Сергей Ермолов - Московские страсти

Я улыбался. Словно со стороны видел я эту свою улыбку. Не улыбка, а растянутая щель рта. Веселость, под которой таится обман. Хуже не бывает. Знакомое чувство жалости к себе снова овладело мной.

Знаешь, что самое смешное, Наташа? Иногда мне кажется, что тебя просто не было.

- Я буду ждать, - я постарался произнести это, как само собой разумеющееся. Я не хотел, чтобы она подумала, что меня это гложет.

- Что?

- Тебя.

- Я не ожидала, что ты такой.

«Какой такой?» - подумал я. – «Какой я такой?»

- Иногда мне кажется, что я недооцениваю тебя.

- Мне тоже.

- Прости меня. Вернуться от безразличия к любви невозможно.

Наташа смотрела на меня как бы издалека. И опять я почувствовал ее сожаление. Я боялся, что она уйдет от меня. Чего боялся, то и происходило. Это логично.

- Ты – моя боль, Наташа, - никогда мне не приходилось говорить слов сложнее этих.

- Я тебя предупреждала. Любовь женщины разумнее любви мужчины.

- Ты права, как всегда.

- Не надо так говорить. Лишь иногда. Любовь пройдет. Ты же сам понимаешь, что любовь проходит.

- Как ты все хорошо знаешь.

- Я знаю тебя.

Не мог ответить «да». Но и не хотел говорить «нет». Не стал возражать. В этом не было никакого смысла.

Наташа, наверное, получала настоящее наслаждение, отведя мне дурацкую роль клоуна, с которой я смирился. Взглянув на нее, я подумал: не сомневаюсь, что ты опять поступила бы так же, повторись все еще раз. Такова жизнь. Воспоминания делают меня несчастным.

- Нам просто необходимо расстаться, - сказала Наташа. – Ты знаешь это не хуже меня.

- Пожалей меня.

- Каждая женщина может ощутить жалость к мужчине, который ей безразличен.

Хорошо видел ее глаза. В них не было сожаления. Просто глаза человека, который наблюдает за своим врагом. Раньше мне казалось, что я понимаю женщин.

Я понял, что Наташе нельзя говорить правду. Совсем нельзя. Мне хотелось сказать это ей. Так и не попытался. Трус. Это была моя не первая неудача.

- Не ешь себя, - сказала она. – Желание обидеть мужчину есть в каждой женщине.

- И это все о чем ты думаешь? – я пытался выглядеть удивленным. Не получилось.

Мне хотелось перестать верить самому себе. Сейчас я не понимаю, почему это было необходимо. Говорил правду и тогда, когда должен соврать. Мне удается быть откровенным.

- Даже ради того, чтобы ты понимал меня, я не могу быть глупее, чем есть, - Наташа слышала только саму себя.

- Ты же сама этому не веришь.

Я понимал – она говорит правду. Происходящее не было ложью. Все понимал, но мне не хотелось на эту тему говорить. Мне не нравится, когда мои несчастья недооценивают. Злиться на самого себя долго невозможно. Наташа посмеялась над моей искренностью. Только сейчас сообразил, как это было жестоко.

Я завидовал умению Наташи не сомневаться в правильности сделанного. Нужно уметь забывать о неприятном. Утешал себя тем, что таких, как я, мало, но это было слабым утешением. Мне не нравится этот мир, полный измен и обманов.

- Расставаясь с мужчиной, женщина всегда сожалеет, что обидела его недостаточно сильно, - ей нравилось унижать меня.

- Я в жизни ничего более мучительного не испытывал, но раз ты довольна, я не жалею. Я страдаю. Ты сама знаешь. Я терплю, потому что причиной – ты. И терпел бы и дальше, - я не мог не зависеть от любимой женщины.

- Предсказуемый мужчина перестает быть интересен.

- Рядом с тобой все мои разочарования в себе перестают быть только выдумкой.

- Ты еще ребенок.

- Никакой я не ребенок. И никогда ребенком не был. Я не знаю, как можно защититься от любимой женщины. Может быть, тебя следует пожалеть.

«Неужели нет ничего сильнее злобы?» - подумал я. Что-то умерло между нами. Никакие слова были не способны остановить Наташу. Я не мог успокоиться от мыслей. Я не хотел узнать о ее способности ненавидеть.

- Поцелуй меня, - попросила она.

- Нет.

- Ты не хочешь меня поцеловать? Разве ты не только забавен? Ты очень серьезно относишься к происходящему. Жизнь – проще. Ты же хочешь меня.

- Нет.

- Ненавижу тебя.

- Нет, - я говорил ей лишь одно слово и поступил вполне разумно. И еще раз сказал:

- Нет.

Как, однако, легко врать, когда обстоятельства вынуждают. Самого себя я обманывал не меньше, чем Наташу. Не важно то, что я сделал или не сделал. Важно то, что я сказал все, что считал необходимым сказать.

Надо терпеть. Я так научился терпеть, что мог бы давать уроки терпения. И все это из-за женщины, которая сидела рядом со мной и улыбалась.

Не думай о Наташе.

Не думай.

Рассказывая о любви, легче выдумывать, чем говорить правду. Я слишком долго принимал воображаемое за действительность.

Мне еще придется мучиться из-за Наташи, я знаю, но я уже не буду винить ее в этом и злиться на нее. Вот так. Слова любви есть, а сказать их некому.

По-моему, я просто в отчаянии. И такое странное выражение лица. Вдруг подумал, как же я постарел.

Все мои чувства были настороже. Я старался замечать все, что могло бы помочь мне. Пробовал возражать Наташе. Не уступал ей лишь потому, что хотел уступить.

- Не стану говорить, что меня мучают угрызения совести или что-то похожее. Врать не буду, - вот так, несколькими словами она выбивала почву у меня из-под ног.

- Любовь существует.

- Нет. Меня никто и никогда не любил. Ты понимаешь меня?

- Нет.

- И я тоже не понимаю.

«Не думай о ней», говорил я себе. Делал все, что делать не следовало.

- Мужчины умеют забывать о любви быстрее женщин.

- Кто может тебя забыть? Даже если бы он хотел? Почему ты мешаешь мне любить тебя?

- Что ж, я заслужила этот упрек.

- Я не шучу.

- Я тоже. Ты просто не хочешь слушать меня.

- Не хочу. Мне следовало бы догадаться. Это правда: ты меня не любишь. Ты совсем не думаешь обо мне.

- Не указывай мне, что мне следует делать.

- Ты знаешь, что ты делаешь?

- Я почти всегда знаю, что я делаю.

- Так что, значит, это правда? Все кончено? Ты это знаешь?

- Да. Я знаю. Ты что-то хочешь сказать?

«Как всегда, догадалась», подумал я.

- Нет, ничего.

- Не отвечай. Я давно это знаю.

- Я так не могу. Я должен любить.

Говорил каким-то злым голосом, хотя даже не понимал, был ли на самом деле зол. Может быть. Я никогда не был уверен ни в чем, кроме своей любви.

Самое интересное, что я не нуждался в утешении. Возможно, конечно, я ошибался. Не знаю, почему я вел себя так глупо.

Смотрел на Наташу и видел, что все происходящее с нами означает «нет».

- Рядом с женщиной мужчина может быть только эгоистом.

Я ответил «да», хотя это и не соответствует правде. Но я решил, что так будет правильнее.

Мы смотрели друг другу в глаза. Я должен был сказать здесь и сейчас самые злые слова, какие мог найти:

- Я кое-что забыл тебе сказать.

- Что?