Алексей Кулаковский - Повести и рассказы

Павел обернулся на темную улицу, поглядел на трепетные звезды в полночном небе.

- Я тоже в последнее время поздно прихожу домой, - сказала Дуся, глядя в звездную высь. - Нынче в тракторной бригаде была, читку проводила, завтра репетиция в клубе... Так что стучите смело, я спать не буду...

После этого разговора, как только начинало смеркаться, перед взором Павла вспыхивал призывный огонек в Дусином окошке. Хотелось бросить все и спешить, спешить домой, поглядеть в ее глаза, ласковые и немного тревожные...

А дела удерживали. Тогда становилось невольно жаль эту девушку: ведь она так поздно сидит и ждет, ждет. Сердился и на самого себя за то, что до сих пор не смог так организовать работу, чтобы можно было управляться раньше.

Никодим Петрович после ночного разговора с Павлом стал еще больше задумчив. Терзали его сомнения. С одной стороны, он сознавал, что если этот парень сказал, то не отступит, сделает так, как намечено планом и, разумеется, утверждено где-то повыше; с другой - теплилась еще надежда, что мелиоратор уважит его, что не может же не подействовать на юношу этот приют, Дусин чай, словом, все то, что делается для него в доме Бузы.

Попробовал поговорить еще, пытался Дусю склонить на свою сторону и, когда из всего этого ничего не получилось, когда злосчастная канава еще быстрее прежнего стала подползать к огороду, выбрал минутку и завел с мелиоратором такую беседу:

- Вы, Павлуша, Павел Игнатьевич, - очень хороший, почтенный человек. Мы привыкли к вам, поверите ли, как к родному... Сколько этот дом стоит, не знавали мы таких уважительных квартирантов. Не было таких... Однако, Павлуша, дорогой Павел Игнатьевич, в чем дело-то... Скоро ко мне должен приехать гость, так что...

Павел в тот же вечер покинул дом Бузы.

Дуся долго, с глубокой обидой и возмущением корила отца. Разволновалась и не ложилась спать до рассвета. Не мил стал ей этот дом, ее комнатка и кровать, как две капли воды похожие на кровать и катушок ветфельдшера. Не могла она больше смотреть на все это. Опустевшая комнатка Павла заставляла ныть сердце.

Перед выходным днем дочь заявила родителям, что она уходит из отчего дома.

Так и остался Никодим Петрович с одним своим квартирантом, рассказывающим, как и прежде, по вечерам разные новости и невероятные истории.

1953

Рассказ

Перевод с белорусского Николая Горулева .

Участок у леса был далеко, да и урожай тут оказался неважный. Поэтому колхозники старались управиться сначала с лучшим картофелем, а этот участок ожидал своей очереди.

Однажды, чуть ли не на рассвете, сюда приехали ученики седьмого класса вместе со своей учительницей Галиной Александровной. Привезли плужок на одну лошадь, с десяток корзин. Пока старшие и наиболее хозяйственные Павел и Федя наладили плужок, перепрягли лошадь, мальчики сбегали в лес и принесли оттуда хвороста для костра. Во время работы не было холодно, но все же с костром веселей. Когда из-под увядших листьев показались и вкусно запахли сначала маленькие серо-синие ручейки дыма, а потом разрослись и большими клубами поплыли над сухим картофляником, когда, наконец, сквозь хворост пробились резвые, беловатые языки пламени, на поле как-то сразу все изменилось: исчезла не очень приветливая тишина, повеселел лес, несколько молодых ярко-желтых березок на опушке засветились на фоне хвойной зелени, будто свечки. Из глубины леса прилетела сорока, покачалась на одной веточке, на другой, потрещала и исчезла в чаще. Где-то близко защебетали синицы.

Около полудня появился на участке Поликарп Ступа, по прозвищу Тетерюк. Пришел, сел возле костра, разулся и начал просушивать портянки. Человек он был еще не старый - только начало переваливать за пятый десяток, - но ходил всегда вяло, по-стариковски, сутуля свою широкую плоскую спину. В колхозе он выполнял различную работу, правда, не очень охотно брался за косу, за плуг, но почти не имел прогулов и не ссорился с бригадиром. Характер у него был тихий и рассудительный.

- Что, дядька Поликарп? - обратился к нему Павел, заворачивая плуг в другую борозду. - На подмогу к нам?

- Да вот бригадир сказал: сходи там, погляди. Может, корзину поднесешь, может... Потом же и для бурта надо было бы выбрать место.

- А ноги где вы замочили?

- Тут болотце с решето... Напрямик шел. Ступил, а башмаки протекают, чтоб они пропали...

- Его же обойти можно.

- Эх!.. - Поликарп слегка махнул портянкой. - Слишком разумные, пробормотал он про себя. - Обойти! Обошел, конечно, не лезть же в болото, как аист за лягушкой. Не велика спешка тут. Да ноги и на суше потеют.

- Дядька! - позвал уже издали Федя и остановил лошадь, - вы там дров немного подбросьте, пока хлопцы придут.

- Конечно! - послышался глухой голос.

- Подбросит! - с легкой усмешкой сказал Павел. - Сам догадается. А ты больше не останавливай лошадь без моей команды, а то я чуть-чуть через плуг не полетел.

Федя сдвинул со лба немного великоватую танкистскую шапку, со злостью дернул вожжами. Через некоторое время он заговорил с серьезной озабоченностью:

- Боюсь, чисто ли ваши хлопцы выбирают?

- Ну, что ты? - Павел даже и не думал об этом. - Наши не подведут, ведь Галина Александровна там.

- Галина Александровна городская, - усомнился Федя, - может, всех этих тонкостей и не знает.

- Знает! - запротестовал Павел. - Да и вряд ли она городская, может быть, только училась в городе.

- Тпру!

- Ну, опять! Чего ты останавливаешься?

- Пойдем спросим!

- Не останавливайся, говорю тебе, а то хлопцы нас из борозды выбросят! - Пахарь погрозил своему напарнику кулаком, однако посмотрел на него беззлобно: хитроватые серые глаза незаметно улыбнулись, круглые щеки не проявляли никакого раздражения, только маленькие полные губы немножко надулись.

Федя молча шел за плугом.

- А если бы удалось все хорошо выбрать, - уже совсем ласково заметил Павел, - сколько картофеля нынче было бы в колхозе!

- Много картофеля, - согласился Федя.

- Старики говорят, давно такого урожая не было.

- Не было, - согласился Федя. - Слушай! - вдруг оживился он. - Как ты думаешь, будет Галина Александровна есть печеный картофель или нет?

- Почему же не будет? Вот сказал!

- А знаешь, идея!

- Правильно! - согласился Павел. - Тормози у костра!

Поликарп все еще сидел на прежнем месте, согнув спину и медленно поворачивая в руках рыжую пятнистую портянку. Одна нога его была уже в башмаке, другую он держал возле самого огня.

Федя спросил у него, остановив лошадь:

- Как тут у нас с горячей золой, дядька Поликарп?

- С золой? - переспросил дядька и перевернул портянку пятнами вверх. Это мы сейчас посмотрим.

Но пока Тетерюк собирался, Федя сам вытащил из хвороста небольшой прутик и несколько раз копнул им в углях.