Людмила Мешкова - Брат или сестра

— Это что же за штука такая?

— Понимаешь, Как ты к человеку относишься, так и он к тебе будет относиться. Поэтому если хочешь, что бы тебя любили, люби и ты.

Утром проснувшись, я опять заметил, что кровать сестры пустая.

— Мам, а где Миша?

— Так он уже убежал, сказал что ему нужно с кем–то встретиться.

Сегодня я уже не удивлялся тому, что сестра убежала в школу раньше меня. Потянувшись, я спросил маму, — мам, а он не сказал, с кем он хотел встретиться?

— Нет, но я думаю, что он будет встречаться с девочкой.

— Почему ты так думаешь? — Удивленно спросил я ее.

— Так он перед зеркалом долго крутился.

— Ну и что?

— Эх, дочка, запомни, когда мальчики начинают обращать внимание на свою внешность, это значит, они хотят понравиться девочкам.

— А девочки?

— Что девочки?

— Когда девочки перед зеркалом вертятся?

— Девочки перед зеркалом не вертятся, они за собой следят, что бы всегда красивыми быть.

— Мам, а я красивая?

— Ты самая красивая девушка на свете. Только если ты сейчас не встанешь, то никакая красота тебя не спасет от опоздания в школу.

Посмотрев на часы, я уверенно сказал, — не опоздаю, время еще есть.

Мама, покачав головой, пошла на кухню. А я, не спеша, встав с кровати, накинув халатик, направилась в ванную. Умывшись, я заскочила на кухню, где мама приготовила завтрак, мои любимые сырники, быстро проглотив, их я, побежала одеваться. Натянув колготы, надела бюстгальтер. Юбку и блузку надеть дело одной минуты. Через пять минут я, быстро побросав учебники в сумку, был полностью готов к выходу.

— Маша ничего не забыла? — Спросила меня мама, когда я готова была выскочить из квартиры.

— Ой, мамочка извини, совсем вылетело из головы, — я подошел к маме и поцеловал ее в щечку, — пока, — махнул я ей на прощание и выскочил на улицу.

На улице сегодня было очень тепло, светило солнышко и от этого хотелось петь и танцевать. Мои каблучки звонко цокали по тротуару, короткая юбка нежно колыхалась вокруг моих стройных ножек обтянутых колготками, настроение было отличное, поэтому я даже не заметил, как добрался до школы. До звонка на первый урок оставалось еще целых пять минут. Раздевшись, я поднялся в класс. У Семена мое место было занято, там села моя сестра, они оживленно о чем–то беседовали, поэтому не став им мешать я отправился на свое старое место к Юле.

— Ты со своим братом разговаривала? — не поздоровавшись, спросила меня Юля, когда я уселся рядом с ней, —

— О чем?

— Как о чем? Маша ведь я тебя просила, что бы ты рассказала своему брату о том, что я его люблю.

— А я ему рассказала.

— Тогда почему он не хочет со мной разговаривать?

— Это ты у него сама спроси.

— Но он не хочет со мной разговаривать, — обиженно повторила Юля, надув губки.

— Знаешь Юля, что я тебе скажу?

— Что?

— То, что я тебе ничем помочь не смогу.

— Почему?

— Да потому что брат и со мной не хочет на эту тему разговаривать.

— Что же тогда делать?

— Тебе что мальчиков не хватает? Вон смотри, сколько их вокруг сидит, — показал я рукой вокруг нас.

— Мне нужен твой брат.

— Зачем? — Не выдержав, спросил я.

— Горохова, Журавлева, может, хватит разговаривать? Если Вам не интересно, то можете выйти и закончить свой разговор в коридоре.

— О господи подумал я, вчера меня выгнали с урока за разговоры, сегодня опять начинается, нет, хватит, решил я больше не произнесу ни слова.

— Маша ты должна мне помочь, — не выдержав и пяти минут опять начала меня теребить за рукав Юля.

— Отстань.

— Если ты мне не поможешь, то я всем расскажу, как ты ко мне на свидание ходила, переодевшись вместо своего брата.

— Ты этого не сделаешь.

— Сделаю, ради того что бы добиться своей цели я все что хочешь сделаю, даже могу немного приврать, мне терять нечего.

Я задыхался от бешенства, — да ты…

Договорить я не успел, — Все хватит, мое терпение кончилось, — прервала меня Ольга Ивановна, — Журавлева вон из класса.

Я, ни слова не говоря, поднявшись со своего места, вышел из класса.

— Обалдеть, меня теперь каждый день с уроков выгонять стали, — подумал я пристраиваясь у окна, что бы дождаться окончания урока.

— Журавлева, а ты почему не на уроке? — Неожиданно услышал я грозный голос.

Подняв голову, я увидел рядом с собой Раису Григорьевну, завуча по учебной части.

— Ну что молчишь?

— Я, это, меня с урока выгнали за разговоры.

— Какой у вас сейчас урок?

— История.

— Ох, Журавлева, Журавлева, до чего ты докатилась. Раньше такая примерная девочка была, а теперь, что с тобой случилось, не понимаю.

Я, молча, стоял рядом, опустив голову вниз, и слушал ее наставления. Что я мог ей сказать?

Она так и продолжала бы меня отчитывать, если бы не звонок. Он спас меня от ее дальнейших нравоучений. Со словами, — ой уже урок закончился, — она наконец–то отстала от меня.

Когда наш класс выходил из класса, я подошел к своей сестре и сказал ей, — хочешь ты этого или нет, но с Юлькой я больше сидеть не буду. Она меня уже достала своей любовью.

— Она что в тебя влюбилась? — удивленно спросила меня сестра.

— Да не в меня, в тебя. Кстати ты собирался с ней поговорить.

— Я обязательно с ней поговорю.

— Постой так ты что с ней еще не разговаривал?

— Нет.

— А куда же ты сегодня так рано из дома убежал?

— Мне надо было с товарищем одним встретиться.

— Ладно, это твои дела, что хочешь то и делай, но со своей Юлькой разбирайся сам.

— Хорошо, я же тебе обещал, значит разберусь.

Следующим уроком у нас была география, я демонстративно не стал садиться вместе с Юлей. Нашел свободное место и сел один. На этот раз меня с урока выгонять было не за что.

Так и закончился бы сегодняшний день без приключений, если бы не этот нелепый несчастный случай. Как ни странно в этом была виновата все та же Юлька Горохова. Перед последним уроком на перемене, когда мы спускались на один этаж ниже, она все–таки опять пристала ко мне со своими дурацкими претензиями, прямо на лестнице.

— Маша я смотрю, ты хочешь, что бы я всему классу поведала о твоих похождениях?

— Если тебе это доставит удовольствие, то давай рассказывай, мне все равно.

— Ах, тебе все равно, хорошо я сейчас же расскажу, как ты любишь переодеваться в мальчика и расхаживать в таком виде по улице.

Я не выдержал и высказал ей все, что о ней думаю, она, не ожидав от меня такого напора, испугавшись, неожиданно толкнула меня в грудь, крикнув при этом, — дура.

Я, не удержавшись, оступился и упал, да так неудачно, что когда попытался подняться, и оперся правой рукой о пол, то почувствовал дикую боль. Ко мне тут же подбежала моя сестра, благо она находилась неподалеку, — Маша, что случилось? Где болит?