Valery Frost - Заговор по душам. (Малоросский прованс.)

Мандраж по поводу начала учебного года Епанчина отправилась унимать к модистке. Новая партия изготовленных накладных ресниц, упакованные в специально и заранее заказанные бархатные коробочки, глухо постукивали в сумочке.

Женевьеф была несказанно рада видеть новообретенную компаньонку. Раскланявшись и поблагодарив за записку, доставленную неугомонным рыцарем сердца, француженка облегчила ношу Веры и потащила подругу в ресторан.

- Верочка, милая, вы не представлять, сколько у нас заказать! - щебетало неизменно сиреневое облако.

Вера же морщилась и чихала. Морщилась - от наигранного акцента, а чихала - от непостижимо яростного напора вишневого аромата. Новая мода. Все должны пахнуть вишней. Дамы - духами, кавалеры - вишневым табаком.

- Верочка, а может, нам стоит подыскать вам помощников? - закинула удочку модистка.

Епанчина вновь сморщила носик.

- Я считаю, Женевьеф, что еще слишком рано. Стоит нам запустить серийное производство, как мы мгновенно потеряем в качестве. Плюс, насытив рынок Херсона большим количеством изделий, мы тем самым их обесценим. Нет, дорогая моя компаньонка, давайте остановимся на уровне штучного производства. Эксклюзив.

Цену последнему произнесенному слову Женевьеф знала, посему согласилась относительно быстро.

Летняя площадка ресторана открывала прекраснейший вид на реку. Заказав себе по чашечке кофе, бизнес-леди принялись активно обсуждать последние новости: Женевьеф без умолку говорила, а Вера - слушала.

- Слыхали ли вы, Верочка, одно из последних произведений Йосифа Барского? - Епанчина отрицательно качнула головой. - Жаль его талант. Пропил совсем. Теперь живет лишь с продаж похоронных памфлетов.

"Под камнем сим погребена

Моя законная жена.

Я прожил с нею двадцать лет.

Она готовила обед,

Любила оперу, балет,

Не знала толку в деньгах, нет.

И выходя всегда из смет,

Она отправилась в тот свет.

За это шлю моей Аннет

И благодарность, и привет!" - процитировала Женевьеф и звонко рассмеялась.

Вера незамедлительно последовала ее примеру. Хоть и грустно было: жаль и усопшую, и поэта. Вот уж профессия на зависть. И генеральская дочь вздохнула.

- Что ж вы так убиваетесь, Вера Николаевна? - тут же спохватилась модистка. - Хотите, я вас развеселить сумею? Пойдемте-ка на циркачей посмотрим. Говорят, там и женщины-силачи приехали. Вот бы посмотреть на мадам, которая не силой ума, но силой руки мужика в бараний рог скрутить сможет!

Вот не стремилась Вера к увеселению, да еще к тому, о котором нелестно отзывались работники гимназии, но все же с энергичной француженкой и неотступной тенью Зайки, решилась пойти.

Крыша учебного заведения выглядывала из-за жиденьких крон молодого Александровского сада, и это придавало сил и необъяснимого чувства защищенности. Словно якорь, не позволяющий крохотному плотику уплыть по течению.

Вокруг гудела толпа. Бегали дети, перекрикивали друг друга зазывалы, громко торговались продавцы с покупателями. Бурное море и темно-коричневая черепица гимназистского острова на горизонте.

- О, шарман! - вскричала Женевьеф, хлопая в ладоши. - Собачки!

Вера повернула голову, проследив за взглядом восторженной модистки, и обнаружила пляшущих вокруг дрессировщика белоснежных пудельков. Мимо прошествовала упряжка из двух осликов, тянущих за собою ярко-голубую тележку, заполненную детьми. У каждого ребетенка в руке была зажата длинная палочка с насаженными на них прозрачными фигурками сладких зверей.

Невольно сглотнув слюну, Вера подалась вперед и чуть не вступила в свежую кучу навоза.

- Фи, - взвизгнула Женевьеф, - уборщик! Уборщик!

На гневные окрики тут же прибежали дворники и, немного не вступая в драку за конский кизяк, принялись поднимать пыль.

Француженка, ни разу не улыбнувшись, схватила Веру за руку, и потащила прочь.

Чем ближе подходили девушки к размалеванным шатрам, тем плотнее становилась толпа, тем четче и чаще примешивался к ярмарочным ароматам запах перегара, тем больше попадалось "подогретых".

- Ох, вес╕лля! Вес╕лля! - ( сноска: Ох, эта свадьба !) совсем по-украински залепетала модистка, и принялась активно шуршать в своей крохотной сумочке.

И уже буквально через минуту на свет из скромного нутра появилась на свет мелочевка. Идущая навстречу празднично разодетая армада во главе с парами шаферов и кумушек, получили от Женевьеф по копейке и взамен протянули девушке бутыль с полупрозрачной жидкостью. Не стесняясь и не кривясь, модистка хлебнула прямо из горла и по-простому ругнулась на крепость напитка.

Вера не удержалась - прыснула со смеху вместе со всеми. В миг круг празднующих разорвался и на передний план выскочили музыканты. Украшенные розами фуражки соревновались в яркости с лентами в толстых косах селянок, небольшой, но безумно громкий оркестр из дудки, скрипки и гармошки зашелся в ухабистом ритме польки. Веселящаяся толпа подхватила водоворотом Веру, закружила в венгерке.

Епанчина смеялась, кружилась под руку с высоченным подпоясанным красным кушаком парнем, на какой-то миг потеряла из виду Женевьеф, но тут же четко определила ее местоположение, благодаря заливистому смеху и французскому акценту.

Точно так же внезапно, как подхватил было херсонский карнавал Веру, отпустил, выбросив на свободное пространство. Подпрыгивающая, словно поп-корн на сковородке, Женевьеф, вновь потянулась к сумочке, достала целый рубль и, показав его удаляющимся спинам, пошелестела бумажкой.

- Примета такая, - объяснила модистка, оборачиваясь к Вере, - надо свадьбе любой показывать деньги. На прирост. - И лучезарно улыбнулась.

Про примету Епанчина знала, но и про воришек не забывала. А особенно в такой толпе.

- Ну и шо, гарно погуляли? - ( сноска: Ну, неплохо погуляли ?) раздалось над ухом.

Учительница, подпрыгнув от неожиданности, обернулась на мужской басовитый голос. И поняла, что совсем не к ней был обращен вопрос.

Мимо шествовали явно отщепившиеся от главного гуляния кумовья: бородатые, краснолицые, пузатые и разодетые в вышиванки. А в руке - неизменный пузатый бутыль сивухи.

- Ну, як сказать? Сначала харашо, ну, а потим - хуже. Як увсигда. ( сноска: Ну, как сказать? Нечиналось все хорошо, закончилось - как всегда .)

- Так ╕ чим г╕рше? ( сноска: Так и чем хуже обачного ?)

- Та драка була. Дядьков╕ Семену пику натоптали. ( сноска: Да драка была! Дядьке Семену рожу набили !)

- Та ну? ( сноска: Быть не может !)

- Спочатку-то все було, як у людей - пили, закусювали. А потом случ╕лося так, шо дядька Семен хилим на гамулу здався, та и сповз п╕д лавку. А тут, як на гр╕х, Гришка Косий на гармониц╕ грать став. Васька Кудряш плясати п╕шов, тод╕ й случайно дядьку Семену на пику став, а той - як заоре! ( сноска: Сначало все чин-чином: пили, закусывали. А затем оказалось, что дядька Семен - слабачок. Напился и под лавку свалился. И тут, как на грех, Гришка Косой начал играть, а Васька Кудряш в пляс пустился и на харю дядьку Семену под столом наступил !)