Георгий Эсаул - Алиса в стране оплеух

Графиня корчилась на камнях, поливала древние плиты слезами и кровью, даже не удивлялась, что её бьют Кролики и всадники Апокалипсиса:

- Заслужила я кару, наверно, за ненадлежащее приличное поведение в Институте Благородных Девиц! - графиня Алиса чувствовала, как праздничным воздушным шаром набухает от крови платье на спине - плётка содрала кожу. - Если я сейчас в пыли нарисую потрет Государя Императора, то простятся ли мне грехи и незнание латыни - исчезнут ли раны кровавые и дурная бляха под глазом, имя которой - Скорбь? - графиня Алиса поцеловала себе левую ручку, затем - правую, представила, что галантный кавалер ручки целует - засмеялась легко, но с болью в голове и спине - так смеются рабы на хлопковых плантациях в Узбекистане.

С кряхтением поднялась, пошла в тоннель и наткнулась - чуть не выругалась непристойно от боли и неожиданности, но сдержала себя, оттого, что благовоспитанная козочка - на мраморный столик с запотевшим графином, рюмкой и солёным огурцом - меню ресторана "Максим".

В рюмке на дне лежал крохотный золотой ключик - видна проба девятьсот девяносто девятая, как на зубах дракона.

В районе печени возникло желание попробовать водки - напиток пролетариата, но графиня Алиса тут же упрятала желание вниз, покраснела - не видел ли кто изменение выражения лица с отрицательного на положительное? не прочитал ли по лицу о порочном желании выпить водки?

- Тщеславная я, высокомерная, словно белка на кедре, - графиня Алиса топнула изящной золотой ножкой, обворожительно выгнула спинку (без излишеств, но с эстетическим благородством - турки удивились бы). - Ключик, наверняка, от сердца феодала или другого благородного, который не пощадит себя ради любви... АХ!..

Полноте, душечка, о спасении нужно думать, об экзаменах по эстетике, а не о рыцарях с изумленными очами напуганных цыплят.

Графиня Алиса приметила под столом сейф - замочная скважина в форме сердечка; ключик подошёл, дверца мягко отворилась, словно её мёдом смазали на Масленицу!

Из сейфа выскочил человечек - не человечек, гном - не гном; с безобразным огромным носом-баклажаном, коротконогий, кривой, словно отчаяние бедняка; в коротких зеленых штанишках, в чёрных солдатских кирзовых сапогах, в королевской накидке и с горшком для цветов на голове - так постовой полицейский наряжается ко Дню Полиции.

- Извольте, сударыня, не утешайте меня, не глумитесь над добром, иначе добро отпечатается на вашем белом - местами - личике, и окажется неприличным словом "Лихоимство"! - безобразный карлик ущипнул графиню Алису за коленку - девушка после побоев Белого Кролика и плётки всадника Апокалипсиса приняла боль героически - не надлежит благородной девице явно выказывать свои чувства - не на брачном пиру. - Фанфарон я, а сам не знаю, что означаю.

Если всё в Мире уходящее - то и одежда моя не имеет смысла - хоть в лифчики с ног до головы облачусь - нет смысла, даже с губы не капает, потому что без цели в жизни, как у птеродактиля.

Ищем себя, гонимся за Розовой Птицей Счастья - думаем, что она - Мечта, а Птица Счастья на голову нагадит, зальёт глаза гуано - и свисти, поминай, как звали Счастье - беспорточность.

В канаву себя не закопаю живьём, но с камнем на шею в могильную яму - пожалуйте: оттого, что без баб, без смысла, без денег - зачем живу, для какой великой цели кислород чужой потребляю, а он жирным гасконцам понадобился бы на смертном одре. - Карлик зашел под юбку графини Алисы - девушка, потому что морально устойчивая - целомудренно не обращала внимания на марш уродца, делала вид, что не слышит его замогильный голос между своих ног.

Карлик воспользовался невидимостью - с силой укусил графиню Алису за правую лодыжку, словно сто индийских кобр впрыснули яд:

- В стране оплеух не мечтай выжить, Белоснежка!

ГА-ГА-ГА-ГААА! - адский хриплый хохот карлика всколыхнул - парусником в ураган - графиню Алису.

Девушка от неожиданности присела: под неспелыми ягодицами хрустнуло - будто диван продавился, завопило и смолкло - оставило гнусную липкую тишину подмосковного вечера в Мытищах.

Графиня Алиса бальным шагом - не оглядываясь на распростёртое нечто, бывшее ранее карликом - направилась к золотой двери с номером сорок семь, как на трамвае от точки А до точки Бе (овчарня).

На дверь прибит холст с нарисованным очагом, под холстом - замочная скважина - аккурат под золотой ключик - спасение бедных, тихих девиц.

Графиня Алиса побранила себя за недопонимание, вернулась - старательно не смотрела в сторону, где лежало оставшееся от карлика напоминание о бренности Бытия, - вытащила из дверцы сейфа золотой ключик, укорила себя, но не так, как ругается штопанный плюшевый мишка:

- Двойная жизнь - не по мне, хлопотно, без удовольствия, а, если и встречу благоразумного домового, то взгляд у него - тусклый наверняка, словно погасший светлячок.

Ни к чему мне домовой с катарактой, не личность он, которая вырабатывается в коллективе эстетов.

Золотой ключик - не золотые руки, а у моей матушки руки золотые были, да отсохли по проклятию ведьмы, что увела батюшку, благородный ишак он, а не отец мне.

Я - не духовная красота, и мне нет надобности возвышаться за счёт освобождения от физического - не каждая змея сбрасывает шкурку. - Алиса целомудренно поклонилась сама себе, выпрямила спину - положено, чтобы благородная девица, даже, если видимо одна (а за девицей незримо подглядывают тысячи очей), опускалась до крестьянской простоты.

Она провернула ключик в замочной скважине под нарисованным очагом, открыла дверку и смело вошла - как в легенду о Тиле Уленшпигеле.

ТРААААААХ!

Ударилась головой о низкий потолок, упала на нежные ягодицы и увидела в конце коридора сцену - настолько замызганную, что слёзы заупокойные выступили на безгрешных очах.

На сцене деревянный мальчик, растрескавшийся - полено-чурка, с длинным носом, с носком на голове и с морковкой в руках нудно втолковывал голубоволосой толстой женщине что-то неприятное; жёлтое лицо женщины покрыто пятнами: то ли сибирская язва, то ли аллергия на слова полена.

За спиной деревяшки китайский мальчик - с извёсткой на лице, в длинном итальянском порно-балахоне, с амстердамскими тенями под глазами - громко стонал, словно три дня не ходил в сортир, а при виде графини Алисы - прорвало его.

Другой артист погорелого театра - несомненно - артист, потому что на сцене - профессионально, со смаком палача отвешивал бледнолицему товарищу оплеухи - сочные, жёсткие, без смазки - зычные.

Стон и вопли избиваемого, кхекхеканье палача и нудный говорок деревяшки возмутили барышню Алису до глубины бледной, тонко чувствующей несправедливость, души.

- Полноте, милостивый государь! - графиня Алиса подползла на коленях к Арлекину, смотрела гневно, но не забыла, что во взгляде должна присутствовать романтическая скромность средневековья. - Вы поступаете дурно, без надлежащего почтения к человеку.