Павел Антипов - Дипломная работа

От станции метро до места, где я живу (до этой гадкой общаги, в которой сегодня на моём этаже закрыли душ), идти 12 минут. В первой трети пути надо перейти мост над железной дорогой, и как раз по правую сторону будет электроподстанция, у стены которой частенько собираются толпы собак. Их развлечение такое: затаиться и ждать, пока какой-нибудь беспечный хозяин будет выгуливать неподалёку свою какую-нибудь моську или рекса. Тогда бездомные собаки как с цепи срываются, благо цепей на них нет: это свободные собаки — и бегут с матерным лаем к моське или рексу какому-нибудь. Хозяин тогда берёт Моську на руки и торопливым шагом идёт к переходу, а с Рексом сложнее — приходится стоять и отмахиваться поводком.

***

Семья Богдановичей жила в деревянном домике в Гродно. Даже не в домике, а в четверти домика.

А вот семья Чеховых жила в каменном особняке на садовом кольце Москвы. Пространства там было гораздо больше — оттого, видимо, Чехов и написал больше, чем Богданович. И это при том, что оба умерли от туберкулёза.

А я вообще где живу?! В какой-то общаге идиотской. Мне и Богдановича-то не опередить, и музей не из чего устраивать.

— Валер, поехали в Минск. Паша зовёт.

— Ну, раз Паша зовёт, надо ехать, Денис. Вот если бы нас звал не Паша, а, допустим, Алишер Навои, то я бы ещё пять раз подумал, стоит ли ехать. Ведь Алишер Навои — это известный узбекский поэт, который никогда не был в Минске. Он умер ещё в XVI веке. Припоминаю его одну газель о смерти…

— Лан, Валер, поехали уже.

— Ах, уже? Ладно, поехали, я тебе по дороге расскажу.

Утром их поезд приехал в Минск.

— Валер, Минск уже, выходим.

— Подожди, Денис, — Валера задумчиво смотрел на задницу минского вокзала.

— Чего ждать? Поезд через 5 минут едет дальше. Дальше, в Брест, понимаешь, Валер? Ты можешь это понять? Мы выехали из Москвы, приехали в Минск, нам выходить, пойми, Валер. Москва — Минск, не Москва — Брест.

— Ах, как же мне надоели люди с линейным мышлением, — Валера нехотя засобирался.

У вагона их встретил Паша. Они пожали друг другу руки. Паша с Денисом жали руки откровенно параноидально, Валера — подчёркнуто шизофренично. В этом нет ничего удивительного, и объясняется данное обстоятельство довольно просто: Паша и Денис ― параноики, а Валера — шизофреник. Творческие люди не могут быть здоровыми, творчество — это аномалия, а Паша, Денис и Валера были людьми творческими.

— Пойдёмте скорее, я покажу вам город, — радостно прокричал Паша, как параноик.

Они зашли на вокзал, и Паша стал катать их на эскалаторе вверх, а затем они спускались по лестнице вниз. Так много раз. Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз.

— Что мы делаем? — спросил Валера.

— Я хочу, чтоб тебе понравился Минск с первых минут. Для этого я провожу нелинейную экскурсию по городу.

— А, спасибо, мне уже нравится, — с отзвуком лёгкой шизофрении сказал Валера.

— Зато мне не нравится, — параноидально заметил Денис.

— Хорошо, пойдёмте дальше.

Они вышли из вокзала и прошли в башен высокий пролёт.

— Этот пролёт между двух башен-домов, отдалённо напоминающих московский МИД, некоторые называют воротами Минска. Я же скажу так: в правой башне живёт литературный критик Ганна Кислицына, а в левой жил мой отец да скульптор Кузя. Про него один поэт сказал: «Скульптор Кузя живёт на вокзале, там, где башен высокий пролёт», — продолжил Паша экскурсию по Минску.

Они пошли по улице Кирова, в конце которой скверик, а в скверике скульптура «Девушка с зонтиком».

— Если вы смотрели в этом году «Евровидение», — сказал Паша, — то, наверняка знаете, что от Беларуси там выступал Дмитрий Колдун и занял 6 место. Так вот, этот Колдун, когда фотографировался для «Комсомолки», повис на зонтике девочки-памятника. Многие минчане осудили Колдуна за этот поступок. Идём дальше!

Дальше они вышли на площадь Независимости. На площади стоял памятник Ленину, а рядом — костёл из красного кирпича.

— Это самая большая площадь в Европе, — похвастался Паша.

— Что, и больше Красной? — поинтересовался Денис.

— Откуда такая информация? — спросил Валера.

— Не знаю. Нам так в школе говорили. Может, и врали.

От площади они пошли по проспекту до «Макдональдса», а там повернули к Немиге.

— Немига — это улица у нас такая, там ещё раньше речка Немига текла, но её лет сто назад в коллектор пустили. Теперь она под землёй.

Потом Паша показал Валере и Денису площадь Свободы, костёл, который раньше переделывали в Дом физкультуры, нововыстроенную ратушу показал. Костёл, из которого планируется сделать гостиницу, тоже показал. Потом они сходили на старое замчище, где даже было непонятно, что это замчище. А потом они купили вина и сели на берегу Свислочи.

А что было дальше — лучше и не рассказывать. Подошёл наряд милиции и отвёл двух параноиков и одного шизофреника в опорный пункт. Составили протокол: «ругались нецензурной бранью, оскорбляли при исполнении, выкрикивали лозунги «Жыве Беларусь» и др., распивали спиртные напитки». Валеру и Дениса депортировали, инкриминировав экспорт революции. Пашу посадили на пятнадцать суток. И правильно: параноиков у нас в стране хватает, а шизофреник должен быть один.

***

Я как-то дико завишу от денег. Ну, то есть от уверенности в завтрашнем дне.

Когда я не работаю, у меня нет уверенности в том, что на завтрашний день у меня будут деньги. И это отсутствие уверенности мешает мне жить.

А когда работаю — уверен, что завтра будет так же скучно, как и сегодня. И это тоже мешает мне жить.

***

Одна из главных мыслей последних дней — это то, что надо быть очень спокойным, и тогда придёт идея о том, как жить. Началось всё с того, что я ехал в метро и был очень спокоен. Тогда я подумал, что если всегда буду спокоен, то, возможно, пойму, как жить дальше. Дело в том, что, как вы можете знать, я недавно изменил привычное течение своей жизни. Мне не нравится, когда всё привычно и предсказуемо, мне это скучно и надоедает. И вот я всё меняю. И тогда я сразу же начинаю волноваться: а как же я буду жить, когда всё так непредсказуемо? Как же мне раздобыть денег на то, чтоб завтрашний день был предсказуем? Вот что меня мучает. Казалось бы, я хочу вернуться обратно к спокойной жизни. Хм… Возможно. Я не знаю. Проблема в том, что я не знаю, чего хочу. Или знаю, но не могу себе в этом признаться. Хотя если б я знал, то непременно бы уж признался. Что я, дурак какой-нибудь, что ли? Я просто несчастный человек. Оставьте меня!

***

Чтоб устроиться на работу, мне пришлось обмануть и работодателя, и себя.

***

В Литературный институт на Высшие литературные курсы набрали всех кого ни попадя. Даже отбора не было — взяли всех, кто подавал работы. И, вы знаете, так приятно наблюдать, как эти все кто ни попадя начинают потихоньку образовываться. Например, взрослой женщине Ирине объясняли: