Зои Хеллер - Правдолюбцы

— Эй! — завопила она, стараясь перекричать музыку. — Выпьешь?

Роза помотала головой. Она по опыту знала, что соседке нельзя уступать ни пяди личного пространства, особенно когда та пребывает в натужно разгульном настроении.

— Точно? Я сегодня на целый вечер предоставлена самой себе.

— Нет, спасибо, — отказалась Роза. — А где Эрик?

С Эриком, высоченным плечистым малым с детской физиономией, Джейн недавно обручилась.

— Хо, — Джейн игриво надула губки, — у него мальчишник… Эй! Хочешь, покажу, что он мне подарил?

Прежде чем Роза успела ответить, Джейн нырнула к себе в комнату и через миг вынырнула с огромным белым и пушистым кроликом. Между передними лапами мягкой игрушки было зажато алое сердце с вышитой надписью: «Я люблю тебя больше морковки!»

— Классно, правда? — крикнула Джейн.

На лице Розы не дрогнул ни единый мускул.

— Очень мило.

Не без некоторых оснований Роза считала себя человеком, знающим жизнь. Ребенком она преломляла хлеб с Даниэлем Ортегой, пела песни свободы с активистами АНК в Соуэто и играла в софтбол с Эбби Хоффманом. [37] Эбби Хоффман (1936–1989) — доктор психологии, хиппи, правозащитник. Пользовался нестандартными приемами в борьбе с «оболваниванием американцев», что принесло ему шумную известность. К восемнадцати годам она успела многое повидать: аресты родителей за акты гражданского неповиновения, а также камеру предварительного заключения — ее саму дважды арестовывали. По сути, однако, безупречно прогрессивный, интернационалистский опыт Розы был приложим лишь к очень узкому сектору жизни; существовало немало обширных пластов американской повседневности, в отношении которых она обнаруживала поразительное невежество. Еще год назад, когда она откликнулась на объявление Джейн, искавшей, с кем бы снять квартиру на паях, контакты Розы с бойкими молодыми американками из пригородов, для которых мягкая игрушка означала выражение взрослой любви, стремились к нулю. И даже теперь, спустя год совместного обитания, многое в Джейн — от грамоты «Лучшей в мире дочери», висевшей на стене, до обтрепанных книжечек с рецептами, хранившихся на шикарной импортной этажерке; от печенья, которое Джейн пекла в выходные для Эрика, до телефонных переговоров трижды в неделю с Форт-Лодердейлом, где обитали пекущиеся о дочке родители, — все это представлялось Розе неразрешимой антропологической загадкой. С Джейн она контактировала в настороженной, брезгливой манере школьницы, препарирующей лягушку. К счастью, от обид на холодность Розы соседку спасала природная толстокожесть, усиленная многолетними курсами по повышению самооценки. Если она и замечала «странности» Розы, то списывала их на неумение общаться с людьми. Роза, постановила Джейн, ужасно зажата, и ее нужно растормошить. С этой целью она регулярно являлась в комнату Розы — сверкая гусиной кожей на выпирающих из джинсов бедрах, с кружкой горячего травяного чая и предложением либо обсудить во всех подробностях интервью со знаменитостью в журнале «Стиль», либо выслушать подробный отчет о ее захватывающих приключениях на скоростной трассе пиара. На днях, перечисляя вип-приглашенных на тематический вечер «Русская зима» в «Тиффани», Джейн, желая утешить Розу, обняла ее за плечи и сказала:

— Поверь, моя работа не всегда такая необыкновенная.

Роза, у которой и в мыслях не было считать работу Джейн «необыкновенной», застыла с раскрытым ртом. Как она ни старалась не обращать внимания, но снисходительность этой идиотки ее задевала, и ей было стыдно, что она реагирует на такие глупости.

— Ты уверена, что не выпьешь бокальчик? — не отставала Джейн.

Роза открыла дверь в свою комнату:

— Абсолютно уверена.

— А что ты собираешься делать?

— Ничего особенного. — Роза тихонько закрыла за собой дверь.

Размеры ее комнаты соответствовали квартплате — минимальной. За вычетом книг, сложенных горкой на полу у кровати, и пакетика с миндалем на столе — продуктовый запас на тот случай, если ночью она проголодается, но не рискнет отправиться на кухню, опасаясь столкновения с Джейн, — комната выглядела так же безлико, как номер в придорожном мотеле. Заляпанное окно выходило в почерневшую вентиляционную шахту, единственным источником света служила флуоресцентная трубка на потолке. «Господи, Роза, — воскликнул Рафаэль, как-то раз побывавший у нее в гостях, — ты прямо творишь чудеса — какой интерьер!»

Роза села на кровать, съела миндальный орешек. На автоответчике ее дожидались два сообщения. Первое — от Криса Джексона, приглашавшего в четверг в клуб «Бауэри Боллрум» на концерт группы, название которой ей ни о чем не говорило. Второе сообщение тоже было от Криса с уточнениями: на четверговый концерт с ходу не попадешь, и если Роза по какой-либо причине не сможет пойти, пусть предупредит его заранее, чтобы он смог взять с собой кого-нибудь другого.

Роза нажала кнопку «удалить». С их встречи на автобусной остановке Крис звонил ей уже раз пять, постоянно куда-нибудь зазывая. Сперва она из вежливости подслащивала отказы ссылкой на «другие планы», но он продолжал звонить, и Роза начала возмущаться. Надо же быть таким тупым! И таким самонадеянным. Уж не решил ли он взять ее измором? И не вообразил ли, что женская неуступчивость на первом этапе — необходимый компонент ритуала ухаживания? Как бы там ни было, он ее достал. Роза прилегла на кровать и взяла с полу книгу «Как молятся евреи». Сквозь хлипкую стенку она слышала грохот ударных на диске Шании Твэйн и кукольный смех Джейн, болтавшей по телефону. С раздраженным вздохом Роза нашла место, где остановилась, и начала читать.

Ленни явился часом позже, от него пахло сигаретами и давно не стиранной одеждой.

— Я не один, — с порога предупредил он, когда Роза открыла дверь.

Позади Ленни в сумраке лестничной площадки маячил его приятель Джейсон, довольно неприятный тип в возрасте под тридцать с младенческим пузцом и рыжей щетиной, — казалось, по его щекам мазнули кетчупом.

— Привет, Джейсон, — сухо поздоровалась Роза.

Она надеялась увидеться с Ленни с глазу на глаз.

В последнее время поведение брата внушало тревогу, и Роза хотела спросить его напрямую, употребляет ли он сейчас наркотики, а если он станет юлить, вывести на чистую воду. (Хорошо зная историю наркозависимости Ленни, долгую и безрадостную, Роза уже не питала иллюзий насчет своей способности удержать брата от очередного срыва, но никогда не вредно выяснить, что у Ленни на уме, и дать понять, что окружающие не дремлют.) Увы, Розу перехитрили. Ленни — куда более сметливый, чем можно было предположить по его облику безвинного страдальца, — проинтуичил повестку вечернего собрания в доме сестры и приволок с собой Джейсона в качестве поправки, отменявшей все прочие пункты.