Александр Бирюков - Длинные дни в середине лета

В финале нас обштопала полковая школа. Шли они, конечно, лучше, а пели, может, и хуже, но они для финала припасли еще одну песню, а мы прошли с той же. Но второе место нам досталось. Полковники махали нам фуражками, когда командир дивизии объявил итог. А Останин был просто счастлив.

— Умницы! Умницы! — причитал он, когда мы выходили со стадиона, и норовил дотронуться до каждого.

И мы были счастливы, словно обыграли сборную Англии на ее поле. Савин безо всякой команды запел. Мы с готовностью подхватили песню, и пели ее в первый раз всю от начала до конца — хорошую старую солдатскую песню о славе русского оружия.

— Разорались! — бубнил Трошкин, который встал в строй и теперь портил нам настроение. — Думаете, вам за это добавку дадут?

...Больше мы не пели «Сюзанну». Пели «По долинам и по взгорьям», «Наша Таня громко плачет», «Катюшу». А чего? Когда поешь — легче идти. Когда не выпендриваешься — все быстрее проходит. А нам месяц, всего.

Караул в полном составе с приданными нам молотками из полковой школы построен на плацу. Идет какая-то, смутно припоминаемая из Устава этой службы процедура. Молотки будут сторожить знаменную беседку с находящимся в ней знаменем дивизии. По этому случаю все они в праздничных мундирах, украшенных значками отличников боевой и политической подготовки, классных специалистов, ГТО, ГЗР и еще бознать какими.

Наш взвод будет сторожить склады с обмундированием, а мы трое — Мандарин, Грачик и я — магазин. Другим взводам повезло больше. Первый вообще млеет от счастья — они стерегут артиллерийский склад. Говорят, там есть даже атомные боеголовки. Увидеть им эти головки, конечно, не удастся, но млеют.

Разница в экипировке соответствующая. Нам троим даже автоматов не дали — пост с холодным оружием, болтаются на поясах железки, именуемые кинжалами. А молотки, конечно, сияют всеми своими наградами.

Я все думаю, почему в армии так любят значки? Означают ли они стремление выявить индивидуумов из общей массы? Их утверждение в, так сказать, приказном порядке? Нет, наверное. Потому что выявление идет в строго определенных направлениях. Вешая эти награды, человеку как бы говорят: ты для нас вот это и это — и старайся!

Командиры взводов докладывают дежурному с красной повязкой, кто они такие и что будут стеречь. Наш Мандарин на правах начальника отдельного караула тоже представляется. На этом церемония заканчивается. Сейчас мы начнем проявлять бдительность, смелость и самоотверженность. Но прежде нужно поужинать. Мандарин ведет нас с Грачиком колонной по одному в столовую.

Когда мы с дежурным приходим на пост, магазин уже закрывается. Толстая тетка в белой куртке с закатанными рукавами выметает мусор на крыльцо. Она все кланяется и кланяется у порога, словно прощается на ночь со своими материальными, ценностями. На ступеньке, прислонившись к перилам, сидит без фуражки сверхсрочник — муж, наверное. Он рассматривает голенища своих офицерских сапог — то ли любуется, то ли гневаться изволит. А может, ему больше ни на что смотреть не хочется.

Метрах в пяти справа от крыльца переминается с ноги на ногу парень с двумя лычками на погонах. Он смотрит на нас с таким вожделением, что сразу ясно — это начальник вчерашнего караула и ему не терпится спихнуть нам это дело. Ну, валяйте!

Магазин стоит слева от дороги, пересекающей весь летний лагерь дивизии, боком. Перед ним метрах в ста — длинный одноэтажный барак со множеством дверей. С другой стороны магазина на таком же расстоянии тоже барак, от которого несется сейчас мерный гул ужинающего полка или какой-нибудь другой боевой единицы. Мимо магазина наискосок от одного барака к другому идет тропинка. Вот такая диспозиция. Да, еще ящики пустые, небольшой штабель за магазином.

Грачик сел покурить рядом с сверхсрочником. Последнему это явно не доставило удовольствия. Но повода для придирок нет — Грачик на пост еще не заступил, может и подымить. А что касается правила о том, что солдат должен курить только в специально отведенных местах, то оно и на сверхсрочников распространяется. Даже можно сказать, что Грачик внял немому призыву младшего командира — «делай, как я!».

А может, сверхсрочник и не задиристый. Может, ему сейчас интереснее всего посчитать, когда он получит новые сапоги, и обдумать, какой брать размер, так как носить их придется зимой, на шерстяной носок. Но, как известно, сапоги, взятые с запасом, снашиваются быстрее, и при такой дилемме чем-то нужно жертвовать — удобством или прочностью, или, переведя разговор в другую систему единиц, красотой или пользой.

Мандарин в это время принимает по описи оборудование в караульном помещении — самой крайней комнате барака. Стол, две скамьи, табурет, телефонный аппарат, бак с водой, три кружки алюминиевые, шахматы, лампа керосиновая, два стекла к ней, фонарь, пожарный инвентарь (висит на стене магазина, увидишь), замок от двери караульного помещения, веник, опись предметов под стеклом в раме (в руках держишь, балда)...

Продавщица запирает магазин. Сверхсрочник отряхивается. Дежурный опечатывает дверь. Такой-то пост сдал... Такой-то пост принял...

— Мальчики! — кричит уже с дороги продавщица. — За ящиками приглядывайте. На посылки тащат.

А что отсюда посылать? Золотое оружие им, что ли, выдают? Или они бронетранспортеры по частям продают? Проявим бдительность.

Стоять будете через два часа по два, — говорит Мандарин, когда мы остаемся втроем, — так в Уставе. Кто первый?

— Давай по четыре, — предлагает Грачик, — на два часа ложиться неинтересно.

— Ложиться никто не будет, — чеканит Мандарин, — пост двухсменный.

— А ты, значит, будешь прохлаждаться?

— Стоишь первым, — говорит Мандарин, — не попадись с курением. И за ящиками следи.

— А песни петь можно?

— Я тебе спою!

— Вот дела! — изумляется Грач. — То сами просят, то петь не дают...

Мы с Мандарином сидим в караулке. На улице еще жарко, а у нас прохладно и чуть сыро. Делать нечего, говорить не хочется.

— Давай в шахматы! — предлагает Мандарин.

— Не играю.

Он долго и напряженно думает, потом говорит:

— Тогда давай в шашки!

— Не будь Ноздревым.

— Нет, — не отстает Мандарин, — ты мне объясни! Почему вы с Грачом все время выступаете? Или вы лучше других?

— Кто выступает? Грач доблестно охраняет магазин. Я сейчас буду чесать тебе пятки.

Мандарин весь извивается, чтобы увидеть в открытую дверь Грача. Тот, как ни странно, стоит около крыльца и даже папиросу прячет в кулак. Крыть Мандарину нечем. Ах, как трудно быть командиром! Даже младшим.