Алексей Ловкачёв - Приключения бывшего мичмана

Так думать нас заставляет его поведение, когда, например, он на сторону, пусть даже своему сыну, выдает дорогостоящую служебную фототехнику, которую тот берет на отдых за границу без какой–либо расписки. Иван Зефирович нечаянно оказался свидетелем откровенного телефонного разговора патрона со своим сыном. При этом со стула чуть не свалился уже подчиненный, но не по причине сна, а по случаю критического выброса в кровь адреналина:

— Папочка, в эту минуту я нахожусь в сердце Франции — Париже. Я стою на смотровой площадке Эйфелевой башни.

— Моя ты умничка!

— Отсюда банковским фотоаппаратом я снимаю прекрасные виды города любви.

Оба Ивана в шоке: один обалдел от счастья, а другой чуть не помер от инсульта. А вдруг дорогостоящая фототехника, болтающаяся на шее Санечки, сорвется с высоты Эйфеля, или бултыхнется в Сену, или ее украдут, или она экстраординарно понадобится на работе! Тогда никакой Нотр — Дам де Пари не отмолит ни греха любви, ни греха потери доверия и материальной ценности.

Зато такой пустяк, как использование служебного проездного билета не в производственных целях, никого кроме меня, как ответственного за их выдачу, не трогает. Зная, что наш великий деятель собирается в отпуск, я взбрыкнул и отказался выдать ему проездной билет на следующий месяц. С каким же удивлением и негодованием он на меня вытаращил глаза, дескать: чего это тут какая–то козявка имеет против моего начальственного слова. Правда, вслух он высказался менее откровенно, но с серьезной угрозой закипания в одном месте шоколада:

— Как это ты мне не выдашь?

Возмущаясь наглым напором, я сразу же безжалостно бью начальственную карту главным козырем:

— Иван Павлинович, но вы же уходите в отпуск!

Его аж подкинуло, а лицо прямо на глазах пухнет от злости и грозно наливается бурым цветом, как у сказочного синьора Помидора:

— Я щас пойду к начальнику управления!

Тут уж и я начинаю злиться не по–детски и на угрозу с ехидной улыбочкой ветром дую в его же парус:

— Идите и не забудьте во всех подробностях изложить Сан Санычу, какие задания и поручения своей жены вы будете исполнять в отпуске.

В эмоциональном запале осатаневший столоначальник делает резкий разворот и по ходу первого шага через плечо бросает:

— Я пошел…

Но мой легкий бриз продолжает дерзкую работу:

— Поторопитесь Иван Павлинович, и бога ради не споткнитесь, а то забудете цель своего похода!

До него медленно–медленно, как до длинношеего животного, доходит, что начальству предъявить нечего, а своим ябедничеством он лишь сам себя выпорет. Второй шаг уже не такой решительный, как первый, а на третьем, гася инерцию, упрямый гордец неуверенно спотыкается. Воспользовавшись замешательством, я без жалости вколачиваю последний гвоздь в крышку гроба поразительной самоуверенности бугра:

— А вдруг вы проездной билет на все виды транспорта в отпуске потеряете. Как мы тогда с вами за него будем отчитываться?

После непродолжительного хлопанья глазами, крылья уже не столь устремленного столоначальника сами собой и сложились. С тех пор Иван Павлинович у меня проездной билет даже по работе не требует, а просит.

Зрение Ивана Павлиновича с каждым днем ветшает и хужеет, наконец, стало таким неважным, что в собственном глазу он не видит не только соринки, ни даже и бревна. Но это не мешает ему позиционировать себя отчаянно непримиримым и самым ярым борцом с нецелевым использованием средств и с бесхозяйственностью в банке. Стоит заметить, что, с его же слов, ему это очень даже удается. Когда он приходит с заседания конкурсной комиссии, то эмоционально и выспренно во всех подробностях расписывает свои подвиги на банковском ристалище добра и зла. Уже притчей во языцех стало, как он жестко и бескомпромиссно отстаивает интересы банка в то время, как отдельные непорядочные работники на крупных сделках путем откатов пытаются нагреть себе руки.

Народная поговорка не зря предлагает: лучше иметь в руке синицу, чем журавля в небе. Поэтому от богатырских подвигов в виртуальном сознании Ивана Павлиновича перейдем к его хоть и мелким, но реальным делам. Для обеспечения своего направления работы он иногда приобретает мелкие партии небольших электротоваров. Во время одной из закупок батареек это материально–начальственное лицо умудряется совершить подвиг регионального масштаба, или, говоря языком правоохранительных органов, — провернуть хитроумную аферу путем пересортицы. По документам главный столоначальник сектора приобретает партию щелочных батареек. Надавив на продавца, вместо половины партии качественного товара, он получил солевые батарейки, которые качеством хуже. За счет сэкономленной разницы наше материальное лицо добирает незаменимым в хозяйстве барахлом и хламом. Нет, пулемета, который в хозяйстве сгодится, не взял, так как он дачник–любитель и сугубо штатский товарищ. Вот и набрал он то, что может пригодиться дома и на даче: лампочки и сетевые фильтры, фонарики и аккумуляторы.

Сумма заимствованного — тьфу, ничего, зато Иван Павлинович стоит гранитной скалой на пути разбазаривания крупных денежных средств. Он так и заявляет:

— Я один стою на страже каждой банковской копейки, а все остальные транжирят деньги направо и налево!

На что скромным эхом отзывается его подчиненный:

— Если уж Иван Павлинович для банка и экономит баснословные суммы, то простим его копеечные слабости.

Он, как та ворона — падок на блестящее и сверкающее, все, что ни попадя тянет в свое кабинетное гнездо. Три года тому назад приезжает он на фирму, где постоянно закупает электротехническую продукцию. Входит наше материально–безответственное лицо в демонстрационный зал, а там его глаза выскакивают из орбит и скачут по полкам и прилавкам. Такого обилия новинок китайского ширпотреба он в жизни не видел, он поражен множеством конструкторских решений и креативных находок. Как ребенок, которого состоятельный папа–банкир привел в детский мир и предложил:

— Выбирай любую игрушку и на цену не смотри, — он растерялся.

Великовозрастный сынишка прямо как в супермаркете набивает покупательскую корзину полным ассортиментом новинок, а некоторые даже не в одном экземпляре, чтобы завоевать доверие нужных людей. При раздаче подарков у него, как у деда Мороза, глаза светились, будто он сеял добро. Увы. Добро кончилось очень скоро, когда в центральной бухгалтерии с безответственного лица потребовали:

— А предоставьте–ка, Иван Павлинович, нам ведомость передачи добра в добрые руки добрым людям.

Забегал дед Мороз. А тут еще как назло никто из нужных людей не желает ставить свою подпись в ведомости и пришлось ему отнюдь не в торжественной обстановке забирать добрые дела назад. Теперь мешок с невостребованными подарками пылится на антресолях в закромах несостоявшегося деда Мороза.