Александр Андрианов - Почему умирают гении

«Крупное российское РА (топ‑10) полного цикла приглашает на работу менеджера по привлечению клиентов. Требования к кандидату: М/Ж от 25–35, презентабельный внешний вид»…

— Ну вот еще! Приличный внешний вид. Хоть в валенках приду — должны быть рады.

«Известному издательскому холдингу требуется Арт–директор. Взаимодействие с менеджерами, заказчиками, подрядчиками З/п от 2000–2500 у. е. по результатам собеседования + хороший творческий коллектив»

— Какой известный холдинг, Боже мой? Да он мне и в подметки не годится. А скудоумным коллективом кто гордится — пускай и управляет им один.

«Требуется менеджер по выставочной деятельности. Опыт организации участия фирмы в выставках (в т. ч. международных) от 2‑х лет, начиная от разработки проекта, бюджета, организации проживания, питания, перелета сотрудников»…

— Чего–чего? Он, гений и талант бесспорный, высчитывать им должен перелет? Ха–ха! Ну разве не умора?

И так было практическим с каждой вакансией, а как иначе? На кого рассчитывали их составители, предлагая ему какие–то крохи и примитивные обязанности? Ладно бы еще отдельный проект с сотней сотрудников, да неограниченным бюджетом. Возможно, это заинтересовало бы Андрея, а тут все по мелочи. Даже и читать противно, не то что работать. Неужто позволить таланту прозябать в частных лавочках в то время, как он может писать роман, способный изменить судьбы миллионов? Понято, что после издания мир будет валяться у него в ногах, но ведь не объяснишь эту простую истину жене, которая попрекает его мелочевкой. Подумаешь, тысячу рублей она заработала! Ха! Когда его книга выйдет в свет, он будет спускать эти крохи каждую минуту. Эх, поработал бы кто–нибудь за него. Ну неужели мало на свете безмозглых примитивов, которые будут приходить в приличном виде на работу, мечтать управлять таким же безмозглым коллективом и при этом высчитывать перелеты? Да каждый второй это все умеет. А вот творить, как он, Андрей, не умеет никто.

Ну, ладно, ладно. Так уж и быть, он напишет в Газпром, Лукойл и еще в парочку компаний, о которых слышал краем уха. Не работать же ему, в самом деле, в каких–то РА и «известных» холдингах! Да плевать он на них хотел. Вот только резюме нужно составить. И зачем, спрашивается? Только услышав его фамилию, эти фирмочки должны были пасть ниц. Во всяком случае, если бы в тупых головах их менеджеров была бы хоть толика мозгов. Но не было мозгов — вот в чем беда!

Написав несколько предложений, Андрей почесал затылок и решив, что все выглядит вполне презентабельно, отправил текст по четырем адресам. Резюме содержало следующий текст:

«О вас наслышан я, а это что–то значит. Работать я у вас, пожалуй, соглашусь, но требую отдельный кабинет, помощников в придачу расторопных, зарплату, тысяч сорок для начала (разумеется евро, доллары — прошлый век) и полную свободу действий. Жду ваших предложений я до завтра, а коль затяните — прощайте. И так хватает дел, чтоб ждать еще и вас. Пока. Удачи».

Зевнув и подумав о том, какую же компанию из четырех он изберет, и кто больше других достоин заполучить его, Андрей так и не пришел к определенным выводам, что впрочем, нисколько его не расстроило. Искать работу надоело. Приняв решение немного развеяться, Андрей отправился на литературные сайты в надежде увидеть чьи–нибудь нетленные шедевры.

Но шедевров не попадалось. Где–то хромала рифма, где–то чувствовался откровенный плагиат, ну а большинство стихов так и вовсе расписывали окружающий мир яркими и романтическо–сопливыми красками, вызывая в Андрее лишь тоску и зевоту. Он любил другие стихи — бунтарские, демонические, жестокие. Чтобы резали душу, словно ножом, ранили ее и заставляли кровоточить. Ну куда уж им, современным поэтам, протестовать и бузить? Их мозги зашорены пропагандой, они предпочитают прозябать в спокойствии, нежели бросать вызов. А ведь порой так хотелось найти единомышленников. Тех, кто понял бы его, Волкова и это страстное желание открыть людям глаза на мир, объяснить его лживую суть, стремление порушить Богов, которые воздвигли люди себе на погибель. Богов, чьи имена деньги, власть, лицемерие…

Пожалуй, Андрей ненавидел лицемерие даже больше, чем деньги и власть. В любой его форме. Он ненавидел, когда фирмочки жертвовали на благотворительность и проводили громкий пиар в газетах. Он ненавидел, когда мужчины несли приторную романтическую ахинею своим сучкам, мечтая лишь о койке. Он ненавидел, когда люди ходили налево и при этом говорили всем вокруг, что изменять — плохо и недостойно. Он ненавидел, когда с экранов телевизоров чинуши боролись с наркотой и проституцией, а сами баловались кокаином и патронировали публичные дома. Он ненавидел, когда менты, якобы борясь за мораль неокрепших юных умов, кидали их в обезьянники за распитие в неположенном месте, а потом звонили родителям и вымогали деньги. О… Волков много чего ненавидел в окружающем мире, да вот только нигде не мог найти людей, разделяющих его взгляды.

Наконец, Андрей нашел то, что искал. Он слово чувствовал, что непременно натолкнется на что–то близкое и родное, и не ошибся. Некто, представившийся именем Костя, выложил стихи, тронувшие Волкова и заставившие его щелкнуть от восторга пальцами:

Вот–вот. Люди и правда ходили в удобных кандалах, и своя рубашка была для них ближе к телу. Каждый из них в душе был рабом и мечтал, чтобы эдакий царь–батюшка научил их жить по–уму. И не важно, плохой он или хороший, добрый или злой. Главное, что он думает за людей, которые в своем покорном раболепстве порой не знают меры и судорожно меняют портреты одних вождей на другие, когда в стране меняется власть. Эти портреты были как фетиш, да и не только портреты. Сначала чиновники рвали партбилеты, которые пару лет назад чтили как Библию и старались никогда не расставаться, а затем бросали теннисные ракетки и переключались на борьбу, словно боялись не успеть выслужиться и отчитаться. И даже бомжи в серых подворотнях предпочитали нажраться водкой, чье название было схоже с фамилией президента. Казалось, им–то какое дело, кто ими верховодит? Ан нет! Все имело значение!