Алексей Ловкачёв - Приключения бывшего мичмана

— Хорошо, а завтра ты будешь на работе?

— Буду, конечно, — сказал я. — А что?

— Мне надо кое–что обсудить с тобой, — сказал друг. — Чисто деловая встреча. Когда у тебя перерыв?

Пребывая в этой щекотливой ситуации, я долго что–то тыкал и мыкал, пытаясь вспомнить время рабочего обеда, чего мне так и не удалось сделать. В общем, я мямлил до тех пор, пока муж литовской красавицы, не дождавшись окончания моего разговора, ушел обратно в кабачок. Тогда я облегченно вздохнул, закончил телефонный разговор и, для полной гарантии выдержав паузу, вернулся на место.

Здесь я обратил внимание, что молодая женщина переключила внимание на моего товарища, и это меня устроило.

Наблюдение со стороны

Однажды я обратил внимание на то, как ведут себя бойцы ОМОНа, разговаривая с обычными гражданами. Пришлось мне 8 октября 2010 года коротать время в скверике, зажатом резиденцией Президента и Центральной площадью, в ожидании флотского товарища, который задерживался в дороге. Поэтому я, не обремененный никакими делами или заботами, не спеша прогуливался в состоянии мирной созерцательности.

Вокруг скульптуры «Мальчик с лебедем» — самой известной достопримечательности нашего прекрасного города — имеются скамейки. На одной из них сидели две симпатичные девушки, а напротив почти как джентльмены стояли два омоновца. Было видно, что они клеятся к девушкам. Видимо, эти парни по непонятной причине избежали обязательного для такой категории бойцов отбора, так как оба были невысокого роста, зато при всей амуниции: одеты в городской камуфляж и обуты в ботинки с высокими берцами. Про спецсредства я уж и не говорю. Один из них стоял прямо во фронт к девушкам, второй — под небольшим углом.

А вот здесь самое главное и начинается — то, как они стояли! Уже в одной их стойке ясно читался вызов или противопоставление себя всем окружающим, да и всему человечеству заодно. Фронтальный омоновец стоял, плотно срастив подошвы ботинок с тротуарной плиткой, расставив ноги даже не на их ширину, а гораздо круче, руки, сцепленные пальцами в замок, держал за спиной. Так стоят памятники каким–нибудь историческим личностям, являя миру их значимость. Прямой корпус, словно на кол, на шею посажена голова. Этого омоновца я даже не видел анфас, а лишь со спины, но мне и этого было достаточно, чтобы различить его пренебрежение и неуважение к обществу. Второй омоновец был зеркальным отражением своего товарища.

Их самоуверенная манера поведения напоминала хулиганов в подворотне, когда те наглым видом демонстрируют прохожим свое превосходство, замешанное на неуважении к ним. После чего обычно следует и само действие, доказывающее всем, «кто тут настоящий хозяин». Для такого омоновца повод к подобного рода действию искать не надо, он сам на него «набегает» по ходу патрулирования. Например, можно у первого встречного законопослушного гражданина, совершенно неопасного для общества, не подозреваемого в совершении преступления или административного проступка потребовать на проверку документы или произвести личный досмотр. Я понимаю, что в этих случаях они действуют строго по правилам, но по форме это действие похоже на издевательство, а не на общественно необходимую работу — службу.

При взгляде на бравых омоновцев, мне вспомнилось одно приключение. Это произошло в конце декабря 2009 года с моим недавно состоявшимся родственником в небольшом симпатичном и ухоженном городке под названием Столбцы. Мой зять, назовем его Шуриком, приехал к бабушке и дедушке, ну и — попутно выпив лишь пива, ведь завтра ему предстояло садиться за руль — с друзьями навестил дискотеку. И все бы было ничего, да только один из его друзей взял да и помочился в общественном месте — на виду у всего честного народа. Посчитал, что ночь же, значит, можно. Ну да ладно, на предмет неприемлемости этого деяния никто спорить не собирается. Поэтому против того что повязали Шурикова дружка, я ничего не имею — по закону. А вот мой зять, не будучи в курсе дела насчет позорного отправления малой нужды его другом при людях, вежливо поинтересовался:

— Простите, а за что вы забираете моего друга?

Тем вопросом он дал повод опровергнуть народную поговорку, что «за спрос не бьют в нос». Оказываются, в Столбцах за спрос бьют, еще как бьют, а потом добавляют.

Да–да, прав великий Ньютон, что любое действие вызывает противодействие, в данном случае таким раздражительным действием посчитали невинный вопрос, показавшийся бравым молодцам нелегитимным и даже агрессивным.

— И этот тоже с нами поедет, — прозвучало вместо ответа.

В весьма культурной и вежливой форме, в сопровождении пинков и ненормативной лексики мой родственничек вместе с «писающим мальчиком» был препровожден в автобус. А там начатая «культурная программа» продолжилась с вытекающими из нее кровоподтеками и синяками не только на мягких частях тела.

Последовали разборки, которые по вине, во–первых, отчаянно «культурных» омоновцев, а во–вторых, самого виновника переполоха до логического конца доведены не были. В итоге новогоднее настроение в нескольких семьях, а также во вновь народившейся ячейке общества было напрочь испорчено морально неопрятными омоновцами.

В свое время Чехов сказал, что ружье, висящее на стене в первом акте, в последнем обязательно должно выстрелить. А наш ОМОН вопреки Антону Павловичу пуляет в любое время и куда попало. Поэтому ситуация с ним соответствует общеизвестной формуле, что поведение является прямым продолжением внутренней культуры личности. В общем, нашему ОМОНу не хватает элементарной культуры. Не зря в народе говорят, что «все они там с отбитыми головами».

Считаю, что ОМОН, обладая внутренней силой, должен иметь честь, достоинство, причем не показушные со стороны отдельных индивидуумов, а настоящие по сути. А сила должна выстреливаться в строго заданном уголовным и административным правом направлении, по нарушителям, а не на кого бог пошлет. Тогда не будет у нас отношения к ОМОНу как какому–то неуправляемому агрегату, который при включении становится опасным для окружающих. Хотелось, чтобы эта государственная дубина не была слепой и глухой, а главное безумной, патологически неспособной на квалификацию чужих и своих поступков из–за отсутствия в ней процессора, отвечающего за интеллект. Хотелось, чтобы ОМОН, решая вопрос о применении силы, действовал по–путински «мухи отдельно, котлеты отдельно», чтобы наше общество не давилось приготовленным им винегретом из неестественных ингредиентов или фаршем из поломанных рук и ног.

Тризна по товарищу