Элайза Грэнвилл - Гретель и тьма

— Никаких пальчиков, — говорит она, вытаскивая мой палец у меня же изо рта, крепко берет меня за запястье. — Слушай внимательно. Это история про ребенка вроде тебя. — Я корчу ей рожу, но Херта не замечает.

Херта умолкает. Похлопывает меня по ноге. — Сиди смирно, дитя. Читаем дальше?

Дурацкая история. И все-таки, когда она добирается до портного, я с тревогой поглядываю на папу. Но папа сидит с закрытыми глазами. Крутит пальцами, будто они друг друга моют без воды.

— Вуп! — говорит Херта, но никакого вуп голосом не делает. — Крик-крак, вдруг отворилась дверь, портной влетел, как лютый зверь.

Зная наперед, что сейчас случится, я быстро прячу руки, сажусь на них. Бедная Лотти падает на пол. Херта смеется.

Тут она вытаскивает мою правую руку у меня из-под попы, держит мой специальный сосательный большой палец между двух своих толстых квадратных и изображает ими ножницы. Чик-чик.

— Ты бросай давай свои детские замашки, а то с тобой такое приключится. Тебе уже пора быть большой девочкой.

— Папа не даст портному отрезать мне пальцы.

— Если его рядом не будет, он тебе не поможет. — Херта переворачивает страницу. — Хочешь еще историю? Смотри, какая тут. Одна очень непослушная девочка играет с мамиными спичками, а через минуту…

— Видишь? Все сгорело. Ничегошеньки не осталось от глупой Паулинхен, одна зола. Можешь себе представить, какой ужас?

— Грет говорила, что она меня выпорет, если я еще хоть раз трону спички. — Я перелистываю страницу и гляжу на картинку: черный мальчик с большим зеленым зонтом. А еще там волшебник в длинной красной мантии и трое мальчишек, которых он делает черными, как первого, макнув всех троих в громадную чернильницу. — Вот эту прочитаешь?

Херта хмурится, просматривая текст. Цокает языком.

— Пожалуйста, — добавляю я на всякий случай, вдруг папа слушает.

— Нет, — говорит она, — это неподобающая история. — И с этими словами вырывает из книги страницу.

Дома всегда находилось чем заняться — за этим следила Грет. Бывало, усаживала меня за кухонный стол лущить горох и наказывала мне громко считать вслух, сколько было горошин в каждом здоровенном толстом стручке, который я вскрывала: «Eins, zwo, drei…» [33] Раз, два, три (искаж. нем). Если случалось больше восьми, мне позволялось съесть самую маленькую. Когда дело было сделано, рассказывалась история, обычно «Принцесса на горошине», которая мне нравилась, пока не выяснилось, что она неправильная. Даже десять горошин у меня под матрасом не действовали. Или же я сортировала перья, когда она ощипывала курицу или гуся: большие — в ведро, пух — в корзину, а потом — «Матушка Холле», если я все сделала как надо, или «Матушка Труди» [34] «Frau Hölle» (в рус. пер. «Госпожа Метелица» или «Бабушка Метелица», 1812) — сказка братьев Гримм о справедливой волшебнице, заканчивается победой добра; «Frau Trude» (в рус. пер. «Фрау Труда», 1823) — сказка братьев Гримм о злой колдунье, заканчивается победой зла. , если была нерадива.

А теперь делать нечего — только смотреть книжки, рисовать да болтать с Лотти. Дамы, которые со мной играют или читают мне, приходят, только если папа дома. Даже котята куда-то делись. Заходит Эльке — она заплетает мне волосы по утрам и купает на ночь — проверить, хорошо ли я себя веду, а еще она приносит молоко с пирогом или хлеб и мед. Она все время разговаривает и никогда не слушает. Иногда в зоопарке лают собаки или визжат другие животные, а все остальное время тут очень тихо. Другие, кто живет в этом доме, весь день на работе — кто-то в зоопарке, кто-то в лазарете или конторах. Дамы у нас тоже работают, но они слишком заняты, с ними не поговоришь. Они все время трут, скребут и носят коврики выбивать на улицу. Все очень чисто и опрятно. Никто не запинывает ничего под мебель с глаз подальше, и мне у себя под кроватью не отыскать ни единого комка пыли, которые Грет называла «шерстью везучей неряхи».

Лотти говорит, что мне надо сходить на кухню и поглядеть, нет ли там Грет, и я крадусь по коридору, заглядываю за дверь. Вижу, как Эльке режет колбасу. Громадная толстая дама с красным лицом складывает цифры; две другие моют посуду. Ни одна не похожа на Грет. Эльке рассказывает всем про фильм, который посмотрела, про шведскую девушку, как она влюбляется в богатого тореадора. Фильм не новый: толстая дама его тоже смотрела и постоянно поправляет Эльке.

— «Хабанеру» [35] Немецкая мелодрама 1937 г. немецко-американского режиссера Детлефа Зирка (Даглас Серк, 1897–1987) с Царой Леандер в главной роли. На самом деле фильм снимали на Канарских островах. снимали на Кубе.

Толстая женщина качает головой.

— В Пуэрто-Рико.

— Да какая разница, где его снимали, Урсель, — говорит Эльке. — Главное, что там Фердинанд Мариан в главной роли.

— Нет, нет, Карл Мартелль [36] Фердинанд Мариан (Хашковец, 1902–1946) — немецкий актер австрийского происхождения, играл в театре и кино, наиболее известен по фильму «Еврей Зюсс» (Jud Sufi, 1940), который считается антисемитским. Карл Херманн Мартелль (1906–1966) — немецкий актер, после войны из-за его симпатий к нацистскому режиму и участия в различных пропагандистских фильмах Мартеллю в рамках денацификации запретили сниматься, однако спустя пять лет, в 1950 г., он вернулся в профессию и на экраны. там. Мариан играл всего лишь дона Педро Авильского, иностранного злодея-землевладельца, и он там умирает от какой-то мерзкой хвори. И поделом, потому что, хоть он и был ее мужем, Астрея полюбила врача.

Эльке пожимает плечами.

— Зато Фердинанд — такой красавец. — Она вздыхает и прижимает руку к груди.

Лотти уже скучно, она хочет пойти в сад, но в духовке готовится что-то вкусное. Может, Zwetschgenkuchen [37] Сливовый пирог (нем.). — Урсель открывает дверцу духовки, и кухню заполняет сливово-сахарный дух; Грет всегда отдавала мне обрезки корочки, но духовка захлопывается. Мы решаем подождать, пока пирог не выложат на решетку остужаться. Эльке пока не двигается. Все еще смотрит в потолок.