Владимир Колотенко - Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия

А сотворение человека нового типа, Человека совершенного, Homo perfectus. Невозможно представить себе, какие для жизни на земле открываются перспективы. Новый виток развития, вот-вот снова придет Золотой век, на землю вернется потерянный рай. Браво, браво! Брависсимо! Я спрашиваю себя: разве все это не стоит собственной жизни? Это сравнимо с жертвой Иисуса. И, пожалуй, самое главное: любой ген мы теперь держим в узде. В наших руках он кроток и жалок, и только по нашей огромной милости он может стать величественным и желанным. Мы можем дать ему волю или не дать, открыть перед ним зеленую улицу или загнать в самую черную дыру, какие бывают на свете. В этом наша сила и мощь, свет и праздник. Вместе с нами восходит новое солнце, и каждый из нас теперь твердо знает, что значит быть римской свечой на празднике жизни. Мир дождался-таки своего часа. Это насущная необходимость сегодня, сейчас. Мы сотворили то, чего люди ждали тысячи лет. Необходимость, как известно, – это мать изобретения.

Кормежка у них была отменная, просчитан каждый грамм, каждая калория и молекула. Это была пища богов. Если прав кто-то там, утверждающий, что мы представляем из себя то, что едим, то вдвойне прав Юра, сказавший, что дух наш зарыт в геноме, как драгоценный клад, ждущий своего Сильвестера. Какова последовательность и вся совокупность нуклеотидов, таков и дух. Не так давно была такая формула: один ген – один белок.

А сегодня можно утверждать следующее: дух – продукт жизни гена. В здоровых генах здоровый дух…

– Это значит, что…

– Верно: бытие определяет сознание. Бытие гена. Сначала мы сами пытались создать рацион, а потом решили пригласить специалистов.

– На наш призыв откликнулись Майкл… Они написали целую книгу «Ты. Инструкция по использованию». Не читала? Занятная книжица.

– Даже не слышала.

– Они расписали бизнес-план и содержание жизни для каждого, для каждой, да, для каждой клеточки и всего организма. Индивидуальный план-график и содержание. Это было что-то сверх-супер… Как бы это сказать?..

– Прецизионное…

– Пожалуй. Да, пожалуй…

– Я знаю, что желтый сахар…

– Да, кристаллики сахарозы покрыты тонким слоем патоки, содержащей до 200 различных биологически активных соединений, очень полезных для человека.

– Что такое польза?

– Это – нужное количество в нужное место в нужное время…

– Ясно-ясно…

– Огромным успехом пользовался рог единорога. Во-первых все любили пить только из него. А во-вторых…

– Я знаю, что из него делают пищевые добавки.

– Они их просто пожирали! Хотя мы и ограничивали их аппетиты.

– Что еще?

– Всего не упомнишь. Вытяжка из пантов лося, гуминовые кислоты, препарат Алтмери Урмаса АУ-8, мед, пыльца, витамины и микроэлементы и т. д., все, так сказать, по полной программе… Композиции подбирались машиной индивидуально. Что же касается их здоровья, то наши врачи едва успевали следить за результатами экспресс-анализов и разнообразить диету. Собственно, врачи врачеванием так и не занимались, только повсеместный контроль за качеством и количеством здоровья. Тут в полной мере пригодились системы Амосова и Ушкова.

– Ушкова?

– Его вращательная гимнастика приобрела среди нас яростных поклонников. Ни восточные системы поддержания здоровья, ни йога, ни аутотренинг не имели такого успеха. Вообще надо сказать, что Ушков своей дотошностью и щепетильностью, и чересчур, на мой взгляд, повышенной заботой о здоровье напридумывал разные там хитрые штучки для раскрытия и использования скрытых резервов организма…

– Ты рассказывал, что он…

– Да-да, наряду с тем, что он глубоко копался во всем, что было ему интересно, он еще и выискивал в этом мусоре фактов нечто до сих пор неизвестное. Во всяком случае, в его интерпретации это нечто выглядело совершенно по-новому…

– Открывал?

– Раскрывал нам глаза. Он придумал даже свою систему мироздания, разложил все по полочкам и каждому определил свою нишу.

– Что он сказал о твоей пирамиде?

– Выслушав мой рассказ, он тут же предложил свою модель – Эйфелеву башню..

– Ух, ты!

– Да. И его рецепты оздоровления…

– Вы широко применяли…

– Никто, слава Богу, ни на что не жаловался, никто не болел, все развивались в согласии с нашими графиками и планами. Это был прецедент в мировой науке, новое слово в формировании нового человека, Человека Совершенного – Homo Perfectus. Поэтому велся подробный дневник, протоколы исследований, где отмечались особенности физического и психического развития каждого подопечного. Все, как и должно было быть. Правда, Валерочка наш…

– Чергинец, что ли, вирус ваш, ВИЧ? – спрашивет Лена.

– …ходил днями желтым и морщинистым…

– Что так?

– Он выражал свое недовольство всему, что у нас получалось. А однажды просто в лоб мне сказал:

– Вы же в энтропии социума ничего не смыслите. Ведь еще Тит Лукреций Кар в своей «Природе жизни» говорил…

– В «Природе вещей», – подсказала Ната.

Валерочка выдержал паузу и продолжал, не обратив внимание на замечание:

– И потом Эпиктет, а за ним Демокрит… Вы даже не читали «Накомихину этику»…

– «На-ко-ма-хо-ву», – по слогам произнасла Ната.

Он снова сделал вид, что не расслышал.

– И Геродот, и Фукидид, – продолжал Валерочка, – давно заявляли…

Я не мог не рассмеяться его попытке в сотый раз демонстрировать свою грамотность и начитанность. Потом он плел что-то о сукцинатдегидрогеназах и аланинаминотрансферазах, о величии динатриевой соли этилендиаминаминотетраацетата, еще о каких-то молекулярных инструментах жизни и смерти, без которых, по его мнению, никакая Пирамида не может состояться… Вычурные слова, вычурные мысли… Впрочем, какие там вычурные – дурь какая-то, невежественная и наглая дурь!

Я смеялся ему в глаза. Но Валерочка был очень серьёзен.

Потом я рассказал об этом Жоре.

Он расхохотался, затем лицо его стало суровым.

– Да пошли ты его, – сказал он, – куда подальше!..

Скальп его нервно дернулся.

– Von Pontius zu Pilatus [50], – улыбнулся я.

– От какого Понтия, к какому Пилату?!.

Глаза его аж побелели!

– В жопу! – выкрикнул он. – Засунь всех этих своих шариковых и швондеров, и чергинцов, и шавок и шпицев, всю, всю эту шушеру в одну глубокую жопу!

Жора даже сплюнул. Затем:

– Убей их!

– Да ладно тебе, – сказал я примирительно.

– Не, не ладно! Убей!.. Ведь вся эта хрень собачья, эта плесень, эти моллюски и мокрицы… Липнут… Они дышать не дают.

Он посмотрел мне в глаза и добавил:

– Если можешь…

Ах, как он был прав! Он предвидел наш крах из-за таких вот…

– Что-нибудь уцелело после… После того, что случилось? – спрашивает Лена.

– Дневники удалось спасти. Это летопись пламенных дней и ночей.