Франсиско Голдман - Скажи ее имя

Этим летом, любовь моя, нас ждут две недели на пляже в Масунте. Мы снимем домик. Осталось всего три месяца!

Она переживала тяжелый период, просыпаясь утром еще до рассвета, она подолгу лежала без сна, терзаемая тревогами. Аура вставала с постели измученной, с идущей кругом головой. Иногда она засыпала в кофемашину зерна и забывала налить воду; или наливала воду, но забывала про зерна. А может, все это были естественные приметы грядущего тридцатилетия? Она позвонила Лоле, которой тоже вскоре должно было стукнуть тридцать, и спросила, что первым приходит ей в голову, когда она просыпается, и Лола ответила: что надо сходить в туалет.

Положение усугублялось еще и тем, что я заканчивал книгу, отчего, наверное, казался погруженным в себя и отстраненным. Бывало, Аура сидела за рабочим столом в соседней комнате и впустую тарабанила по клавишам ноутбука, лишь бы не слышать, как я ожесточенно печатаю. Мое невнимание раздражало и ранило ее. Каждый день она попрекала меня тем, что я не застелил постель, или оставил грязь в раковине после мытья посуды, или не задвинул ящик комода. У меня не было такого объема работы, как у нее, но и я находился в постоянном стрессе. Я должен был вести занятия у двух курсов и сильно не успевал с книгой, которую должен был сдать к маю. Это было документальное повествование о политическом убийстве в Центральной Америке, в нем прослеживалась связь с организованной преступностью. История была полна насилия: свидетели, возможные свидетели, люди так или иначе причастные к делу, продолжали исчезать или погибать — главные действующие лица были зловещими и даже психопатическими личностями, некоторые из них в той или иной степени имели отношение к моей жизни, хотя и находились на безопасном расстоянии. Фактическая часть книги была более или менее готова, той весной я совершил последнюю короткую вылазку на место событий и теперь опирался на интернет. Иногда книга оказывала пагубное влияние на мою внутреннюю жизнь: я чувствовал, как она наполняется безмолвной яростью и жестокими помыслами, от которых я всеми силами старался уберечь Ауру. Я думал о мести, об убийцах, которые могут догадаться, что, убив Ауру, они уничтожат и меня. Вряд ли такое могло случиться, но из страха, что мы будем уязвимы в Мехико — некоторые из преступников имели связи с наркокартелями, в частности с Гольфо и Лос Сетас, — нужно было принять меры предосторожности. Книга должна была выйти осенью, поэтому я сказал Ауре, что еще как минимум два года мы не сможем ездить на лето в Мексику. По моим расчетам, если мои злейшие враги и будут живы через три года, у них к тому времени появятся более важные мишени.

Я пообещал, что следующее лето мы проведем во Франции. А этим поедем на две недели в Масунте, снимем там домик — это я тоже пообещал. Но оказалось, что Ауре не хочется ехать летом в Мексику. Она настаивала, что мечтает провести хотя бы одно лето в Нью-Йорке. Я отвечал, что летом в Нью-Йорке отвратительно, жарко, шумно, дымно, но она сказала, что хочет убедиться в этом сама и я не вправе лишать ее этого удовольствия, просто потому что сам живу тут черт знает сколько лет. Ее друзьям нравится нью-йоркское лето! Иногда ее заклинивало на идее переехать в другую квартиру, с садом, где она могла бы завести собаку. Она часами изучала перечень сдаваемых квартир, в поисках той, где разрешается держать домашнее животное. Но в действительности сильнее всего ей хотелось наконец-то посвятить все свои силы себе, своему творчеству. Даже если этим летом Аура не сможет преодолеть потребность поехать к матери — а я уверен, что не сможет; хотя кто знает? — я мог бы настоять, чтобы мы поехали туда всего на месяц. Нам вообще не нужно было ехать! Я должен был помочь ей хоть раз поступить беспощадно и эгоистично, возможно, именно об этом она так мечтала. Я мог бы найти квартиру с садом, в районе подешевле. В апреле жильцы под нами съехали, и мы могли переселиться. У нас было пять дней, чтобы принять решение. На заднем дворе росли розы, две яблони и смоковница, кусты, клумбы с цветами и зеленью, виноград увивал ограду, большая часть этих растений требовала постоянного ухода, мы не смогли бы уехать на лето и позволить саду зарасти травой или иссохнуть под палящим солнцем. К тому же эта квартира была на тысячу долларов дороже нашей. И завести животных было нельзя. Нет, Оуррра. Мне хотелось в Мексику. Присяжные всего мира, если вы и должны признать меня в чем-то виновным, то в этих дурацких расчетах. Тем летом мы должны были остаться в Нью-Йорке и ухаживать за собственным садом. Вам нравится этот сад?

Годами Аура боялась, что Родриго бросит мать. Основной проблемой их супружеской жизни Родриго считал усугублявшееся пьянство Хуаниты, однако были и другие. С еще большей, чем ранее, настойчивостью Аура умоляла и убеждала мать обратиться за помощью. Ежедневно разговаривая по телефону и в интернете, они ожесточенно ругались по этому поводу. Однажды вечером в конце рождественских каникул Хуанита и Родриго присоединились к нам в кафе в Кондесе. Мы сидели за большим круглым столом и выпивали с друзьями. Когда все стали расходиться, Хуанита перегнулась через стол — ее глаза пристально оценивали количество оставшегося алкоголя, — сгребла все бокалы и допила один за другим. Хайме, испанец с густым голосом, отпустил очередную добродушную шутку, что-то вроде: «Ох, проклятье, она меня опередила». Аура старалась перенести это стоически, но ее стыд и злость впивались в меня, словно кинжалы. Ее щеки стали почти серыми, лицо приобрело жесткое выражение, губы сжались в тонкую линию, их уголки опустились, в глазах не было и следа хмельного веселья, только грусть, я словно увидел ее постаревшей, как если бы жизнь принесла ей лишь горькое разочарование. Она бросила взгляд на стоявшего с виноватым и беспомощным видом отчима и подошла к матери. Больше года назад Родриго оставил на заднем сиденье машины Хуаниты руководство по тому, как вести себя в процессе развода, и теперь оно всегда было там, подобно спящему скунсу, которого никто не рискует тронуть. Аура была убеждена, что мать пила из страха быть брошенной и из-за другой глубокой, незаживающей раны — длительной ссоры со своей матерью. К тому же Аура жила в Нью-Йорке, превращаясь в самостоятельную женщину, замужнюю, с собственными амбициями, уделяя матери все меньше и меньше времени. Покинутая, одинокая, всего боящаяся, отрезанная от мира со всех сторон — так Хуанита проживала свою жизнь. Несмотря на все намеки и угрозы, Аура не верила, что Родриго решится уйти, и причиной тому были деньги: он не зарабатывал достаточно, чтобы обеспечить себе приличную жизнь. Родриго проводил в разъездах почти всю неделю, а с недавних пор и выходные. Он все еще был атлетически сложен, моложав; было трудно предположить, что у него нет любовницы. Даже просто стоя рядом, он излучал жестокость, но, несмотря ни на что, чувствовалось, что он привязан к Хуаните, что она для него больше, чем банальный источник комфорта. В ней было так много силы, тока, и он, простой и довольно вялый человек, не мог прожить без ее энергии. Она держала его на крючке.