Джон Марквэнд - Г. М. Пулэм, эсквайр

— Нет. Возьмите его, Кинг, и покажите ему отдел, где разрабатываются макеты рекламных плакатов.

Биль взял меня за руку и повел через помещение главной конторы.

— Он просто хотел взглянуть на тебя, — сообщил Биль.

— Но так же не нанимают людей на работу.

— Ты думаешь? Не нанимают, да?

Я был смущен, но, несмотря на это, мое восхищение Билем росло с минуты на минуту. Он держался уверенно, почти снисходительно, казалось намекая, что знает многое, о чем другие и не догадываются, и что он вообще выше обычной канцелярской рутины. Я забыл о его удивительной приспособляемости. Самому себе я казался новым учеником в школе св. Суизина, которого шестиклассник знакомит с помещениями. Вот точно так же полковой адъютант показывал мне, где я буду жить.

— В тех кабинетах, — объяснил Биль, махнув куда-то рукой, — сидят представители фирмы, работающие с клиентами.

Позднее я узнал, что эти представители вели привилегированную жизнь дворцовых фаворитов: любой из них мог в любое время уйти из фирмы вместе со своим клиентом, что делало их потенциально опасными для фирмы.

— Уж тут-то Д. Т. [17] То есть Д. Т. Балларду. приходится смотреть в оба, — продолжал Биль. — Сегодня они здесь, а завтра их нет. Каша может завариться в любой момент.

Я ничего не понял, но переспрашивать не стал.

— Вон там расположен отдел распространения. В нем работают университетские мальчики, пробивающие себе дорогу в жизнь.

Я не понял, что означает и отдел распространения.

— Художественный отдел находится вон там, а оформители вот здесь. Этим мальчикам Д. Т. хорошо платит.

— Кто такие оформители?

— Художники, которые воплощают наши идеи и замыслы. Но сейчас это не важно для тебя. А вот рекламный отдел. Тут мы и работаем. Запомни, кстати, что без моего ведома ты не должен и носа высовывать из отдела. Лучше, если первое время тебя будут видеть пореже.

— Но что же я буду делать?

Биль благосклонно улыбнулся.

— Разве я не говорил? Впрочем, нет, не говорил. Так вот, ты будешь моим помощником. Ты будешь ходить за мной и носить мои орудия производства. Надеюсь, не возражаешь?

— Нет. Конечно нет.

— Это лишь для начала, мой мальчик. Ну-с, наш рекламный отдел разделен на комнатушки, чтобы лучше думалось. Одна из идей Д. Т. Раньше мы все сидели в одной большой комнате, но потом он велел перегородить ее и сделать каморки. Мы подчиняемся только Балларду и Кауфману. Больше никому не позволяй командовать собой. Будь вежлив и общителен, но… никаких приказов ни от кого! Вот наши апартаменты.

Биль открыл дверь из матового стекла, и мы оказались в небольшой комнате, освещенной единственным окном. В ней стояли два бюро с откидными крышками, прикрывавшими, как в комнате стенографисток в фирме «Смит и Уилдинг», пишущие машинки. Ближнее к окну принадлежало, по всей вероятности, Билю — сейчас за ним никто не сидел. Второе стояло в углу, недалеко от двери. За ним сидела девушка и что-то писала мягким графитовым карандашом на листе желтой бумаги. Заслышав наши шаги, она на мгновение повернула к нам голову, но тут же снова склонилась над столом. По спине у нее, между лопатками, чуть не от самого затылка спускался ряд перламутровых пуговиц. Не знаю почему, но я обратил внимание на ее руки и ноги. Девушка сидела с тесно переплетенными под вращающимся стулом ногами; одна из ее открытых туфелек с высоким каблуком наполовину была снята, открывая пятку золотисто-коричневого чулка. Не могу объяснить, почему мне запомнился такой пустяк.

— Ну вот мы и на месте, — объявил Биль. — Тебе поставят какой-нибудь стол. Слава богу, теперь сюда больше никого не посадят.

Девушка выпрямилась и заправила выбившуюся прядь волос под модную в те времена чуть заметную сетку.

— Этот вояка тоже будет сидеть с нами? — спросила она.

— Да, — ответил Биль. — Здесь расположится биваком вся армия Соединенных Штатов. Знакомьтесь: Гарри Пулэм… Мэрвин Майлс.

— Он ваш друг? Что-то не похоже.

— Это что — комплимент или холодная отповедь?

— Определите сами по логарифмической линейке.

— Вы разве не хотите пожать ему руку?

Девушка протянула мне руку. У нее был большой рот, а в уголках глаз, когда она смеялась, появлялись морщинки.

— Ну что ж, здравствуйте, — проговорила она. Наступило молчание, и я почувствовал, что должен что-то сказать.

На столе у Мэрвин Майлс лежал карандашный рисунок, наклеенный на картон, — моментальный набросок полуодетой девушки, устремившей взгляд на свои ноги. Под рисунком шла надпись: «И у вас могут быть чулки потрясающей красоты».

— Этот рисунок — реклама? — спросил я.

Девушка повернулась вместе со своим стулом.

— Макет, — объяснила она.

Биль присел на краешек стола и засунул руки в карманы.

— Для Гарри все тут пока еще внове, — предупредил Биль мисс Майлс.

— Боже мой! Ваш Гарри — тоже одна из идей Д. Т.? Вы видели, что нам прислали?

Она кивнула на висевшее на стене объявление, и мы повернули к нему головы.

«Пусть каждое слово, каким бы скромным оно ни было, — прочел я, —окажется стрелой, острием которой будет мысль, а оперением — крылья красоты».

— Этот тип из Иэльского университета не пропустит ни одного слова, чтобы не повернуть его по-своему, — заметила мисс Майлс.

Биль кивнул.

— А ведь неплохо, правда? — спросил он. — Это я подал ему такую мысль.

Мисс Майлс оттолкнула свой стул, встала, подошла к зеленому металлическому шкафу, надела пальто с отороченным мехом воротником и натянула чуть не на глаза шляпку в форме колокола.

— Ну, на пустой желудок я больше не могу переносить подобные вещи, — заявила она.

Девушка открыла сумку, достала коробочку с зеркальцем и попудрила кончик носа, затем вынула палочку губной помады и провела по губам.

— Надеюсь, мы еще увидимся, — сказала она.

Длинными ровными шагами мисс Майлс вышла из комнаты, и дверь, оборудованная автоматическим замком, бесшумно закрылась. Биль продолжал сидеть на краю стола, засунув руки в карманы, и, казалось, совсем забыл обо мне.

— Что она тут делает? — спросил я.

— Кто?

— Мисс Майлс.

— Работает над рекламой для женщин. Она училась в Чикагском университете.

Я всегда считал, что университетское образование служит помехой для девушек. Насколько я знал, все знакомые мне девушки пошли учиться в университет только потому, что им больше ничего не оставалось делать. Как вообще все в конторе, встреча с такой девушкой заставила меня нервничать еще больше.

— Никогда еще мне не приходилось видеть, — сказал я, — чтобы девушка — я имею в виду приличных девушек — занималась такими вещами.

— Какими именно?

— Так пудриться…

— Одну минутку! — воскликнул Биль. — Мне нужно продиктовать докладную записку. — Он поспешно вышел из комнаты, оставив меня одного. Я пытался собраться с мыслями. Мой взгляд снова задержался на рисунке девушки в чулках, лежавшем на письменном столе Мэрвин Майлс. Затем я поймал себя на том, что читаю написанные на желтой бумаге ее круглым, разборчивым почерком слова: