Михаил Соболев - За туманом

За неделю до тиража Хала-Бала вдруг становился беспокойным, замкнутым, раздражительным, непохожим на себя. Дождавшись наконец заветного дня, бежал в сберкассу. Там он склонялся над газетой и, заслонив её от посторонних глаз ладошкой, долго водил пальцем по колонкам тиражной таблицы. Беззвучно шевелил губами, высовывал от старания язык, обливался потом. Лицо его то и дело меняло выражение: фанатизм, ещё мгновение назад блестевший в широко открытых глазах, сменялся унынием, предчувствием краха, апатией…

Убедившись в очередном проигрыше, Хала-Бала быстро приходил в себя и, как не странно, испытывал непонятное облегчение.

Потом всё повторялось снова и снова.

В Кривую Падь Хала-Бала приехал по оргнабору, как и все, — на сезон. Когда путина закончилась, домой он возвращаться не захотел. И, продлив договор с рыбокомбинатом на три года, остался в посёлке.

Рассказывал, что сам он родом из-под Курска — родителей, дескать, нет, — что живёт с сестрой и собирается здесь заработать на дом, машину и хозяйство.

— Приеду, первым делом отдохну. По родным, друзьям, «туда-сюда»… Потом выберу место для дома, знаю я одно, на пригорке, церковь там раньше была… Завезу кирпич. У нас в райцентре — кирпичный завод. Дом буду ставить двухэтажный, под железной крышей. Это вам не «халам-балам». Чтобы — выше всех!

Лицо Андрея румянилось, он потирал руки.

— От сеструхи уйду — жадная, зараза… Займусь «свинством» — зерна у нас полно! — буду в городе грудинкой и салом торговать. Вот тут у меня всё подсчитано, — и доставал блокнот…

Просился Хала-Бала всегда на самую тяжёлую работу — туда, где больше платили. «Бил» в тайге бутовый камень — для строительства пристани.

Осенние шторма каждую осень раскатывали выдвинувшуюся далеко в море пристань на брёвнышки. Разбрасывало потом эти останки штормовое море по береговой полосе на многие километры. Зимой причал строили заново. Далеко в тайге заготавливали лес и камень. Рубили ряжи, похожие на огромные срубы домов. По льду волоком стаскивали их в пролив, по линии будущего причала, подрубали лёд и затопляли, загружая заготовленным камнем. Камень «били» вручную. Стальные клинья, лом да кувалда — вот и вся механизация.

Платили хорошо, — с кубометра.

К началу путины завозили сезонников, и Хала-Бала со всеми вместе солил селёдку.

«Вкалывал» без устали день и ночь, копил и вёл учёт заработанного, вечерами мусолил заветный блокнот.

Подошло время окончания договора. Хала-Бала перестал спать, всё пересчитывал свои доходы. И надо же было такому случиться, что как раз к этому времени подоспел тираж «Золотого займа», и наш Хала-Бала выиграл пятьдесят тысяч рублей. И это в семидесятые годы, тогда новая автомашина стоила около трёх тысяч!

У парня зашёл ум за разум. Хала-Бала забросил работу и дней десять ходил по посёлку с бессмысленной улыбкой на лице.

Местные пожимали плечами.

— Дуракам везёт!

Бригада, как водится, потребовала магарыч, хотели гулять в столовой.

Хала-Бала, по своему обыкновению всё обсчитав, решил сэкономить и отпраздновать удачу у себя дома в ближайший выходной, в субботу. Закупили два ящика питьевого спирта, у местных — сала, огурцов, картошки. В рыбцехе дали малосольной горбуши.

Билет на самолёт Андрей заказал заранее.

Гуляли всю ночь. Спирт не разводили: «Зачем продукт портить?!». Непривычный к спиртному Хала-Бала свалился первым. Его будили, в который уже раз поздравляли с выигрышем и подносили очередной стакан. Андрей вытирал пьяные счастливые слёзы и, не желая обидеть друзей, глотал жидкий огонь. Спирт, смешиваясь с соплями и слюной, стекал на грудь, Хала-Бала широко разевал мокрогубый пьяный рот, глубоко дышал, как ему подсказывали, и валился навзничь на койку…

В воскресенье пришли опохмеляться. Дверь в квартиру была открыта. Хала-Бала лежал, растянувшись на полу, на полпути между кроватью и коридором. Правая рука его была вытянута вперёд. Похоже, полз к ведру с водой. Лицо покойника налилось дурной кровью, посинело.

Было следствие — криминала не нашли. Причиной смерти признали острое алкогольное отравление — стандартное медицинское заключение для Севера. Наличные деньги, сберкнижки и выигрышный билет «Золотого займа» следователь изъял и подшил к делу.

На посланную домой телеграмму, получили ответ от его сестры Надежды. Женщина сообщала, что будет хоронить братика на родной земле. Покойника положили в открытом гробу в бондарный склад, на холод.

Надежда прилетела через две недели. За это время крысы объели у трупа лицо.

В милиции деньги Надежде не отдали, предложив по истечении шести месяцев законным путём добиваться получения наследства. Пришлось хоронить Андрея на местном кладбище. Часть средств выделила контора, часть собрали мужики из бригады.

Наверное, правду говорят, что нельзя слишком сильно желать чего бы то ни было для себя.

Тебе ведь могут и навстречу пойти.

Оксана не писала… Сил моих больше не было… Водка на какое-то время ослабляла сжатую до предела «пружину»…

«Встретилась со своим первым », — закусывал я водку зубовным скрежетом.

«С глаз долой — из сердца вон!»

Характер у меня менялся не в лучшую сторону…

— Анжела, скажите мне, пожалуйста, как могло получиться, что на будущий год нами заявлено дизельного топлива почти в три раза меньше потребности?

Секретарша смотрит на меня невинными глазами, машет ресницами и, как бы невзначай, роняет с круглого загорелого плеча бретельку от лёгкого открытого сарафана.

— Не знаю, Михаил Андреевич.

— Тогда покажите черновик заявки.

Глаза девушки округляются. Мой чересчур вежливый тон не сулит ничего хорошего…

— Вот видите: в черновике — восемьсот тонн, а в перепечатанной вами заявке — триста.

— Ой! Михаил Андреевич, это, наверное, от жары. Да ещё эти плотники на пристани целыми днями ревут своими бензопилами. Не работа, а какой-то сумасшедший дом. Ой! А что теперь делать?

Она заискивающе смотрит мне в глаза, от белозубой улыбки девушки пахнет малиновым вареньем.

— Вы сюда приходите работать или демонстрировать нам свои прелести? — я грубо поправляю свисающую с её плеча бретельку, невольно краснею и от этого ещё больше злюсь.

— Ну, сделайте же что-нибудь, вы же всё можете. Ой, вы такой мужественный, такой весь сдержанный… Когда я вас увидела первый раз, Михаил Андрееквич, так прям вся и обмерла… У меня в техникуме был молодой человек… Ну, мы с ним дружили… Ну, вы понимаете… Его звали Артёмом. Так вы, Михаил Андреевич, на него похожи, как две капли воды… Ой!.. Или он на вас?.. Я совсем запуталась.

— Анжела, не выдумывайте, — я постепенно успокаиваюсь.