Владимир Пронский - Стяжатели

Встречи Лады и Николая как начались внезапно, так внезапно и прекратились. Ну, если уж не прекратились, то приостановились — это точно и, главное, по инициативе Николая, но из–за чего конкретно — Лада пока не поняла. Не приехав в очередную пятницу, он и в приближающуюся не соби- рался в Москву, ссылаясь на болевшую мать, оказавшуюся в больнице. Лада верила Шишкину, но все–таки хотелось убедиться, что его слова соответствуют действительности.

Поэтому, в очередной раз позвонив в Княжск, прямо сказала Николаю:

— Если уж нет желания увидеть меня, то придется самой нагрянуть!

— Я тебя встречу! — легко сказал Николай. — Когда ждать?

— В пятницу, вечерним паровозом!

— Договорились!

Она ждала, что он произнесет напоследок еще одно слово, пусть и дежурное в таких случаях, но не услышала.

В пятницу Лада вышла из вагона, и, когда увидела стоявшего в стороне Николая, сама направилась к нему, не сразу обратившему на нее внимание в толпе приехавших из Москвы людей, которых в конце рабочей недели было особенно много, словно весь Княжск работал в столице. Он тоже увидел ее, поспешил навстречу и, поцеловав, стеснительно, как в юности, торопливо сунул цветы, словно все люди на привокзальной площади — пусть и слабоосвещенной — смотрели на них.

— Как доехала, всё нормально? — дежурно спросил он.

— Как видишь. Жива и здорова и полна любви. Ты меня ждал?

— Могла бы и не спрашивать. Мы так и будем стоять? Пойдем, провожу!

Лада, сделав два–три шага, остановилась, картинно начала чертить мыском сапожка асфальт.

— Вообще–то родители меня ждут завтра. Я бы могла сегодня у тебя остаться! Ты пока один, как я поняла?

— Да, мама в больнице. Но у меня холодильник пустой. Да и жилищные условия, сама понимаешь, с твоими не сравнить!

— Будто не знаю. Ладно, пошли в магазин! — сразу повеселела Лада.

В доме Шишкина Лада не появлялась несколько лет, с того времени, когда он, демобилизовавшись, частенько приглашал к себе. Теперь, поднявшись по скрипучим ступеням на второй этаж, осторожно переступила порог его комнаты–квартирки, словно кто–то мог в этот момент окликнуть и, если уж не помешать, то укорить и пристыдить, словно молоденькую девчонку.

— Вот так и живу, — помогая снять одежду, стеснительно сказал в прихожей Николай, — ничего нового, всё как прежде.

— Самая лучшая новость — это отсутствие новостей! — философски отозвалась она и шагнула к рукомойнику, чтобы помыть с дороги руки. — А мне у тебя нравится: уютно, тепло.

— Это пока морозов нет, а как они прихватят, то наша избушка очень легко выстуживается.

— Зато закаленными будете! — продолжала шутить Лада, почувствовав себя хозяйкой, и, может поэтому, в какой–то момент вспомнила о матери Николая: — А что с Анной Валентиновной приключилось?

— Обострение с почками. Сперва камни мучили, а потом простыла где–то.

— Здесь и простыла!

— Да вроде холодов–то не было настоящих, хотя простыть можно когда угодно.

На следующий день они расстались неподалеку от ее дома, договорившись вечером созвониться. Дождавшись, когда Лада скроется за углом, Николай отправился к матери в больницу, предварительно купив фруктов, пачку сока и творог. В больнице привычно поднялся на третий этаж терапевтического корпуса, но мать в палате не обнаружил. Спросил о ней у дежурной медсестры, а та сразу озадачила:

— Сегодня ночью ее отправили в губернскую больницу на гемодиализ. очищение крови. У вашей мамы нарушилась работа почек, поэтому без аппарата никак было не обойтись. Но вы не волнуйтесь. Это временная мера.

Шишкин узнал номер и адрес больницы, забежал на всякий случай домой за паспортом и через полчаса сидел в автобусе, отправлявшемся в Елань. Еще через час Николай был в приемном отделении, по фамилии ему быстро нашли поступившую ночью Шишкину Анну Валентиновну и, с кем–то созвонившись, сообщили, что его мать в реанимации. Весь день он добивался встречи с ней, ему, конечно же, не позволили увидеться, лишь посоветовали возвратиться в Княжск. Высокий и худой заведующий отделением, будто сделанный из лыжной палки, устало сказал, видимо, давно устав объяснять посетителям одно и тоже:

— Звоните завтра, тогда что–то прояснится!

Ничего не оставалось, как собраться домой. Когда Шишкин подъезжал к городу, позвонила Лада, укорила:

— Что ты за мужчина, если постоянно вынуждаешь девушку звонить первой! Ты где?

— В автобусе, возвращаюсь из Елани.

— Что такое?!

— Подходи к автовокзалу — всё объясню.

Когда автобус остановился, Лада уже ждала Николая — и сразу с расспросами. Шишкин рассказ о матери и вздохнул:

— Так что встреча отменяется — настроения нет.

— Перестань так говорить! Я тебя не брошу, особенно сейчас. Не позволю быть одному!

Пока молча шли к Николаю, Лада достала телефон и позвонила Ольге Сергеевне:

— Мам, я останусь ночевать у Наташки. Где–где. В новом микрорайоне. В Котлах. Не беспокойся — всё будет хорошо. Я тебе еще позвоню!

— Зачем наврала–то?! — укорил Николай.

— Для пользы дела! — строго и сердито ответила Лада, и более до самого барака они не разговаривали.

На следующее утро она не задержалась у Шишкина, потому что после обеда надо было возвращаться в Москву. Договорившись, что он придет проводить на вокзал, Лада отправилась домой, зная, что предстоит встреча с отцом.

За кофе с лимоном Самохвалов хлопнул рюмочку, а когда появилась в кухне жена, ушел в спальню, включил телевизор и выбрал спортивный канал. В какой–то момент, заглянув в спальню, его отвлекла Ольга Сергеевна:

— Иди, посмотри на дочь свою!

— Появилась? Наконец–то!

Самохвалов, запахнув темно–синий халат, вернулся в кухню и обнял поднявшуюся из–за стола дочь, чмокнул в щеку, слегка укорил:

— Совсем забыла нас! Мы уж заждались тебя! Вот как Москва затягивает!

— Я же часто звонила, но разве тебя дома застанешь. Приходилось с Ольгой Сергеевной общаться.

— Ну, хоть расскажи, как устроилась–то, с работой как дела обстоят?!

— Спасибо! Всё нормально и работа привычная. Если какая запарка получается, Вера Павловна помогает. Так что с этим без проблем.

— А с чем или с кем проблемы? Поклонники–то не обходят вниманием?

— Пап, у тебя одно на уме!

— Конечно, одно: выдать тебя замуж, и не за вахлака какого–нибудь, а за успешного человека. Чтобы ты жила и никаких забот не знала!

Они говорили вроде бы ни о чем, но сами изучали друг друга, действительно соскучившись. В этом и сомнений не было. Только взаимное любопытство выглядело по–разному:

ему хотелось понять, помнит ли дочь обиду, а ей не терпелось выпытать, пусть и косвенно, отношение к Шишкину: изменилось ли за это время или нет?! И как ей вести себя, если вдруг отец узнает, что она вновь начала с ним встречаться?! Когда зашел разговор об отъезде Лады, Самохвалов загадочно спросил: