Вильям Козлов - Поцелуй сатаны

— Еще одна матка рассыпалась, — звеня соском умывальника, прибитого к столбу, сообщил Чебуран, — Семь штук принесла.

— Уже лучше, — заметил Геннадий, — Лишь бы выжили.

Алису вдруг неудержимо потянуло в Ленинград. Она даже себе не могла бы объяснить, что произошло. Еще вчера ей нравилось в Палкино, купалась в озере, загорала на лугу, работа по дому была ей не в тягость, а утром встала и захандрила. Николай три дня назад уехал. Почему она не поехала с ним? Он ведь предлагал? Правда, Гена просил ее остаться. Даже сказал, что без нее они тут как без рук. Крольчихи начали рассыпаться, как говорил Коляндрик, одна за другой, нужно было с ними возиться, рассаживать, усиленно кормить, менять подстилку. Алиса узнала, что зайчихи и крольчихи безропотно принимают в свою многочисленную семью сирот, потерявших мать. Мудрое правило… И Гена и Коляндрик, действительно, замотались, и заниматься еще приготовлением еды им было некогда. А нужно было накормить и боровка Борьку. Уедет Алиса, а кто будет следить за подросшими цыплятами? Еще три штуки погибли. Чебуран зарывал их, как и мертвых крольчат, у забора. Алиса не могла подойти к загородке, пока там лежал с поджатыми лапками скомканный желтый комок с закрытыми глазами. Зато его братьям и сестрам было наплевать: наступали на него, гадили. Накормив мужчин завтраком — утром они ели не так много, как в обед и ужин — Алиса взяла удочки и отправилась на лодке в загубину, что напротив острова. День выдался пасмурный, солнце тщетно пыталось растолкать низкие дымчатые облака, иногда яркий луч прорывался сквозь них, ударял в озеро и высвечивал на желтом дне ползучие водоросли и стайки мелких серебристых рыбешек. Ветер рябил воду, тоскливо поскрипывали камыши, точила свои узкие острые лезвия осока. В плоских блинах кувшинок и лилий вспучились лиловые желваки нераспустившихся цветов. Опустив два связанных кирпича вместо якоря, Алиса нанизала извивающегося червяка на крючок и забросила удочку поближе к лопушинам. Гусиный с красной вершинкой поплавок сначала лег набок, потом выровнялся. Алиса уже знала глубину в озере и безошибочно устанавливала поплавок на леске. Не то чтобы она очень уж полюбила рыбалку, просто ей нравилось находиться одной на лодке, чувствовать ровное дыхание озера, слышать шум прибрежных деревьев и кустов, видеть над головой изменчивое небо, облака, чаек — все это наполняло ее умиротворенностью, слитностью с живой природой. Она больше смотрела по сторонам, чем на поплавок. Вон в камышах плавает утка с коричневыми комочками — утятами. Она совсем не боится человека. Это осенью загремят на озерах раскатистые выстрелы и подросшие утки будут метаться между озерами, стараясь найти поспокойнее место. Ну как можно таких красивых безобидных птиц убивать? У зеленых лопушин будто кто-то бросил пригоршню серебряной пыльцы. Это крошечные дафнии резвятся. На камышине отдыхает личинка стрекозы, напоминающая дракона из детских книжек. Даже не верится, что из этой уродины вскоре получится красавица-стрекоза. Большой буроватый жук-плавунец притаился на листе кувшинки, терпеливо поджидает добычу. Алиса видела, как плавунцы ловко гоняются в прозрачной воде за мальками. Кругом такая красота, тишина, а вместе с тем здесь идет жестокая борьба за существование: хищники пожирают мелкую живность, красивая пятнистая щука подкарауливает плотву и уклею, окуни гоняются за мальками, пауки в камышах ловят в свои тенета мух, стрекозы на лету хватают мошек, у них беспрерывно двигаются маленькие челюсти. А какую тьму насекомых и червей таскают в свои гнезда птицы? И у них есть враги — это парящий под облаками ястреб, стремительный сокол, а в сумерки рыскает над полями бесшумная круглоголовая сова.

Неужели так уж устроен весь мир: сильные пожирают слабых, большие — маленьких? Может, и у людей так? Эти кровопролитные войны, государственные перевороты, убийства? И у людей есть хищники и жертвы. А уж в жестокости ни один самый страшный зверь не может сравниться с человеком! Об этом пишут, показывают по телевидению… Помнится, Алиса плакала, когда в программе «Время» показали десятки тысяч погибающих от голода овец на горных пастбищах. А какой вред нанес человек природе? Чего стоит один Чернобыль? Сколько вырублено и вырубается лесов, загрязняется рек, в крупных городах уже жить опасно. Люди уже не пьют из кранов сырую воду. Пишут, говорят, показывают, а ничего не меняется. Николай объяснял: вот все знают, что целлюлозные заводы отравляют водоемы, даже изгадили уникальный Байкал, но стоит попытаться закрыть такой вредоносный завод, как возникают десятки проблем: как быть с бумагой, которой к так в стране не хватает? Как быть с прибылью, которую давал завод? Это ведь минус для государственного бюджета, и главное — куда девать рабочую силу? Люди живут в поселках-городах при заводах и фабриках, там они родились, растят детей. И от всего от этого отказаться?..

Уланов близко к сердцу воспринимает все, что сейчас происходит в стране, Геннадий тоже, а вот она, Алиса, и Коляндрик равнодушны к этому. Перестройка, гласность, события — все это скользит мимо, не задевая их лично. Каждый вечер приходит к ним москвич-пенсионер Леонтий Владимирович Катушкин и заводит разговор о последних событиях. Национальная война в Азербайджане и Армении, вспышки насилия и погромы в республиках Средней Азии, выход Литвы из СССР. Алисе никак в толк не взять: по Конституции каждая республика выйти может, а вот на деле, оказывается, осуществить это не так-то просто. Выходит, Конституция — это фикция? И еще не понятно девушке: в России живут десятки разных народов и нет никаких национальных конфликтов, а там армянам с азербайджанцами никак не поладить. Бегут из Армении азербайджанцы, а из Баку — армяне. Бегут русские из обеих республик. Появились десятки тысяч беженцев. И все бегут в Россию…

Братья спорят с соседом до хрипоты, а Алиса зевает, уходит с книжкой к себе наверх. Тоску навевают на нее эти бесконечные разговоры. Хватит с нее программы «Время». Коляндрик же быстро засыпает на своей койке у русской печки под эти споры. Может, она и Чебуран чего-то не понимают? Или просто есть энергичные люди, неравнодушные, а есть вялые, безразличные? Конечно, Алиса рада будет, если все у нас будут жить в мире и лучше, а в магазинах все появится на прилавках, но как-то не верится в это. Помнится, еще отец говорил, что в нашей стране в последние годы на все только повышаются цены: на бензин, на продукты, на товары первой необходимости — и никогда не понижаются. И повышаются не на два-три процента, как за рубежом, а сразу в два-три раза. Таким было повышение цен на бензин, на такси, теперь вот налог на автомашины. Толкуют, что вообще все налоги возрастут настолько, что никто частной деятельностью и заниматься не будет. Даже творческих людей собираются ограбить, хотя они и так в СССР меньше, чем в развитых странах, получают за свой труд. Во много раз меньше. А Верховный Совет собирается еще больше их прижать…