Норман Мейлер - Берег варваров

Маклеод говорил мрачно и монотонно. Его речь была так неспешна, что порой даже мне начинало казаться, что он не столько желает донести до слушателя свою мысль, сколько развлекается, передразнивая сам себя. Холлингсворт по-прежнему сидел через стол от него, всем своим видом выражая невыносимую скуку, которую навевали на него разглагольствования Маклеода. Он подпер подбородок ладонью, а свободной рукой лениво ковырялся в носу. С таким же успехом он мог, например, лежать на диване и есть виноград из поставленного рядом блюда. Ленни не то уснула, не то потеряла сознание. Она сидела, вытянув ноги и свесив голову. Дыхание явно не без труда вырывалось из ее груди. Глаза Ленни были плотно зажмурены — как бывает сжата в кулак рука, в которой дергается, пытаясь вырваться на волю, пойманная маленькая ящерица.

— При этом следует учитывать, — вздохнул Маклеод, — что этот процесс развивается стремительно. Народы, которые позже других подошли к новому этапу социальной организации, не имеют обыкновения повторять долгий и сложный путь развития своих предшественников. Более того, характер экономического производства в ближайшее время претерпит настолько глубокие изменения, что от нашей сегодняшней ублюдочной цивилизации мало что останется. Подумайте об этом хорошенько. Впервые в истории человечества его производство будет нацелено на обеспечение смерти. Людям будет дарована жизнь лишь до той поры, пока их труд является необходимой составляющей достижения этой зловещей цели. Несмотря на все трудности и извилистые пути развития самых различных культур и цивилизаций, предшествовавших нашей, естественной функцией их экономики было производство чего бы то ни было ради обеспечения жизни. Даже капитализм в своем неуемном поиске все новых путей получения прибыли автоматически подразумевал, что прибыль и жизнь — категории как минимум совместимые. Наверняка кто-то полагал, что можно пожертвовать какой-то долей жизни ради увеличения нормы прибыли, но тем не менее главный закон оставался незыблем: большая часть производства была направлена на то, чтобы сам трудящийся и его близкие хотя бы оставались в живых. Сейчас же мы имеем уникальную ситуацию: на данном этапе развития государственного капитализма даже эта фундаментальная функция экономики подвергается пересмотру. Отныне и впредь целью общества больше не является сохранение жизни его членов. Более того, все меняется с точностью до наоборот. Основным вопросом, стоящим перед обществом, является необходимость каким-то образом избавиться от лишних сограждан. Причем избавиться самым радикальным способом. С вашего позволения, — вежливый кивок в сторону Холлингсворта, — я бы хотел проиллюстрировать свои теоретические выкладки.

— Как вам будет угодно, — сухо сказал Холлингсворт.

— Ни в коем случае нельзя забывать о новом факторе, оказывающем влияние на экономическую жизнь. Я имею в виду перманентность экономического кризиса. Нет, поначалу при капитализме численность паразитирующих слоев общества действительно была сведена к минимуму. Но в настоящее время былых иждивенцев-потребителей с успехом заменила страдающая собственной гигантоманией бюрократия. Отныне и впредь уровень производства никогда не будет достаточно высоким для того, чтобы обеспечивать стабильный, постоянный рост экономики. Естественно, начинается поиск методов, способных стимулировать этот рост. Появляются различные субституты внутригосударственного соревнования и конкуренции. Возникают искусственно созданные союзы различных государственных корпораций, что сопровождается активной работой всей государственной пропагандистской машины. В общем, все свободные силы государства тратятся на то, чтобы обеспечить соответствие общества и экономики растущим потребностям в производстве оружия и прочего военного снаряжения. На рынке труда вновь появляется и набирает популярность сдельная схема оплаты труда. Подобный процесс — это своего рода наркотик для экономики. Инъекции нужно делать все чаще, увеличивая при этом с каждым разом дозу коварного лекарства. В конце концов ценой за отказ от конкурентной борьбы в экономике становится, как это ни покажется странным, голова самого чиновника-бюрократа. Общество достигает первой стадии каннибализма: чиновничество оказывается перед лицом необходимости избавляться от части себе подобных, при том что этой части общества присуща изначальная тяга к самовоспроизводству и преумножению собственного количества всеми возможными способами. Пожалуй, впервые в истории наблюдается такая картина: класс, пришедший к власти, в тот же момент оказывается в условиях, при которых он вынужден инициировать процедуру самоуничтожения.

Холлингсворт тем временем был занят весьма важным делом: в уголке его рта обнаружилась какая-то крошка. Он аккуратно дотянулся языком до нее, поддел и смахнул в рот. Затем, чтобы завершить начатую гигиеническую процедуру, он основательно почистил языком стык губ, после чего на всякий случай провел им целиком и по верхней, и по нижней губе.

— Вы должны понимать, — сказал ему Маклеод, — эти господа подвергаются очень сильному давлению. Эти люди и подумать не смеют о том, чтобы сделать что-нибудь, что не совпадало бы с интересами государства. Вот только интересы данного общественного института имеют тенденцию беспрестанно меняться, в результате чего блюсти их становится настоящей пыткой. Чиновники-управленцы прекрасно понимают цену любой своей ошибки и в своей деятельности предпочитают обходиться без излишних, с их точки зрения, проявлений инициативы. Тем не менее нельзя забывать, что от каждого из них постоянно требуют демонстрации оголтелого служебного рвения. Им некогда даже подумать о том, что могло бы понадобиться им самим, — так велико их желание исполнить свой долг перед государством. Возникает конфликт между желанием чиновника обустроить свою частную жизнь и его общественными и партийными обязательствами. Их работа ориентирована на обеспечение коллективного благосостояния. В какой-то момент каждого из них начинает терзать искушение, связанное с мыслями об обогащении личного характера. С точки зрения психологии рано или поздно наступает момент, когда кажется, что пришло время получить по счету. На этом этапе бюрократ оказывается склонен к личностному самовыражению через антиобщественные поступки.

В этот момент Маклеод словно запнулся и замолчал. Вместе с Холлингсвортом они несколько удивленно посмотрели друг на друга. Ощущение было такое, словно оба понимают, что один из них наговорил много лишнего, а другой — выслушал это липшее, даже не пытаясь перебить его.