Михаил Колесов - Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы]

28 мая, Сантьяго, 212‑й день

Воскресенье. Итак, завтра опять уезжаем на «сафру». Уезжает весь университет заканчивать второй миллион «арробов» [51] Мера веса, равная центнеру. сахарного тростника (по «заданию» Фиделя). Я еду со своей экономической школой. Кубинские ребята почти полностью меня экипировали. Достали мне рюкзак, гамак, нейлоновую накидку — самые ценные вещи для «сафры». Едим на десять дней. Страшно, но не очень. Как–то уж не впервой: «Patria o Muerte!»

Эту неделю можно назвать «последняя неделя Яши». Яша нас покидает! Сбылось мое «печальное» предсказание, сделанное еще в Гаване. Цепь похождений этого «supermen», кажется, замкнулась. Для меня события разворачивались в следующем порядке. Вернувшись из Guarda la Barca, я узнаю, что ректорат объявил Яшу «персоной non–grauta» в связи с поступившим письмом от метрдотеля ресторана в Varadero [52] Фешенебельный пляж в пригороде Гаваны. , в котором Яше предъявлялось обвинение в оскорблении лично метрдотеля и в резких критических высказываниях по поводу политики страны (конкретно, по поводу высказываний Фиделя в поддержку Египта в войне с Израилем). [53] Накануне армия Египета потерпела сокрушительное поражение от войск Израиля. На самом деле имел место случай столкновения с метрдотелем нашего профессора Керимова (вероятно, уже находившемся «на взводе»), при котором Яшка был переводчиком, и, конечно, сам он не мог себе позволить «резких высказываний» (хотя, возможно, и «усилил» в нескольких местах перевод). Несмотря на наши отношения с Яшей, мы с Колей, по требованию нашего партбюро, дали ему вполне положительную характеристику. Затем в среду было собрание студенческой группы, на котором уже пришлось при довольно накаленных страстях высказаться более откровенно. Был составлен протокол, с которым ознакомился Золотарев (парторг). Но события развертывались своим чередом. Наше руководство пыталось обратиться в ректорат с просьбой так или иначе не придавать случаю большого значения. Но в ответ получили твердый отказ и уведомление о том, что делу дается официальный ход, так как этот случай рассматривается в цепи других логически связанных событий, начиная с махинаций с «самозванством» в Гаване и Сантьяго (с целью остаться в Гаване). Тогда наше руководство посмотрело на это с другой стороны. Яшка предстал перед ними в своем истинном свете. Наконец, в пятницу было новое собрание группы, на котором, уже нормально, все выразили свое отношение к делу и к человеку. Вернее, высказывались в основном я и Коля, Толик умудрился не сказать толком своего мнения, Вадим — тоже, хотя в более эмоциональной манере («к примеру, говоря»). Мнение Золотарева совпало с нашим. Вообще, он произвел на меня хорошее впечатление достаточно разбирающегося человека. Так что скоро Яшка выезжает в Гавану для отправки домой (нетрудно догадаться, какая его ждет встреча в университете, хотя, возможно, Керимов его «отмажет»).

На этой неделе посмотрел два фильма: японский «Небо и ад» и испанский «Последняя встреча». Вообще, здесь нет таких изысканных кинотеатров, как в Гаване, да и фильмы демонстрируются без какой–либо «программы», как по времени выпуска, так и по качеству. Так что на действительно хороший фильм можно попасть только случайно.

Написал письма шефу, домой и в Гавану (Юрке).

6 июня, Сантьяго, 221‑й день

Вторник. Сегодня ночью вернулись с «сафры». Я вернулся ярым аболиционистом. Шесть дней тяжелой «каньи» под палящим тропическим солнцем сделает любого «белого» человека ярым врагом рабства на всю оставшуюся жизнь. [54] В 1524 г. первые негры–рабы были завезены на Кубу с соседнего острова Гаити для уборки сахарного тростника.

Выехали мы из Сантьяго утром на товарном составе вагонов на 20–25. Отряд — более тысячи человек. Где–то на середине пути в «Palma» высадили девчонок на посев тростника, проехали «San Luis», «Contra Maestra» и высадились в местечке «Baire». После шумного митинга с оркестром, отправились по местам. «Гуманитарный факультете», т. е. экономическая, историческая, филологическая («Letras») школы и я, прибыли в «гранху» Palacio de los Pioneros (это же надо: «Дворец пионеров»!). Оказался огромный деревянный амбар, в котором мы и расположились на ночь в гамаках. Перед сном поели (по миске вареной фасоли), прогулялись по окрестностям в радиусе 3 км., немного подремали и в 5 часов на рассвете, после малюсенькой чашечки кофе, отправились на работу. Работа оказалась адская! Жара — рубашка, с первого же дня до последнего, не высыхала от пота (без рубашки нельзя, сгоришь моментально под палящим солнцем). В короткие перерывы в работе те, кто могли, «выкладывались в линию» в тени немногочисленных, но «королевских», пальм. В тени одной пальмы помещалось до десятка человек (если голова к ногам). Эту сюрреалистическую картинку не передать словами! По вечерам регулярно шли дожди. Я работал в бригаде третьего курса. Наш «квартет», потом «квинтет», возглавлял Пепе, парень из общежития, который меня экипировал. Достали мне соломенное крестьянское «сомбреро», подобрали «мачете» полегче (т. е. поострее). Другой парень Рауль с первого дня приступил к «штурмовке» моего испанского (точнее теперь — кубинского) языка. Так как Коля и наши ребята каждый уехал со своими школами, то я на всем необъятном тростниковом пространстве оказался круглосуточно единственным «иностранцем». Неделя прошла без единого слова по–русски! Сначала многие ребята держались от меня в стороне, но в таких условиях так долго продолжаться не могло и, в конце концов, у меня появилось столько много друзей, что запомнить имена всех было невозможно. У меня отросла странно рыжая борода (здесь никоим образом нельзя было побриться). Пожирал всякую «пищу» без каких–либо эмоций. Глотал ржавую теплую воду целыми «танками». [55] Большие железные цистерны, которые были выставлены на поле под солнцепеком. Купался в маленькой речушке вместе с коровами. Объезжал местного красавца–мустанга, который неожиданно вынес меня из лагеря в поле, но потом послушно, не сбавляя галопа, вернул обратно (я едва успел наклонить голову под перекладиной ворот, но в седле удержался хорошо). Это произвело сильное впечатление не столько на меня, сколько на ребят, которые, сразу меня «зауважали», не подозревая, что я, практически, сел в седло впервые, (неожиданно «вспомнились» навыки управления лошадью в далеком дальневосточном детстве). Сделал кучу фотоснимков (но возможность для этого была только в короткое вечернее время). Несмотря на то, что нередко падал от усталости «замертво», настроение было отличное все время. Очень понравились ребята, их организованность, жизнерадостность, умение работать. А говорят, что кубинцы не умеют работать! Никто из наших прославленных колхозных работяг не выдержал бы на «сафре» и полдня! Мы «бригадой» срубили 7. 464 «аробов» (70 тонн) тростника, из них 500 «аробов» (5 тонн) — мои «кровные», то есть 1,25 тонны чистого сахара. Мне не было никакой скидки (только вечерами ребята «тактично» пытались мне чем–нибудь помочь). Я узнал и, наверное, навсегда, запомню, что такое «черное» солнце (когда смотришь на него сквозь свой заливающий глаза пот). Моя первая поездка с «нашими» на «сафру» в мае, теперь кажется мне выездом на загородный пикник.