Вячеслав Кашицын - Ни стыда, ни совести [сборник]

— А к вам, Игорь, не пробьешься. Вы даже не представляете, сколько препятствий мне пришлось преодолеть, чтобы добиться этого свидания. И ходатайство родственников, и разрешение прокурора, и то, и се… — Он уселся рядом со мной, закинув ногу на ногу. Я встал. — Ну, здравствуйте.

— Чего вы от меня хотите? — Я пообещал ей, что встречусь с ним, но не обещал быть вежливым.

— Вначале познакомимся. Моя фамилия Вакуленко. Евгений Вакуленко. Я сотрудник газеты «Жизнь». Слышали, наверное, расследование смерти Евдокимова? Или откровения «смотрящего по России» Варяга? Или, на крайний случай, историю девочки-зомби? Все это мои проекты.

Самое удивительное — он говорил серьезно. И говорил так, будто я не имел права не знать, о чем речь.

— Я всего это не видел и не читал, извините. Нельзя ли поближе к делу?

Он рассмеялся. Заразительно и так искренно, что я на какую-то долю секунды ему поверил и сам улыбнулся.

— Игорь, ну нельзя же так! Я понимаю, они содержат вас в скотских условиях — даже интернета нет — и не дают никакой информации, и наверняка лгут, лгут на каждом шагу, но зачем же озлобляться? Я слышал о вас самые лестные отзывы. Анастасия…

— Как вы ее завербовали?

— То есть?

— Как вам удалось уговорить ее прийти ко мне?

Он, казалось, удивился.

— Она же ваша сестра. Зачем ее уговаривать. Она вам желает добра. Разумеется, мы посодействовали ей в некоторых вопросах. В частности, взяли на себя обязательство оплатить лечение ее мужа в хорошем пансионате с последующей реабилитацией. Кроме того, вы же знаете, они пять лет стоят в очереди на квартиру, так вот, они получат ее, в Юго-Западном округе, ордер уже подписан, и, конечно, потом будут иметь возможность оформить ее в собственность.

— Вот как.

Значит, они все-таки ей заплатили. Но отчего так щедро? Впрочем, это их дело.

— Надо же, какие вы. — Я взял его тон. — И вы, наверное, думаете, что, помогая ей, получите что-то от меня? Наивные. Мы с сестрой терпеть не можем друг друга, ясно? И все ваши усилия напрасны. Не знаю, чего вы от меня хотите, но вы этого не получите.

Он некоторое время, продолжая улыбаться, смотрел на меня. Потом сказал:

— Вы ее любите.

— Что? Откуда вам…

— Очень любите. И сделаете для нее все, что нужно. И для нас.

Его самоуверенность и мерзкий взгляд, которым он читал в моей душе, смутили меня. Но я не подал виду.

— С чего это вы решили?

— С того, Игорь, что это только болваны могут считать вас жестоким и расчетливым или те, кто сам без сердца. Все эти люди, те, кто верит в эти байки про предумышленное убийство, они ведь не читали ваш сайт. А я, верите-нет, с первого взгляда на ваши статьи понял, что вы способны любить. И будь иначе, меня бы тут не было.

Я не понимал, к чему он клонит.

— Чего вы от меня хотите?

— Денег.

У меня от такой прямоты отвисла челюсть.

— Вам же известно, Игорь, что все люди хотят друг от друга, в сущности, двух вещей: денег и любви. Любви мне от вас не надо, хотя, повторяю, вы на нее способны, как никто другой, мне нужны деньги.

Я вспомнил адвоката.

— Вы наследство имеет в виду? Так я еще…

— Ну что вы. Вы меня обижаете, сравнивая с этими проститутками в дорогих костюмах. Кто у вас адвокат? Грунин? Нет, мы зарабатываем на хлеб более достойно, во всяком случае, не подставляя задницу.

— Гм. Тогда…

— Наше предложение сводится к следующему. Вы обязуетесь предоставить нам исключительные права на освещение всего того, что происходит с вами. А мы, со своей стороны, не оставим вас, что бы с вами ни случилось, а это очень важное для вас подспорье, учитывая, с кем вам придется иметь дело. Эта сделка, не скрою, сулит нам большую прибыль, а вам — гарантию безопасности и справедливого, насколько это вообще возможно, рассмотрения вашего дела.

— Вы что, хотите, чтобы я…

— Чтобы вы продали нам свою историю. С начала до конца.

Час от часу не легче.

— А если я не соглашусь?

— А куда вам деваться? — Он вынул из кармана пачку «Мальборо», щелкнул зажигалкой. — У вас такое положение, что…

Все они курят или сосут леденцы. И все чего-то хотят от меня.

— …такое положение, что не до жиру. Сами посудите: писать про вас все равно будут, и всё небылицы, представлять, какой вы расчетливый злодей, отправили на тот свет свою молодую жену ради пешнинских миллионов. И ТВ тут появится, даю вам слово. И все они будут во все глотки содействовать обвинению, создавать у обывателя мерзкий и отвратительный образ убийцы. Разве вы хотите, чтобы люди вас ненавидели? Родственники и друзья пострадавших в аварии и так, насколько я знаю, намерены устроить над вами самосуд. А адвокат не давал вам газеты?

Я покачал головой.

— Ничего, я принесу. Так вот, вся эта клика будет играть на руку вашим врагам. Вам это надо?

— А вы, наверное, будете изображать из меня кого-то другого? Вы же тоже лжете. В силу профессии.

Казалось, он оскорбился, или сделал вид.

— Игорь, дорогой, то, что вы называете ложью, для многих людей — единственная достойная внимания реальность. Вы в метро ездите? Или только на «Ягуаре»? Посмотрите, что люди читают. Какие книги, какие газеты. Они хотят сказки, понимаете? И, по справедливости, Игорь: не вам говорить о лжи — вы же написали «Нейтральность объектов».

Я снова вспомнил о Грунине, который в качестве довода приводил мне эту статью. В ней я, в общем-то, не выдумывал ничего нового: просто раскрыл буддийский тезис о том, что каждое явление в нашей жизни может быть хорошим или плохим, в зависимости от наблюдателя. Классическая ситуация с полупустым или наполовину наполненным стаканом.

— Во всяком случае, я считаю, что вы лжете.

— А зачем вам правда? Нам совершенно безразлично, что на самом деле произошло с вашей женой. Извините. Повторяю, я не верю, что тут убийство ради денег, но по какой причине это произошло — какая разница? Для нас важно то, что будет продаваться. По справедливости, эта идея следствия — полная мура, ну да они отрабатывают заказ. Если мы сейчас убежденно напишем, что располагаем неопровержимыми данными, будто следствие право, а вы сделаете чистосердечное признание, это не даст нам ничего. Все только будут плеваться и поражаться вашей низости и лицемерию. Но у нас есть другая версия. И знаете, Игорь, я думаю, она недалека от истины.

Я вздохнул и утер лицо.

— Я уже говорил и адвокату и следователю: это был несчастный случай.

Может, рассказать ему все как было?

— Ну да, несчастный случай. Скажите, Игорь, а как вам вообще в голову приходят все эти мысли?

— Какие мысли?

Я почувствовал какой-то подвох.

— Ну, те, которые вы потом излагаете в статьях. Или в постах, как модно сейчас говорить. На сайте вашем.

Я пожал плечами.

— Я не задумывался об этом.