой надо будет кое о чем потолковать, — сказал Эрнст. — Если ты хочешь когда-нибудь обзавестись подружкой, то научись обращаться с женщинами. Нельзя говорить, что они старые. Всегда называй возраст лет на пять меньше, чем тебе кажется.

— Не нужна мне никакая подружка, — поспешно заявил Пьеро, в панике от самой этой идеи.

— Это ты сейчас так думаешь. А посмотрим, что скажешь лет через пять.

Пьеро всем видом показал, что такое попросту невозможно. Он вспомнил Аншеля, который сошел с ума из-за новенькой девочки в классе, писал ей рассказы, подкладывал в парту цветы. Пьеро пробовал провести с другом серьезную беседу, но без всякого толку: Аншель потерял голову. Все это, с точки зрения Пьеро, было до ужаса нелепо.

— А вам, Эрнст, сколько лет? — Пьеро, чтобы лучше видеть шофера, просунулся между передними сиденьями.

— Двадцать семь, — глянув через плечо, ответил Эрнст. — Знаю, в это трудно поверить. На вид я совсем еще юн и зелен.

— Смотри на дорогу, Эрнст, — тихо произнесла тетя Беатрис, но в ее голосе угадывалась улыбка. — А ты, Пьеро, сядь нормально, потому что так опасно. Вот наедем на кочку…

— Вы собираетесь жениться на Герте? — не слушая, продолжил допрос Пьеро.

— На Герте? Какой Герте?

— Служанке.

— Герте Тайссен? — Эрнст аж привзвизгнул от ужаса. — Святое небо, нет конечно. С чего ты взял?

— Она сказала, что вы красивый, веселый и заботливый.

Беатрис прыснула и прикрыла рот ладонью.

— А может, это правда, Эрнст? — поддразнивая, спросила она. — Наша нежная Герта в вас влюблена?

Эрнст пожал плечами:

— А в меня все женщины влюбляются. Таков мой крест. Только взглянут на меня — и готово дело, пропали навеки. — Он щелкнул пальцами. — Нелегко, знаете ли, быть таким красавцем.

— Да, и таким скромником, — добавила Беатрис.

— Может, ей нравится ваша форма, — предположил Пьеро.

— Всякой девушке нравится мужчина в форме, — согласился Эрнст.

— Всякой девушке, вероятно, — заметила Беатрис. — Но не всякая форма.

— А ты знаешь, зачем люди носят форму, а, Пьеро? — продолжал шофер.

Мальчик помотал головой.

— Затем, что человеку в форме кажется, будто ему все дозволено.

— Эрнст, — тихо сказала Беатрис.

— И что он волен поступать с людьми так, как никогда не посмел бы в обычной одежде. Лычки, шинели, высокие сапоги — все это дает право проявлять жестокость без всякого зазрения совести.

— Эрнст, хватит, — потребовала Беатрис.

— По-твоему, я не прав?

— Тебе прекрасно известно мое мнение. Но сейчас не время для подобных бесед.

Эрнст промолчал и дальше ехал не раскрывая рта, а Пьеро обдумывал его слова и пытался найти в них смысл. Он вообще-то был не согласен. Форма — это красиво, он и сам бы против формы совершенно не возражал.

— А тут есть дети, с кем можно играть? — спросил он чуть погодя.

— К сожалению, нет, — ответила Беатрис. — В городе — да, там детей много. И ты, конечно же, скоро пойдешь в школу и обязательно заведешь друзей.

— А они смогут приезжать ко мне на гору?

— Нет, вряд ли хозяин будет доволен.

— Нам, Пьеро, надо теперь стоять друг за друга, — снова подал голос Эрнст. — Мне в доме давно не хватало еще одного мужика. А то, знаешь, эти женщины помыкают мной как хотят.

— Но вы ведь старый, — ответил Пьеро.

— Ну, не так чтобы очень .

— Двадцать семь — это древность.

— Если это древность, что же ты скажешь обо мне? — поинтересовалась Беатрис.

Пьеро на пару секунд задумался.

— А вы доисторическая. — Он захихикал, и Беатрис тоже засмеялась.

— О боже, юный Пьеро, — вздохнул Эрнст, — ничего-то ты не смыслишь в дамах.

— А в Париже у тебя было много друзей? — спросила Беатрис.

Пьеро кивнул:

— Порядочно. И еще один смертельный враг, который называл меня Козявкой за то, что я маленький.

— Ты вырастешь, — пообещала Беатрис, а Эрнст сказал:

— Гадов везде хватает.

— А мой самый лучший друг — Аншель. Он жил в квартире под нами. По нему я больше всего скучаю. У него сейчас моя собака, Д’Артаньян, потому что в приют с собаками не пускают. Когда мама умерла, я жил у Аншеля, но его мама не захотела, чтобы я там оставался.

— Почему? — спросил Эрнст.

Пьеро хотел было пересказать подслушанный им кухонный разговор мадам Бронштейн и ее подруги, но передумал. Он не мог забыть, как разозлилась мама Аншеля, увидев на нем ермолку сына, и как она не хотела брать его в храм.

— Мы с Аншелем почти всегда были вместе, — сказал он, словно бы не услышав вопрос Эрнста. — Ну, то есть, если только он не писал свои рассказы.

— Рассказы? — удивился Эрнст.

— Он хочет стать писателем, когда вырастет.

Беатрис еле заметно улыбнулась.

— И ты тоже? — спросила она.

— Нет, — ответил Пьеро. — Я несколько раз пробовал, но у меня получалась белиберда. Но зато я много выдумывал и рассказывал всякое смешное про школу, а Аншель потом уходил на часок и возвращался уже с рассказом. И он всегда говорил: хоть это я написал, но это все равно твоя история.

Беатрис задумчиво побарабанила пальцами по кожаному сиденью.

— Аншель… — проговорила она. — Конечно! Это же его мама написала мне и сообщила, где тебя искать. Напомни, Пьеро, как фамилия твоего друга?

— Бронштейн.

— Аншель Бронштейн. Ясно.

И снова Пьеро заметил, как взгляды Эрнста и тети мимолетно пересеклись в зеркале, но на этот раз шофер, посерьезнев, коротко мотнул головой.

— Мне здесь будет скучно, — с убитым видом констатировал Пьеро.

— Здесь и кроме школы всегда есть чем заняться, — успокоила Беатрис. — Уверена, что и тебе найдется работа.

— Работа? — удивился Пьеро.

— Да, именно. Все в доме на горе должны работать. Даже ты. Работа делает человека свободным — так говорит наш хозяин.

— Я вроде и так свободен, — сказал Пьеро.

— Мне тоже так казалось, — отозвался Эрнст. — Но, выходит, мы с тобой оба ошибались.

— Перестань, Эрнст, — оборвала Беатрис.