Вэнделин Ван Драанен - Привет, Джули!

А потом я понял, что на одной стороне с ним — против меня — был и мой отец. И осознавать это было почти невыносимо.

Воскресным утром в нашем доме всегда очень тихо. Папа позволяет себе поспать. Мама позволяет себе не готовить завтрак. А если братья допоздна играли со своей группой, то об их существовании мы не вспоминаем до полудня.

Обычно, пока все спят, я на цыпочках пробираюсь собирать яйца, потом беру с собой в комнату большую тарелку кукурузных хлопьев, чтобы поесть в постели и почитать.

Но в то воскресенье — после целой ночи попыток разобраться в своих чувствах — мне была нужна физическая активность. Чтобы стряхнуть оцепенение.

Лучше всего мне бы сейчас помог мой платан, но теперь его не было, и мне оставалось только поливать лужайку и стараться думать о чем-нибудь приятном. Я открутила вентиль и наблюдала, как вода капля за каплей падает на черную землю. Я так увлеклась заботами о будущем газоне, что не заметила, как подошел папа. Его волосы были еще влажные после душа, а в руках он держал бумажный пакет.

— Пап! Прости, что разбудила.

— Ты меня не разбудила, милая. Я уже давно встал.

— Ты же не собираешься на работу, верно?

— Нет, я... — Какое-то время папа смотрел на меня, а потом сказал: — Я еду к дяде Дэвиду.

— Дяде Дэвиду?

Папа направился к своему грузовику:

— Да. Я... я вернусь к полудню.

— Но, папа, почему сегодня? Сегодня же воскресенье.

— Знаю, дорогая, но сегодня особенное воскресенье.

Я перекрыла воду.

— Почему?

— Сегодня его сороковой день рождения. Я хочу навестить его и подарить подарок, — ответил папа, указывая на бумажный пакет. — Не волнуйся. Я привезу что-нибудь вкусненькое на ланч, хорошо?

— Я поеду с тобой, — заявила я, отбрасывая шланг. Я еще толком не оделась — на мне были только спортивный костюм и кроссовки, даже без носков, но это не имело значения. Я все равно поеду.

— Почему бы тебе не остаться дома и не насладиться утром вместе с мамой? Я уверен, она...

— Я еду, — повторила я, обошла машину, влезла

на пассажирское сиденье и закрыла за собой дверь.

— Но... — попытался снова возразить папа, открыв дверцу водителя.

— Я еду, папа.

Он внимательно посмотрел на меня и выдохнул:

— Хорошо. Я только оставлю маме записку. Положи пакет назад.

Пока папа был в доме, я пристегнула ремень и сказала себе, что это правильно. Я давно должна была сделать это. Дядя Дэвид — часть моей семьи, часть жизни моего отца и меня. Пора было познакомиться с ним.

Я посмотрела на бумажный пакет. Что папа собирается подарить своему брату на сорок лет? Я взяла пакет. Это не картина — слишком легко. К тому же, когда я потрясла его, он издал странный звук.

Я как раз собиралась заглянуть в пакет, но из дома вышел папа. Пришлось положить пакет обратно на заднєє сиденье. Когда папа уселся за руль, я спросила:

— Ты не против, что я еду?

Папа только взглянул на меня и повернул ключ зажигания.

— Я... я ведь не испорчу вашу встречу, правда?

— Нет, милая. Я рад, что ты едешь.

По дороге к Гринхэйвену мы почти не разговаривали. Папа делал вид, что его интересует пейзаж за окном, а у меня была масса вопросов, однако я не решилась задать ни один. Но ехать с папой все равно было приятно. Словно молчание объединяло нас так, как не объединили бы никакие объяснения.

Припарковавшись у Гринхэйвена, мы не спешили выходить из машины.

Папа сказал:

— Тебе потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть, Джулианна, но ты их полюбишь. Они — очень хорошие люди.

Я кивнула, но мне было немного страшно.

— Пойдем, — позвал меня папа, забирая пакет с заднего сиденья, — пойдем внутрь.

Гринхэйвен совсем не был похож на больницу, но и обычный дом не очень напоминал. Слишком длинный и прямоугольный, над входом натянут бледно- зеленый тент. На клумбах росли кривоватые недавно высаженные анютины глазки. Трава на газоне была в проплешинах — кое-где проступала земля, а у самого здания виднелись три глубокие лунки.

— Газоном занимаются пациенты, — объяснил папа, — это часть программы пребывания здесь. А в эти лунки посадят саженцы персика, сливы и груши.

— Фруктовые деревья?

— Да. Их выбрали голосованием.

— Среди... пациентов?

— Да. — Папа открыл передо мной двойную стеклянную дверь. — Заходи.

В просторном холле с белыми стенами не было стойки регистрации и кресел для ожидания, только узкие деревянные скамейки. Слева располагалось большое помещение с телевизором и несколькими рядами пластиковых стульев, справа открытые двери вели в кабинеты, в одной из них стояло два больших деревянных шкафа. Один шкаф был открыт, и мы увидели шесть серых свитеров, висящих в ряд на вешалках.

— Доброе утро, Роберт! —донесся откуда-то женский голос.

— Доброе утро, Джози, — ответил папа.

Из кабинета вышла женщина и подошла к нам со словами:

— Дэвид уже готов. Он проснулся около шести. Мэйбл сказала нам, что у него сегодня день рождения.

— Мэйбл, как всегда, права. — Папа поверился ко мне и улыбнулся. — Джози, познакомься, это моя дочь Джулианна. Джулианна, познакомься с Джози Грюнмеккер.

— Очень рада познакомиться, — сказала Джози, пожимая мне руку. — Я видела твою фотографию у Дэвида в альбоме. Ты уже переходишь в старшую школу?

Я посмотрела сначала на Джози, потом на отца. Я еще об этом не думала, но ведь так оно и было.

— Да... похоже на то.

— Джози — администратор.

— И, — с улыбкой добавила Джози, — я школу так и не закончила! Пришла работать сюда в семнадцать лет, да так и осталась. — Зазвонил телефон и она поспешила взять трубку. — Я скоро подойду к вам. Загляните сперва в общую комнату, а потом к нему, я вас найду.

Мы с папой свернули за угол, и пока шли по коридору, запах, сначала почти не ощутимый, здорово усилился. Словно здесь годами жило множество Таинственных Зассанцев, только за ними никто не убирал.

В дальнем конце коридора я заметила небольшую фигурку в инвалидном кресле. Сначала я решила, что это ребенок, но когда мы подошли ближе, я поняла, что это взрослая женщина. У нее почти не было волос, и она вдруг улыбнулась папе беззубой улыбкой, схватила его за руку и заговорила.

У меня душа ушла в пятки. Что она говорила — разобрать было невозможно, но женщина смотрела на папу так, словно он, конечно же, все понимал.

К моему огромному удивлению, он ответил:

— Ты совершенно права, Мэйбл. Сегодня день рождения Дэвида. Поэтому я приехал. — Папа показал на пакет и добавил: — Я принес ему маленький подарок.

— Гаа-ваомка? — спросила она.

— Как ты догадалась?

Мэйбл смотрела на папу, он же взял ее за руку и сказал:

— Боюсь, я слишком предсказуем. Но он их любит и...

Папа заметил, что женщина смотрит на меня.