Валерий Митрохин - Афорист

Туфлица по возвращении Хагенбрудера — бывшего своего шефа — стал ощущать, как возвращается к нему утраченное было достоинство профессионала. Служба под началом недалёкого эмвэдэшника Холоши, казалось, окончательно поставила крест на судьбе некогда ловкого оперативника. И теперь Туфлица с надеждой воззрился в будущее. Хагенбрудер его ценил. И коль вернулся, значит, возродятся старые органы, в которых и для него, майора Туфлицы отыщется место.

Ремарка на полях романа:

В каждом из нас есть некая камера, где накапливается фонд наших поступков. И чем праведнее они, тем выше проба обеспечения этих деяний. Однажды банк переполняется, лопается по швам и из него вытекает либо злато–серебро и драгоценные камни, либо что подешевле, или вовсе нечто чёрное и зловонное.

А по небу шла женщина, облачённая в солнце. Под ногами её стояла луна, а на голове её была корона из двенадцати звёзд.

Беременная, она кричала от мук родовых.

За нею следовало чудовище — огромный красный дракон о семи головах и десяти рогах. А на каждой голове диадема.

Хвост его смёл наземь треть звёзд небесных.

Стал он перед рожающей, дожидаясь, чтобы сожрать младенца.

И родила он чадо мужеского полу, которому назначено было управлять народами железной рукой.

И тот же час взят был этот ребёнок и отнесён Богу на престол Его.

А роженица бежала в пустыню, куда было указано ей Богом, чтобы очиститься. И там о ней заботились в течение тысячи двухсот шестидесяти дней.

— А я и тут увидел намёк, — прервал Кусоко.

— Да, тут много кое–чего просматривается. Всё, сказанное имеет параллели в нашей истории.

— Так вот, в этой солнечной бабе я увидел Россию, преследуемую красным змием, коммунизмом то есть.

— Монголы тоже были красные. Орда на красных конях пришла. И фашисты под красными знамёнами воевали. Да и любая война красной рекой течёт.

— Поэзия!

— А я думал, что следователи не способны на подобное толкование Слова.

— Неспособны. Ты прав. Это я под воздействием рассказа.

А ведь это благодаря женщине человечество способно любить! Вовс.

Вид сверху:

— Слушай, кто это? Приземистый, всё время суетится? Куда не гляну — всюду он. Прямо глаза намозолил.

— Не обращай внимания, свой человек.

— Что значит, свой?

— Мой земляк.

— А что ему тут надо?

— Он роман сочиняет.

— А, по–моему, он подсматривает за нами.

— Не без того.

— То–то же! Я заметила, когда была в душе.

— И что ж ты увидела такого?

— Он заглядывал в щёлку.

— Такая у него работа.

Психома

Я знаю, что потом я наверстаю то, чего не успел в этот раз. Теперь. Побываю в Индии. Постою в брызгах и рёве ниагарской воды. Переночую в палатке зимовщика, но не на льдине, а в Антарктиде. Я хочу прогуляться по цитрусовой роще, испить кокосового молока, еще теплого от солнца, под которым орех этот созрел и был снят сборщиком лично для меня. Я желаю насладиться пением страуса.

На теперешней Земле эти птицы не поют. И правда, здесь многое изменилось в худшую сторону. Сама Земля теперь скорее космическое тело, нежели живое существо. Но там, в мире, который я называю ПОТОМ, где всё прекрасно, поскольку незыблемо совершенствуется и нетленно, страусы не только поют, но и летают.

Они, эти птицы, так похожи на больших красивых женщин!

Там всё живое, когда хочет, летает. Более того, там — в ПОТОМ — всё живое говорит на одном, едином для всех языке и потому хорошо понимает самоё себя. Птицы понимают зверей. Звери — людей и рыб. Со всеми ними говорит человек. Для них там он отнюдь не венец творения. Они его не боятся, а он их любит.

Красивых женщин оставляют в провинции. Пиза.

Душа — это жилище мечты. Автор.

Женщина — это вулкан, время от времени истекающий ароматной лавой, прозрачной, как бриллиант. Авторство не установлено.

Гении Аборигении. Вовс.

Бывает, что тоска неизбежна. Другое дело — от чего и как долго она зависит в каждом из нас. Чин.

Ешь гранатовые зёрна и помни о смерти. Хакхан.

Был ещё вариант названия: «Сад воды»

Пиза — Рэн:

— Самый солнечный сад — это сад воды. В нем живут радуги.

— Сад воды, что это такое?

— А ты подумай, вообрази!

— Подводное царство?

— Это много фонтанов и фонтанчиков. От крошечных струек — до мощных, ветвистых. От тяжёлых снопов до лёгких стеблей. Стволы и ветви, трава и цветы льющейся, изливающейся через край, пульсирующей воды. Лианы, лозы. Плети… Гроздья, бутоны. Кусты, заросли. Клумбы, вазоны, полные листвы. Чаши, кувшины, полные сверкающей, брызжущей капели…

Вот что такое сад воды.

— Где, где такой сад?!

— В моих мечтах. В душе у меня. Когда–нибудь я построю себе этот сад.

— Как странно звучит: построю сад.

Из подслушанного:

— Как рынок? Гранаты есть?

— Полно. И очень дёшево. Ну, просто как никогда. Мешками берут.

Случайные созвучия:

Буран — бурьян.

Не жмурь глаза — придёт слеза (из полезных советов).

Хмурим брови до первой крови (о поджигателях войны).

Кровь зела — чадо зла.

Советы стрелку:

Хочешь попасть, умри в момент прицеливания.

Чтобы сразить наповал, умри на миг.

Парафраз на эту тему:

Хочешь убить — умри сам!

— Как время бежит! — Терентий почесал левую бровь. — Ещё недавно — я же хорошо помню — было мне тридцать… Вся эта жизнь так быстро случилась, что я даже состариться не успел.

О том, что пришло плохое время, мало кто подозревает. Только самые чуткие вдруг испытали дискомфорт, стали беспокоиться о своём здоровье. Задумались о несвойственных себе вещах.

И я ощутил в себе что–то этакое. Помимо меня самого, т. е. без моего участия, тело, организм приняли решение действовать не так, как всегда. Я стал жить настороженно. Втелющев (телеинтервью, «Черномурка»)

Из подслушанного:

— Я бросил курить. Сигареты стали мне не по карману. Окурки же подбирать — пасти бычков — стыдоба. А самокрутки делать вульгарно.

— Для самокруток табак тоже нужен.

— Табак не так дорого стоит, как эти импортные сигареты.

— У моего дядьки Тери в огороде — лучший табак юга, трапезунд называется.

— Много?

— Несколько грядок на берегу моря в деревне Анчоус.

— Давай сделаем на этом табаке бизнес!

— Ты думаешь?

— Табак сейчас в хорошей цене. Давай!

УбИвАть — убАвИть.

Ибо не царствует Бог в этом мире. Иисус.

Смертельно убитый.

Ладони — зеркало судьбы. Ничто так не открыто в человеке, как ладони. Ладони самая рискованная зона человеческой поверхности. Ничто так не ранимо в нас, как ладони. Но и ничто так быстро не заживает, как раны ладони.

В кафе «Чал»:

На девушках были прозрачные салатного цвета шаровары и такие же, но только оранжевые фуфайки.

Лето — Лена.

Субмарина в объятиях Колировки, вспоминая, как Пур отверг её: