Морли Каллаган - Радость на небесах. Тихий уголок. И снова к солнцу

— Никогда. А может быть, постоянно. Вот так-то. Я не знаю.

— Я следила за тобой, Айра. Что тебя тревожит? Ты ждал, что кого-то здесь встретишь?

— А хочешь, я тебе что-то скажу?

— Что?

— Никогда я не хотел быть полицейским, — сказал он почти простодушно.

— Господи, Айра, — сказала она, — ты же вовсе не полицейский. Не говори глупостей.

— Полиция, полицейская работа. По всему миру. И я ею занимаюсь.

— Но почему это тебя так угнетает?

— А когда-то я читал книги. То есть стихи, — сказал он. Внезапно на его глаза навернулись слезы. — Элиот и Йетс… «Из многих старых вышивок я плащ скроил себе». Вот видишь — Йетс. Мне было двадцать четыре года.

— Хотела бы я познакомиться с тобой тогда. Кем ты тогда был?

— Лейтенантом.

— Лейтенантом. Молодым лейтенантом. Интересно, узнала бы я тебя?

— Узнал бы я себя сам? — сказал он. — То есть если бы он сейчас вошел сюда. Не знаю… — Он встал, спустился по лестнице и остановился, с недоумением глядя по сторонам.

— Я пришлю Хорлера, чтобы он отвез тебя домой, — сказала она.

— Пожалуй, — сказал он.

— Я заеду за тобой завтра. И отвезу в Мейплвуд.

— Не выдумывай, старушка. Я поеду сам. Я ведь всегда сам ездил в Мейплвуд, не правда ли?

— Только пусть за рулем будет Хорлер.

— Дорогая моя, я не желаю, чтобы меня доставляли, как старый контейнер. За руль я сяду сам, как всегда.

— Я приеду туда днем, ладно? Давай пообедаем вместе.

— Если тебе это доставит удовольствие, дорогая моя, то конечно, — сказал он ласково. — Ну, а где же Хорлер?

Всю дорогу до дома он спал в машине.

Оттого, что он спал в машине, дома ему не удалось сразу заснуть, и он лежал с открытыми глазами и холодно спрашивал себя, что, собственно, мешает ему уехать в Мейплвуд, чтобы протрезветь. Неужели он, взрослый человек, готов рисковать своей репутацией, оставаясь в городе из-за неотвязной питаемой джином фантазии, будто, уехав в Мейплвуд, он пропустит встречу с кем-то, кто знает, где то место. Глупо. И глупо рисковать. Он всю свою жизнь избегал подобного риска и оберегал других от подобного риска. Со времен войны он отсеивал людей, которые могли помешать тому, чтобы машина корпорации работала четко. Директор по кадрам нефтяной компании, потом вымуштрованный штат Пивоваренной ассоциации: каждый человек сам по себе ничто. Люди, которые рисковали капиталом, но никогда не рисковали смертью в общем строю. Все в порядке, сэр. Все в полном порядке. Начальник над кадрами корпорации. Вахтенный начальник. Предусмотрительный человек. Предусмотрительность сердца превращает всех нас в трусов.

Он говорил себе это, и услышал еще один тихий голос: «Не упусти, только не упусти!»

— А, к черту! — сказал он вслух и встал с кровати. Не зажигая света, на цыпочках спустился по лестнице вдоль самой стены, чтобы ступеньки не заскрипели и не разбудили Хорлера. В библиотеке он опустился в старинное кресло-качалку, в котором так удобно было спине, ее натруженным мышцам: старая рана в колене начинала иногда пульсировать на ходу, и он должен был судорожно напрягаться, чтобы сохранить прямую осанку и широкий твердый шаг.

Некоторое время он покачивался в кресле и, вдруг рассердившись на свою слабость, на свои колебания, взял телефонную трубку. Он знал, что Кэрол Финли спит отдельно от мужа. Ночной звонок не поставит ее в неловкое положение. Возможно, она даже еще и не легла.

Телефон звонил и звонил, а потом ее голос сонно произнес: «Да?»

— Кэрол…

— Айра… — Сонность мгновенно исчезла.

— Я хочу избавить тебя от лишней поездки.

— Айра… Где ты?

— Нет. Послушай. Я надеялся, что ты еще не заснула. Я не хотел, чтобы ты спозаранку отправилась в Мейплвуд. Я туда не поеду, Кэрол.

Наступило долгое молчание. Наконец она сказала негромко:

— С тобой ничего не случилось, Айра?

— Разумеется, ничего.

— Ты пил?

— Нет, не пил.

— Айра, ты сейчас пьешь?

— С какой стати? — сказал он рассерженно. — Я ничего не пил после того, как уехал от тебя.

— Правда, Айра?

— Дорогая моя, не допрашивай меня.

— Погоди. Послушай… я тебе верю… Айра…

— Благодарю, дорогая моя.

— Но почему ты передумал?

— Я не запойный пьяница. И никогда им не был. Я не могу без конца туда ездить. И более того — не желаю.

— Но ведь всего на несколько дней, Айра. Это же сразу тебе помогает, и дальше все идет прекрасно.

— Хватит об этом, Кэрол.

— Айра… Айра, ты слушаешь?

— Да.

— Ты меня напугал…

— Это еще почему?

— Ты же многим говорил, что собираешься отдохнуть. Предупредил членов комиссии. Что они скажут?

— Мне это безразлично.

— Боже мой, Айра! Только не тебе. Поэтому ты никогда никого не подводил. И ты не можешь теперь… Это же будешь не ты. И ведь всего какие-нибудь несколько дней. Айра. Айра… Айра!

Внезапно ее умоляющий тон сказал ему, что его упрямство внушает ей уверенность, будто он попал в беду. И он встревожился.

— Успокойся, Кэрол. Ну хорошо, я подумаю, — сказал он.

— И позвонишь мне?

— Позвоню. Спокойной ночи, — сказал он. Но не успел положить трубку, как в нем забродили чувства, должно быть, связанные с тем, что смутно брезжило в памяти, с какими-то другими местами, со всем тем, что он твердо оставил позади себя. Он быстро зажег свет. И выкинул все из головы — этому он давно научился. Он снова лег, сказал себе, что переутомился, и заснул.

Перед самым рассветом зазвонил телефон, он протянул руку и столкнул аппарат с тумбочки.

— Слушаю, — пробормотал он.

— С тобой ничего не случилось, Айра? — спросила Кэрол.

— Кэрол, ради бога!

— Ничего?

— В чем дело?

— Просто скажи, что с тобой ничего не случилось.

— Ничего.

— Ты не пил?

— Кэрол, Кэрол! Это нестерпимо.

— Ты же обещал мне позвонить.

— Утром… утром.

— Ты позвонишь мне утром?

— Как только проснусь.

— И ты не будешь пить.

— Хватит об этом, Кэрол, — сказал он резко. — Послушай, и встречу тебя в Мейплвуде, как договорились, хорошо? Ну хорошо! — Не давая себе расслабиться, он положил трубку, погасил свет, уснул, встал в девять часов, позавтракал и начал раздраженно торопить Хорлера. Но Хорлер понимал это раздражение. Он страдал, когда коммандер отправлялся в эти унизительные поездки.

— Приглядывайте за домом, Хорлер, — сказал он.

— Вы мне позвоните, коммандер?

— Завтра. А как эта уборщица? Подтянулась?

— Слишком долго возится в каждой комнате, коммандер.

— Вы все еще даете ей пиво к обеду?

— Две бутылки. Она говорит, что это ее норма.

— Сократите до одной, если она не начнет работать быстрее. Ну, всего хорошего, Хорлер.

— Буду ждать вашего звонка, коммандер.

— Завтра, — сказал он и помахал рукой в перчатке. Машина двинулась по подъездной аллее, медленно проехала по улице, спустилась с холма в овраг, а оттуда свернула на магистраль, которая вела к скоростному шоссе.