Анна и Сергей Литвиновы - Над пропастью жизнь ярче

– Откуда?

– Я тебе куплю.

– Нам нельзя-а бра-ать пода-арки!

– Ой, ну хватит, – она повысила голос. – Как будто я не знаю правил. У частных лиц – нельзя. А я стану твоим спонсором. Официальным. Будешь логотип моей фирмы носить. На рукаве.

Взяла меня за подбородок, улыбнулась саркастически:

– Если ты не возражаешь, конечно.

Слезы у меня сразу высохли. У некоторых ребят из старшей группы и у молодежи спонсоры были. Но у нас, юниоров-первых, ни у кого [15].

– С твоим тренером я уже поговорила. Она согласна. Договорились, что пока с меня три платья. Танго, пасадобль, ча-ча-ча. Сшить уже не успеем, но купим самые лучшие, обещаю. И «золото» на России тебе обещаю тоже. Если спотыкаться, как сегодня, не будешь.

Все-таки заметила. Я смутилась. Пробормотала:

– Э… я все равно не поняла. Зачем вам это нужно?

Она широко улыбнулась:

– Люблю танцы. И всегда ставлю на фаворита.

Поднялась – изящно, царственно. Как это можно было сделать под низкой лестницей? Пожала мне руку и велела назавтра ждать ее в семь, после тренировки.

Я подозревала, обманет.

Но в шесть сорок пять у тренерши зазвонил мобильник. Обычно на занятиях не отвечает, но тут трубку взяла. Коротко поговорила, обернулась ко мне:

– Степанцева, иди, переодевайся. Тебя ждут.

Людмила Аркадьевна – сама за рулем! – прибыла на шикарной «Инфинити». Что за контраст с мамулей, которая раз пять бралась учиться вождению и каждый раз бросала.

– Куда поедем? – осторожно спросила я.

– Я присмотрела тебе платья у Noschese Dancing. И туфельки Nueva Epoca.

Вау! Ведущие мировые марки! А я-то думала, она меня к российским производителям поведет.

По дороге Людмила Аркадьевна меня расспрашивала, кто родители, давно ли занимаюсь танцами. Я тоже задала пару вежливых вопросов про ее бизнес – оказалось что-то скучное, аудит-консалтинг.

Но магазин оказался совсем рядом, и тут стало не до разговоров. Я обычно на бедненьких складах одевалась, а здесь бутик. С настоящими итальянскими, французскими или авторскими платьями.

– На цену не смотри. Примеряй все, что нравится, – приказала Людмила Аркадьевна.

Один наряд одобрила, два других забраковала, выбрала сама.

И вкус у нее, надо признаться, был. Вроде и люрекса маловато, и разрезы скромненькие, но выглядела я реально шикарно.

Венька на следующий день, как увидел мои наряды, сразу стал подлизываться:

– Попроси свою Людмилу Аркадьевну! Пусть меня тоже спонсирует! Мы ведь пара…

– Нет, – злорадно хмыкнула я, – сопляки ее не интересуют.

На прощание мой ангел-хранитель мне сказала:

– Поболеть за тебя на России я не смогу. Уезжаю в Сингапур. Но ты и сама справишься. Я в тебя верю. Возвращайся с победой – и сразу пойдем отмечать.

– А как я вас найду?

Думала, даст мне свой телефон. Но богатая поклонница решила по-другому:

– Давай через социальную сеть связь держать. Добавь меня в друзья. Я тебе запрос уже послала.

Саша все чаще просыпалась по утрам с мыслью: «Все неправильно. Не так».

Да что там: она самой настоящей предательницей себя чувствовала. И трусихой. Испугалась родителей, болезни. Общественного мнения. А в итоге – потеряла родную дочь.

«Ей будет лучше расти в нормальной семье», – был главный мамин аргумент.

Нормальная семья, ха! Да девочка на любые ухищрения идет, лишь бы дома пореже бывать. И просто счастье, что она занята этими своими танцами, не то бы давно, назло, в отместку за жесточайший контроль, связалась с дурной компанией.

Саша вспомнила недавний скандал из-за дочкиных концертных платьев и поморщилась.

Да, они с Зиновием тоже были не правы. Позволили девчонке выбирать наряды на собственный вкус. Не смогли убедить, что разрезы и блестки, когда их избыток, выглядят вульгарно. Но отбирать покупки?! Демонстративно обряжать ребенка в платье сиротки? Ее дорогие мамочка и папочка всегда умели рубить сплеча. Саша вспомнила скандал из-за татуировки… Как ее выгоняли из дома после того, как открылся диагноз… Как заставляли отказаться от дочери…

Но никогда не поздно исправлять прежние ошибки.

«Отсудить Сонечку – и забрать к нам».

И будь, что будет.

Александра решительно выбралась из постели. Накинула пуховую безрукавку, вышла на балкон. В горах даже осень пахла по-другому. Умиранием и, вместе с ним, свежестью. На верхушках гор блистал снег. Далеко внизу искрилось море. Желтые листья летели почему-то не вниз, а вверх.

Зазвонил телефон. На определителе высветилось: «Мама». Значит, ничего хорошего.

– Да? – осторожно произнесла Александра.

И уже через минуту победно вскинула руки. Потом восторженно подпрыгнула. И помчалась в соседнюю спальню.

Церемониться с Зиновием не стала – с порога разогналась и прыгнула на кровать. Тот спросонья захлопал глазами:

– Сашка? Ты чего бесишься?

Она навалилась на любимого, сонного, теплого:

– Скорей просыпайся! Мы уезжаем!

– Куда?

– В Питер. На Кубок России!

– Но Ольга Егоровна ведь сама собиралась.

– Не может. Давление. Ура! Тьфу, – Саша виновато улыбнулась. – У нее гипертонический криз, а я радуюсь, – скривилась, добавила: – Нам милостиво позволили присутствовать. Но строго-настрого велели ничего из одежды Соне не покупать. И по ресторанам ее не водить. Только в Эрмитаж.

– Блин, Сашка, – Зиновий притянул ее к себе. – Как ты с ними жила? – Потемнел лицом, добавил: – И как с ними теперь наш котенок живет?

– Слушай, – Александра взглянула умоляюще, – давай Соне все расскажем. И пусть сама решает.

– Да думал я об этом. Каждый день думаю, – вздохнул он. – Но очень боюсь. Так она хотя бы сестру старшую любит. А когда узнает, что мы ее предали?! Узнает, чем ты больна?

– Ладно, – Саша решительно спрыгнула с кровати, – поговорим в самолете. Давай одевайся. А я покупаю билеты и варю тебе кофе.

Когда Саша с Зиновием ездили в Питер, останавливались всегда в частной гостинице, переделанной из бывшей коммуналки. Просто, скромно, душевно. Но едкое мамино напутствие: «Только, пожалуйста, без красивой жизни» – сделало свое дело. И строптивая дочь назло заказала люкс в «Коринтии».

Зиновий протестовать не стал. Только фыркнул:

– Саша, ты взрослая, самостоятельная женщина!

– Знаю, – развела руками она, – но поделать с собой ничего не могу.

Александра и на выступление оделась будто специально, чтобы маму позлить: в кожаные брючки, кофту с вырезом и сапожки на шпильках. Увидь ее Ольга Егоровна, обязательно бы скривилась. Зато Соня наряд оценила – на разминке отстранилась от своего партнера. Показала Саше два поднятых больших пальца. И Венька – сделал то же самое.

Александра расплылась в довольной улыбке.

Зиновий снисходительно сказал: