Сергей Ермолов - Добро пожаловать в ад

«Чехи» начали бросать гранаты. Большинство разорвалось перед домом, но две попали в окна. Одна из гранат взорвалась на лету и стоящему рядом с проемом Селихову порезало лицо и руки. Вторая граната добила его. Он упал навзничь, не выпуская из рук автомата. Уже мертвый, солдат продолжал стрелять. Его палец прижал спусковой крючок, и пули полетели в потолок.

Неожиданно огонь боевиков стал реже. В бою нет ничего опаснее неожиданности.

- «Чехи»-суки опять что-то придумали, - сказал Логинов.

Шум за стеной стихал. Я был уверен, что там кто-то шептался. Я нащупал гранату и положил ее рядом с автоматом. Затем я услышал звук, который как бы пронзил все мое тело. В кустах кто-то громко крикнул:

- Эй, русский, русский!

Все замерли. Дышать стало тяжело.

- Русский, русский! - продолжал тот же голос. - Мы идем убивать тебя.

Мне показалось, как будто на мою спину неожиданно опустилась чья-то рука. Потом она поползла к голове и дошла по волосам до лба. Я почувствовал себя так, как человек ощущает во сне, когда хочется закричать, но не способен произнести что-нибудь даже шепотом. На голову что-то невыносимо давило.

- Все, - сказал я. - Мы по уши в дерьме. По самые уши. Если мы останемся здесь, то нам жить час, максимум - два. Если попытаемся выбраться, кому-то может повезти. Но на это не стоит особенно рассчитывать.

- Так что нам делать-то? - спросил Иванченко.

Решили обмануть боевиков. Сделали вид, что покинули дом. Логинов и Анохин одним броском преодолели несколько метров и скрылись за углом. Я ждал, когда появятся преследующие их «чехи».

Я не успел среагировать на первого, промелькнувшего мимо. Моя очередь пришлась на второго, который как-то неестественно взмахнул руками и рухнул на землю, отбросив автомат в сторону.

Вместе с Орловым я выбежал в сад за домом и увидел Логинова, который припав к стволу дерева, стрелял через кусты.

Пятеро солдат успели выбежать из дома, вытащив всех раненых, когда кровля обрушилась на замыкающего Андреева и скрыла его прежде, чем он успел издать хоть один звук.

Нашу попытку можно было назвать удачной.

Мы пробежали мимо дома с огромным замком на дверях. С его чердака нам в спину ударил автомат. Свалил Анохина, перебив ему обе ноги.

Пулемет боевиков стрелял по нам из сада справа. Я бросился влево, под прикрытие беспорядочно наваленных досок.

Анохина добили несколькими короткими очередями.

Бежать было бессмысленно и даже опасно. Невозможно предсказать перед кем окажешься через пятьдесят метров. Но у меня не оказалось другого выхода. Я долго полз через кусты.

Рота оказалась разорванной на две неравные части и исход боя был уже определен.

Поднявшись, я огляделся по сторонам. Любое направление грозило опасностью.

Я долго и тяжело петлял среди домов.

Ноги стали будто чужие, а внутри все горело.

Обессилев, присел около стены и попытался осмыслить, что происходит, но ничего не получилось.

Короткими перебежками двинулся дальше и увидел Иванченко, который отстреливался из-за огромной бочки короткими очередями. Вдруг я услышал оглушительный взрыв и увидел, как выстрел из гранатомета насквозь пробил металлическую емкость и оторвал Иванченко руку. Боец закрутился на одном месте, потом вскочил и побежал прямо под пули боевиков, что-то крича.

Пробежав вдоль дома, я выскочил из-за стены и, рванувшись через двор, спрятался за толстым, поваленным деревом. На этот раз очереди не последовало. "Чеченов" не было видно. Осторожно, чтобы не выдать себя, я приготовился к новому броску, но услышал негромкий треск за спиной. Я развернулся, прижался к стволу и понял всю беззащитность своей позиции.

Я пролез через дыру в заборе и забежал в дом. Неожиданный взрыв совсем рядом бросил меня на стену.

Я очнулся и сразу ощутил во рту вкус крови. В доме раздавались очереди. Я потрогал затылок, вспухший и мокрый, - боль отдалась в глаза. Встав на четвереньки, пополз вперед, часто останавливаясь и прислушиваясь.

Пытаясь сориентироваться, я ощупывал стену. Прошло несколько минут, пока мне удалось наткнуться на дверь. Послышались голоса солдат, бегающих взад и вперед в дыму. На меня налетел молодой боец и чуть не сбил с ног.

Я был готов застрелить Коробова, но сдержался и сказал:

- Давай, сынок, выбираться отсюда, времени терять нельзя.

Пули защелкали по стене, на мою голову и плечи посыпались куски штукатурки.

Вместе с бойцами я перебрался к другой стороне дома. Надо было уходить, пока меня не завалили "чехи". Я не пытался думать. В подобных ситуациях размышлять вредно. Боевики не оставили мне для этого времени. Любой бы на моем месте испугался.

Я пополз по направлению к двери и заметил, что дрожу от страха. Я сжимал автомат крепче, чем было необходимо и напряжение сковывало движение. Мы все боялись. Я бросил в проем гранату и сквозь грохот взрыва услышал свист пуль. Этот путь был опасен. Я закрыл глаза и прижался щекой к полу.

Я столько раз хватался за автомат, что одеревенели руки. Я уже ничего не чувствовал, ощущая только свое горячее дыхание, раздирающее грудь, боль в голове, пот, заливающий глаза и лицо. "Чехи" не давали нам передышки, не давали времени вне игры. Я ощущал себя движущейся мишенью.

Пули тугими шлепками входили в стену, за которой я укрылся вместе с Захариным. И каждый их удар заставлял бойца инстинктивно вздрагивать.

- Не дергайся, - сказал я. - Пули, которые слышишь не твои. Первый раз вижу, чтобы профессионал так обосрался.

- Черт! - отозвался Захарин. - Ну и дела. Что с нами делают эти чеченские ублюдки.

Фигуры боевиков все время находились в движении. Когда их засекали, они меняли позицию. В каждом человеке есть желание уцелеть. Нам просто повезло, что у "чехов" закончились гранаты. Идти в лобовую атаку на открытом пространстве было бы самоубийством. В соседнем доме тоже оборонялись наши и, если они не сдадут свои позиции, мы продержимся долго. Может быть, даже до подхода помощи.

Я ждал помощи. Один раз над нами слышался рокот вертолета, но над селом навис сплошной дым и в небе ничего не было видно. Все, кто еще оставался в живых, были ранены или контужены. В ушах стоял невыносимый звон. Лицо и руки покрылись пороховой гарью вперемшку с осевшей пылью, но это последнее, на что обращаешь внимание, когда вокруг свистят пули.

Я уперся в стену и замер. Из занятой позиции я мог простреливать сектор примерно в шестьдесят градусов и быстро уйти из-под обстрела, если меня обнаружат.

Я увидел выбегающего из дома Орлова. За ним клубами тянулся дым. Он остановился, ладонью попытался сбить тлеющие огоньки на своей форме, отдернул ногу - в лодыжку попала пуля, - нагнулся, чтобы осмотреть рану, и другая пуля снесла ему часть черепа.