Патрик Несс - Больше, чем это

Но все же. Вот они, тут.

— Эй! — кричит им Сет, не подумав. И они с возмущенным гвалтом взмывают в воздух. — Эй, вернитесь! Это я вас вызвал! Я!

Они исчезают за деревьями.

— Ладно… — вздыхает он, втягивая порцию спагетти. — Все равно вас не подстрелишь на ужин.

Он поднимает голову. Или подстрелишь? Для этого, прежде всего, нужно ружье, но ведь в туристском есть и охотничье…

Тут Сет спохватывается: это же Англия — по крайней мере, в его представлении. Здесь оружия в свободной продаже нет, в отличие от Штатов, где ружье можно прикупить в торговом центре между перекусом в «Макдоналдсе» и походом в кино. Родители ужасались, как положено европейцам, и не допускали в доме ни одного ствола. В результате Сет оружия даже в руках не держал, какое там стрелять.

Значит, охота исключается — в ближайшее время точно. Но банка спагетти вдруг кажется куда менее аппетитной, чем жареная утка. Хотя все равно он не умеет их жарить. Если это вообще возможно на походной плитке.

Вздохнув, он зачерпывает еще спагетти — ложкой, которую на этот раз не забыл взять. Усталость ощущается, но не такая, как вчера. Может, наконец начал уходить недосып, возникающий, когда умираешь? Все-таки смерть — изматывающая штука. Наверное, самая изматывающая в жизни.

Сет смотрит на опустевший пруд. Вот еще новшество — высокая трава на склоне слегка колышется под ветром. Довольно сильно, кстати. И ветер вполне ощутимый. Сет запрокидывает голову.

В небе впервые за все время что-то появилось. Облака. Большие и пышные. Кучевые. Большие темные кучевые облака, которые движутся сюда.

Сет не верит своим глазам: «В аду бывает дождь?»

Он едва успевает добраться до дома, когда небеса разверзаются. Ливень летний, и на горизонте видна полоска голубого неба, так что скоро закончится, но елки, вот ведь хлещет! Встав в дверях, Сет смотрит, как дождь разводит пыль в грязную кашу и как мутные потоки струятся по стеклам заглохших машин.

Зато пахнет дождь восхитительно. Такой чистотой и свежестью, что Сет, не удержавшись, выскакивает под косые струи, подставляя лицо и жмурясь, когда капли попадают в глаза. Дождь на удивление теплый. Обозвав себя идиотом, Сет мчится в ванную за бруском жидкости для мытья посуды, предвкушая, как будет классно, куда приятнее, чем ледяной душ, под которым пришлось мучиться поутру…

Он выскакивает на крыльцо, но дождь уже стихает, удаляясь так же стремительно, как и налетел.

— Черт! — досадует Сет.

Ветер наверху, наверное, дует как бешеный, потому что тучи уматывают с такой скоростью, словно за ними гонятся, уносясь в сторону…

В сторону чего?

Куда их несет?

Насколько большой этот ад?

Видимо, достаточно большой, чтобы обеспечить смену погоды. В небе снова сияет солнце, ветер стихает, над мостовой висит пар от засыхающей грязи, которая постепенно покрывает коркой всю улицу.

Улицу, дальше которой Сет еще не совался.

«Кажется, пора устроить масштабную разведку».

После утренних походов за добычей снова накатывает усталость, но прилечь и вздремнуть нельзя — после вчерашнего Сет боится живых снов еще больше. Поэтому, закинув на спину рюкзак с самым необходимым и бутылкой воды, он отправляется в путь.

И сразу застывает в раздумье, не зная, в какую сторону сворачивать. Налево — Хай-стрит, которую он уже несколько раз видел. За ней, конечно, тоже есть кварталы, простиравшиеся раньше на долгие мили, если память не изменяет, а потом переходящие в поля.

Справа — станция.

«По путям можно хоть до Лондона дойти», — возникает неожиданная и отчего-то греющая душу мысль. Какая разница, что нет телефона с картами и Интернета? Зато, если идти по путям никуда не сворачивая, придешь в Лондон.

Он, конечно, не пойдет. Непотребное расстояние.

Стоп! Непотребное. Он что, серьезно сказал «непотребное»? Даже родители уже давно таких слов не произносили: все вытеснил американский сленг.

— Непотребное, — проговаривает он вслух, пробуя слово на языке. — Непотребное-утробное-трубное. — Сет поднимает глаза к небу. — Непотребное солнце.

Оно снова лупит вовсю, жарче прежнего, высушив почти всю грязь. Сырости и холода, на которые столько жаловались родители, нет и в помине. Да и сам он такого не припомнит, хотя воспоминаниям восьмилетки вряд ли стоит доверять. И все же. Здесь куда жарче, чем он привык думать. А когда еще и пар от мостовой идет, почти тропики. С которыми Англия точно никогда не ассоциировалась.

— Странно.

Поправив рюкзак, Сет сворачивает направо, к станции.

Улица, которую он переходит, ничем не отличается от остальных, такая же пыльная и пустынная. Наверное, пора выработать какую-нибудь систему осмотра, сперва обыскать более тщательно те дома, куда он уже вламывался, а потом пошерстить дальше по району. Вдруг что полезное удастся найти? Консервы, например, или инструменты и одежду получше. А может, где-нибудь отыщется огород…

«Участки!» — осеняет его.

Конечно! Огромное, разбитое на частные огородики поле, начинающееся за… Где же? За спортивным комплексом? Точно, вот что громоздилось за железной дорогой — спортивный комплекс, а за ним участки. Там, конечно, тоже все заросло, но ведь наверняка что-нибудь съедобное уцелело?

Он ускоряет шаг, почти машинально поворачивая на длинную бетонную лестницу между двумя многоэтажными зданиями. «Многоквартирник» — вспоминает он английское слово. Еще одно. Интересно, английский акцент тоже вернется? Гудмунд постоянно просил его «поговорить по-британски», причем сказать не что-нибудь, а…

Боль утраты пронзает снова. Сильно. Слишком сильно.

«Иди, не останавливайся, — велит он себе. — Иди, и все».

Лестница выходит на тротуар, который тянется к построенной на возвышении станции. Ее видно отсюда. Чтобы добраться до огородов, нужно пройти насквозь, потом по мосту над путями на дальнюю платформу. В предвкушении Сет входит внутрь, не задумываясь перепрыгивает через турникеты и взбегает по невысокой лестнице на первую платформу…

Где дожидается поезд.

Состав короткий, всего четыре вагона, электричка, курсирующая между этим городком и соседним. Кажется, вот-вот откроются двери и на платформу хлынут приехавшие или, наоборот, поезд плавно покатит прочь.

Ни того, ни другого, конечно, не происходит. Поезд стоит, как стоял, молчаливый, словно скала, покрытый неизменной пылью. Сорняки пробиваются из трещин в платформе и кое-где даже из желобков на крыше поезда. Он уже давно не трогался с места, как и машины вдоль тротуаров.

— Эй? — зовет Сет.

Подойдя вплотную, он заглядывает в окно, но там ничего не разобрать, да и окна такие пыльные, что почти не пропускают свет. Сет нажимает кнопку на ближайших дверях, но электричества нет, и двери не реагируют.