Исабель Альенде - Инес души моей

После смерти Лаутаро на его место встал токи Кауполикан, который был равен ему смелостью, но менее дальновиден.

Он попал в плен и был посажен на кол. Уверяют, что когда его жена Фресия увидела его в цепях, она бросила ему под ноги сына, которому было всего несколько месяцев от роду, крича, что не желает растить отпрыска побежденного. Но скорее всего, это очередная военная легенда, как и история о Деве Марии, появившейся в небе во время битвы. Кауполикан без единого стона принял ужасную казнь, когда острый кол медленно входил в его тело, — об этом нам в стихах рассказал молодой Сурита [23] Рассказчица путает автора поэмы «Араукана» поэта Алонсо де Эрсилья-и-Суньигу (1533–1594) с историком Херонимо Суритой (1512–1580). . Или его звали Суньига? Боже мой, я стала путать имена! Кто знает, сколько ошибок в моем повествовании. Хорошо, что я не присутствовала при казни Кауполикана и что Бог оградил меня от зрелища типичного наказания мятежных индейцев, когда им топором отрубают половину правой ноги. Впрочем, это не расхолаживает их: и без ноги они продолжают сражаться. Когда другому касику, Гальварино, отрубили обе кисти рук, он приказал привязать себе оружие к плечам, чтобы вернуться в бой. После таких зверств мы не можем рассчитывать на милосердие со стороны индейцев. Жестокость порождает жестокость — и так до бесконечности.

Вальдивия разделил своих людей на группы с конными солдатами во главе и янаконами в хвосте и приказал им спускаться с холма. Он не мог пустить конницу галопом, как обычно, потому что понимал, что она наколется на копья мапуче, которые, по-видимому, переняли европейскую манеру ведения войны. Сначала нужно было обезоружить копьеносцев. В первом столкновении преимущество было на стороне испанцев и янакон, и после недолгого, но ожесточенного боя мапуче отступили к реке. Их отступление было встречено радостными криками, и Вальдивия приказал возвращаться в форт. Солдаты были уверены в победе, но губернатор был неспокоен, потому что мапуче действовали в идеальном порядке. С вершины холма он видел, как они пьют и моют раны в реке, что его людям было недоступно. В этот самый момент послышались крики, и из леса появились новые отряды индейцев, свежие и дисциплинированные. Мапуче использовали тот же прием, что и против людей Хуана Гомеса при Пурене, но Вальдивия о нем еще не знал. Впервые губернатор осознал всю серьезность ситуации. До той минуты он считал себя хозяином Араукании.

Весь остаток дня битва продолжалась таким же образом. Испанцам, раненым, мучающимся жаждой и изможденным сражением, приходилось снова и снова сражаться с отдохнувшими и сытыми отрядами мапуче, уставшие отряды которых отходили отдыхать к реке. Часы проходили, испанцев и янакон становилось все меньше и меньше, а долгожданный отряд Хуана Гомеса все не появлялся.

В Чили нет человека, который бы не слышал о трагических событиях рождественской ночи 1553 года. Но существует несколько версий произошедшего, и я буду рассказывать об этом так, как услышала из уст Сесилии.

В то время как Вальдивия и его небольшой отряд защищались как могли в Тукапеле, Хуан Гомес не мог выйти из Пурена. Мапуче осаждали этот форт два дня подряд, а на третий день бесследно исчезли. В напряженном ожидании прошли утро и часть дня, пока наконец Гомес не выдержал. Он с солдатами отправился на разведку в лес. Ничего. Ни одного индейца в поле зрения. Тогда он заподозрил, что осада форта была тактическим ходом, чтобы задержать их и не дать соединиться с отрядом Вальдивии, как он приказывал. Пока они прохлаждались в Пурене, губернатор ждал их в Тукапеле, и, если его там атаковали, чего следовало опасаться, его положение должно было быть отчаянным. Не колеблясь, Хуан Гомес приказал, чтобы все четырнадцать здоровых людей, оставшихся у него, сели на лучших коней и немедля ехали с ним в Тукапель.

Они скакали всю ночь напролет и следующим утром были вблизи форта. Они увидели холм, дым пожара и разрозненные группы мапуче, пьяных от вина и мудая и потрясающих в воздухе человеческими головами и конечностями: оставшиеся силы испанцев и янакон были разбиты накануне. В ужасе, четырнадцать всадников поняли, что они окружены и их ожидает та же участь, что постигла людей Вальдивии. Но пьяные индейцы праздновали победу и не напали на них. Испанцы пришпорили своих усталых коней и поднялись на холм, по дороге рубя шпагами тех немногочисленных пьяных, которые попытались помешать им. От форта осталась лишь груда дымящихся головней. Солдаты хотели найти среди целых и расчлененных трупов тело Педро де Вальдивии, но тщетно. Они утолили жажду грязноватой водой из кувшина, потому что времени ехать к реке не было: в этот момент по склону холма стали подниматься тысячи и тысячи индейцев. Это были вовсе не те пьяницы, которых они видели до того, а отряды трезвых воинов в боевом порядке.

Так как защищаться на руинах форта, где их застали врасплох, было невозможно, испанцы снова вскочили на своих измученных коней и пустились с холма вниз, намереваясь прорубить себе дорогу сквозь вражеские ряды. Они оказались в самой гуще мапуче, и начался беспощадный бой, длившийся до конца дня. Сложно поверить, что люди и лошади, которые всю ночь галопом скакали из Пурена, час за часом выдерживали ужасную схватку, но я, повидавшая испанцев в бою и сама сражавшаяся бок о бок с ними, знаю, на что мы способны. В конце концов солдатам Гомеса удалось бежать, но воины Лаутаро преследовали их, не отпуская далеко. Лошади давно выбились из сил, а лес был усеян поваленными деревьями и другими препятствиями, мешавшими бежать коням, но не индейцам, которые откуда ни возьмись появлялись между деревьями и пытались перехватить всадников.

Эти четырнадцать человек, храбрецы из храбрецов, решили тогда по очереди жертвовать собой, чтобы давать шанс продвигаться вперед своим товарищам. Они не спорили, не бросали жребий, не слушали ничьего приказа. Первый крикнул остальным: «Прощайте!» — осадил своего коня и развернул его, чтобы биться с преследователями. Он наносил удары направо и налево, приготовившись сражаться до последнего вздоха, потому что попасть в плен было бы гораздо более тяжкой участью. Через несколько минут сотня рук стащила его с лошади, и индейцы стали рубить его теми самыми шпагами и ножами, которые им достались от поверженных людей Вальдивии.

За те минуты, которые этот герой подарил своим товарищам, они немного продвинулись вперед, но скоро мапуче настигли их снова. Тут пожертвовать собой решил второй солдат. Он тоже крикнул: «Прощайте!» — и остановился, оказавшись лицом к лицу с толпой индейцев, жаждущих крови. Затем то же сделал третий герой. Так, один за другим, пали шесть солдат.