Исмаил Шихлы - Антология современной азербайджанской литературы. Проза

— Вечером на бульваре видел — солидные люди прогуливаются? У них, ты думаешь, персональных машин нет? Есть! И личные, и персональные. А почему он каждый вечер пешком ходит? Потому что ему жить хочется. Не хочет диабетом болеть, инфаркта стремится избежать. Это и понятно: все у такого человека есть — деньги, квартира, машина. А здоровья нет. Хе-хе. Вот так-то.

Газанфар почтительно слушал и кивал головой. К Агасаф-аге он относился с благоговением.

Они остановились перед хинкальной у вокзала. Агасаф-ага говорил, что перед приходом домой умный человек должен всегда пообедать. «Совершенно неизвестно, — говорил Агасаф-ага, — что ждет человека дома. Если жена приготовила вкусный обед, я его съем после любой шашлычной и хинкальной, а если она ничего не приготовила к приходу мужа?!»

Газанфар знал, что у Агасаф-аги существует реальная возможность пообедать только до прихода домой.

Они спустились в подвал хинкальной. Буфетчик вышел из-за стойки и почтительно пожал им руки.

— Шашлык не советую, — шепнул он Агасаф-аге, — мясо жесткое. Хинкал хороший сегодня.

— Два хинкала, — заказал Агасаф-ага. — Два дай, а два держи наготове горячими, как кончим — подашь. И триста граммов водки.

Они съели по две порции отличного хинкала, выпив при этом по триста граммов. Водку они запивали пивом. Агасаф-ага утверждал, что если водку или коньяк непременно сразу же запивать водой или пивом, то у человека никогда не будет рака пищевода. Вообще Агасаф-ага прекрасно разбирался в медицине.

— Я очень хотел стать врачом, — сказал Агасаф-ага Газанфару, — но потом понял, что я парикмахер, что в этом деле я мастер. Ты понимаешь, — говорил он, захмелевший, — у меня прекрасная специальность. Я мастер Агасаф-ага. Меня все знают, и я себя уважаю, а на остальных я плевать хотел.

Газанфар знал, что Агасаф-ага под «остальными» подразумевал жену, которую боялся зеленым страхом.

Газанфар попытался было расплатиться, но Агасаф-ага, грозно выкатив на него глаза, сказал официанту:

— Тебе сколько раз надо говорить, что, когда этот ребенок со мной, денег у него не бери. — Он сунул ему деньги и, пошатываясь от сытной еды и водки, в сопровождении почтительно поддерживающего его под руку официанта вышел на воздух.

Дойдя до своего подъезда, Агасаф-ага пригласил Газанфара подняться к нему. Когда тот попробовал было отказаться, Агасаф-ага сердито проворчал, что старших надо слушаться, и Газанфар покорно поплелся вслед за ним на третий этаж.

У Агасаф-аги была большая трехкомнатная квартира, в которой жили кроме него жена и двое детей — Самид и Фазиль. Комнаты были обставлены очень хорошей мебелью, за ней Агасаф-ага сам ездил в Москву.

Дверь Агасаф-ага открыл своим ключом. Они прошли в столовую. Со стола не была убрана посуда. Совсем недавно пообедали за ним, видно, человек пять-шесть. Агасаф-ага подошел к книжному шкафу и достал с него нарды.

— Сейчас я выясню, как ты играешь, — пообещал он Газанфару. И когда тот стал расставлять шашки, прошел на кухню.

— Дай нам чаю, — сказал он жене. — Гости были?

— Коллеги из школы, — сказала жена. — Что, опять в нарды играть будете? Кошмар какой!

Газанфар знал, что гостей жена Агасаф-аги приглашает тогда, когда его нет дома. Она, видно, стеснялась присутствия мужа. Жена Агасаф-аги имела высшее образование — окончила заочное отделение педагогического института. На время ее учебы Агасаф-ага нанял домработницу и каждый вечер выходил в сквер по соседству прогуливаться с детьми. Сразу же после окончания института она очень переменилась к мужу, в обращении к нему теперь явно чувствовался оттенок пренебрежения. Преподавала она английский. Как ей это удавалось, Газанфар не знал, по его глубокому убеждению, она не умела говорить правильно ни на азербайджанском, ни на русском, ни тем более на английском. В школу в центре города ее устроил через своего постоянного клиента — заместителя министра — Агасаф-ага.

Газанфар и Агасаф-ага молча играли в нарды. Агасаф-ага дома становился необычно молчаливым. Жена принесла и со стуком поставила перед ними по стакану чаю, Агасаф-ага смерил ее взглядом, но жена, не обратив на это никакого внимания, прошла в другую комнату и принялась куда-то звонить по телефону.

— Ты права, дорогая, — донесся ее голос, — это, конечно, не нерпа, ворса не та, скорее это под кобылу…

— Не ворса, а ворс, — усмехнулся пятнадцатилетний сын Самид.

— Я тебе тысячу раз говорила, — сказала мать, прикрывая ладонью трубку, — мне замечаний не делай.

— Так правильно же ворс, — не унимался Самид. — А сегодня утром ты сказала «купила кило барашки», а нужно говорить «баранины».

— Кто даст сахар к чаю? — страдальческим голосом крикнул Агасаф-ага. — Я же с работы пришел!

— Ты что, не слышишь, что я по телефону разговариваю? — сказала жена, заглядывая в столовую. — Возьми сам, если тебе нужно, я не служанка!

Агасаф-ага изо всех сил ударил по столу. Шашки и кости на доске подпрыгнули и покатились по паркету.

— Это чей дом?! — неистово закричал Агасаф-ага. — Почему ты со мной так разговариваешь? Я что — вор, убийца? Почему ты со мной так разговариваешь, я спрашиваю!

Газанфар встал и, ступая на цыпочках, вышел из квартиры. До него уже на лестничной площадке донеслось:

— Я тебе тоже тысячу раз говорила, что этому парикмахеру нечего делать в моем доме. Не води его!

— Не твой дом, а мой! Кого хочу, того и приглашаю!

Это был ежедневный, обыкновенный скандал. Он утих так же внезапно, как начался.

Агасаф-ага прошел в спальню и, надев пижаму, с наслаждением лег на кровать. Он лежал и чувствовал, как пульсирует кровь в набухших венах, и ему было необыкновенно приятно. И мысли текли ровные, привычные. Он думал о жене и никак не мог понять, чем она недовольна.

«Как будто зарабатываю больше всех соседей в доме. Ни в чем отказу нет. Летом в Кисловодск хочешь — пожалуйста, хоть на три месяца, хоть на четыре. Коллегам угощение — хоть каждый день. Все есть. Чего она хочет? Мужчина что должен делать? Зарабатывать! Больше меня же ни один сукин сын не зарабатывает! Скорее всего, дело в их наследственности — и мать ее покойная, прости господи, такая стерва была. Все дело в этом».

Эта мысль восстановила наконец душевное равновесие. Агасаф-ага повернулся на правый бок и совсем уж собрался задремать, когда его коснулась рука Самида.

— Что, мой родной, — спросил Агасаф-ага, — что, мой хороший? — Он очень любил своих детей, и самое плохое настроение Агасаф-ага улетучивалось при виде их.

— Папа, — сказал Самид. — Мне деньги нужны.

— Сколько? — осведомился Агасаф-ага.

— Честно говоря, мне нужно пять рублей. Но я буду рад, если ты дашь три…

— Почему три? — удивился отец. — Я тебе дам пять.