Сергей Дигол - Отпечатки на следах [СИ]

Сергей грохнул трубкой об аппарат и спохватился: не хватало еще, чтобы родители, помимо сумасшедших счетов за переговоры, потратились и на новый телефон.

— Мне он всегда казался мудаком, — отозвалась о Бланару Таня, разбавляя желтое освещение «Жабы» сизыми клубами сигаретного дыма. Сергей впервые видел ее курящей — похоже, в СИБе курение считается чем–то обязательным

— Да ну его, — махнул он рукой, — все уже в прошлом.

Наконец, принесли мититеи, и Сергей указал вилкой вначале в тарелку, а затем на Таню, которая в очередной раз отрицательно помотала головой.

— Слушай, — сказал Сергей, разрезая дымящуюся колбаску, — у меня тут проблема на работе.

— Уже? — удивленно подняла брови Таня.

— Такое дело, — Сергей отложил вилку и нож и нервно почесал подбородок, — даже не знаю, говорить ли тебе. Просто я теряюсь, честное слово.

— Ну рожай уже, — усмехнулась Таня.

Сергей посмотрел на нее, потом к себе в тарелку, наконец тоскливо — по сторонам.

— Сандра, — сказал он.

Минут через двадцать они вышли из кафешки и остановились на крылечке, чтобы выяснить, кому в какую сторону ехать.

— Она мне сразу не понравилась, — снова закурила Таня.

Сергей осторожно взял Таню за локоть и не почувствовав отторжения, наклонился почти что к самому ее уху:

— Знаешь, я хотел признаться тебе…

— Сереж, — не понижая в унисон ему голоса, перебила Таня, — я помогу тебе с Сандрой.

Сергей отпустил локоть и недоверчиво ухмыльнулся.

— Почему ты уверена, что сможешь помочь?

— По той же причине, по которой нам с тобой не нужно начинать все с начала.

Сергей недоуменно смотрел ей в глаза. Если ее изумруды что–то и излучали в этот сумеречный час, так этим чем–то были хладнокровие и абсолютная трезвость расчета.

— Потому, — сказала она, — что я замужем.

8

Сергей Вячеславович, не желаете ли кофе? Свежезаваренного? Да, как вы любите: два кубика рафинада и, разумеется, никаких сливок. Печенье к кофе? Лимонный мармелад? Зефир в шоколаде? Как будет угодно.

Шариковые ручки? Да, конечно, Сергей Вячеславович. Уже заказали. Будут завтра с утра, как вы просили: три с синей пастой, две с красной, одна с черной. Скрепки для степлера тоже заказаны. И файлы для бумаг, разумеется.

Вы не будете возражать, если я протру ваш монитор? Хорошо, слушаюсь. Разумеется, я смогу задержаться после шести, когда вы закончите и все сделаю. Нет–нет, не стоит беспокоиться! Да, конечно, не затруднит, я, если не возражаете, и клавиатуру протру.

Вопросы, вопросы, вопросы. Вначале недоуменные, как кипяток на голову: что, черт возьми, происходит? Затем с опорой на гипотезу: между ними что–то есть. Да, но что она себе позволяет? И куда только, мать его, смотрит начальство? Наконец, когда гипотеза старится до возраста факта, вопросы окончательно выводятся из сферы влияния голых эмоций, они мудреют, становятся куда более коварными и задаются как правило не вслух. Как бы сделать так, чтобы незаметно насолить этой парочке? Смотри–ка, как спелись, «на ура» их не возьмешь, надо в обход, незаметно и надежно сжимая кольцо окружения.

То, что происходило между Сандрой и Сергеем, поначалу ошарашило его коллег по кабинету, потом перешло в плохо скрываемое раздражение, а затем и в наигранное равнодушие, за которым, безусловно, и скрывалось самое пакостное. Никому из них секретарша кофе не подносила и карандаши не затачивала, а клавиатуру компьютера она не отдраивала даже подполковнику Михайлеску. Начальник отдела и сам пару раз заставал собственную секретаршу услужливо суетящейся вокруг новобранца Платона, но увиденное трактовал в целом положительно. Установление личных связей как укрепление рабочих — почему бы и нет? Тем более, что и сам он в свое время женился на сослуживице, которую пару лет назад продвинул в СИБ, но уже республиканский.

Что обо всем этом думала Сандра, сказать сложно. Должно быть, в ней боролись два чувства: страх перед внезапно свалившейся на нее угрозой разоблачения — угрозой настолько реальной, насколько известен своей принципиальность шеф первого отдела подполковник Панку, и надежда — совсем слабое, но все же живое чувство, находившее себе поддержку в том, что может, так и надо было поступить с самого начала? Завоевывать понравившегося мужчину не напором и шантажем, а простыми женскими истинами — вниманием и заботой?

Как бы то ни было, а причиной ее страха, так же как и гарантом особой услужливости Сергею был Вячеслав Панку. Высоченный детина, настоящий богатырь, мастер спорта по вольной борьбе, а с позапрошлого года — начальник первого отдела. Пару месяцев назад он добровольно принял на себя еще одну миссию — мужа Тани Гузун.

— Кстати, — остановил Таню Сергей спустя неделю после ужина в «Жабе», — твоему про нас случайно не настучали?

Таня довольно улыбнулась.

— Настучали, конечно.

— Ну и что он? — Сергей почувствовал, как у него внутри холодеет.

— Правильнее было спросить: что я, — поправила Таня.

— Что — ты? — не понял Сергей.

— Я сама ему все рассказала. Не дожидаясь нашептываний всех этих недоносков.

— Что всё?

— Что мы учились в одной группе. Что вместе бухали. Ну и приврала немного.

Сергей провел ладонью по лбу — вытереть выступившую испарину.

— В смысле, приврала?

— В прямом, — озорно сверкнула изумрудами Таня, — что у нас был роман.

Играла ли она на самом деле с огнем, или привирала, только не мужу, а Сергею, понимая, что искры его ревности, или гнева, или что там он сейчас испытывает, не имеют к ней никакого отношение и единственное чувство, которое он имеет право испытывать к ней сейчас — это бездонная благодарность за, строго говоря, спасение. Впрочем, узнав подполковника Панку настолько, насколько это позволяют служебные отношения и отчасти — личное знакомство, Сергей пришел к выводу, что Тане чертовски повезло. С таким мужем можно было обсуждать что угодно, не задумываясь о последствиях. Для жены последствия могли принять лишь одну форму — любви и обожания.

— А–а–а, историк, — хлопнул Панку по плечу, прямо в служебном коридоре, присевшего от неожиданности и от тяжести руки Сергея, — очень, очень приятно. Танюшка все уши прожужжала, какой ты замечательный.

Панку и сам оказался отличным мужиком. Пригласил Сергея на пиво, и за вечер ни разу ни словом… Ну о том самом, насчет чего вполне мог бы не на шутку разойтись прилично выпивший здоровяк.

— Танюшкин друг — мой друг, — бормотал он, обхватив Сергея за шею своей могучей рукой. — Будут еще проблемы — обращайся.

Сергей так и порывался, там же, за столиком в баре попроситься к Славе — после третьего бокала они перешли на «ты» и позабыли о званиях — в отдел. Панку, похоже, посетили схожие мысли, иначе зачем же он сказал: