Евгений Рожков - В стране долгой весны

Анадырская низменность, примыкавшая с одной стороны к дикому, с ледяными ущельями и непроходимыми перевалами Корякскому плоскогорью, а с другой стороны к скалистому, с ледниками и обвалами хребту Пикульней, казалась укрытой тугим белым покрывалом. Прячась от гибельной пурги, здесь отстаивали свои жизни живые.

И так было всегда.

Пурга раздражает волчицу: голод от воя ветра еще нестерпимее. Инстинкт подсказывает: пурга может дуть несколько дней, и тогда голод окажется сильнее ее — он отнимет последние силы.

Волчица осталась одна. Это противоестественно, нарушает основы существования, делает жизнь уязвимой. Тот, кто был отцом ее волчат, погиб.

Зимой, в солнечный тихий день, их стая резвилась на небольшом озере. Волчицу выбрал широкогрудый сильный волк. Она была довольна: именно такой высоконогий и быстрый станет отцом ее будущих волчат.

Огромная рокочущая птица неожиданно, стремительно вынырнула из-за небольшого леска, отрезав волкам путь к спасению. Они кинулись по руслу реки к сопкам, чтобы укрыться в скалистых ущельях и забитых кустами глубоких распадках. Стальная птица метала в них огонь и свинец. Первыми погибли более сильные волки: они ушли далеко вперед. Пока птица разворачивалась, сотрясая тишину свистящим ревом, волчица, уже потерявшая легкость в беге, свернула в сторону и затаилась в овражке. Молодые волки, в числе которых был и тот, кто избрал волчицу, продолжали смертельный бег по руслу реки, к сопкам.

Волчица долго, с томительной надеждой, ждала своего избранника, но он так и не пришел по ее следу. Ночью по кровавым пятнам она нашла место, где он был убит. Она до утра просидела у кровавого пятна, и лился из нее полный тоски, леденящий, густой вой…

Перед рассветом ветер стал стихать. Волчица осторожно разгребла снег и выбралась наружу. Тундра была белой, будто вновь вернулась стылая, утомляющая бескормицей зима. Было еще темно, но рассветы весной наступают стремительно. Нужно спешить: измотанные весенней пургой птицы и мелкие звери — легкая добыча.

Принюхиваясь, волчица выбежала по оврагу к озеру. Здесь она чутко прислушалась. Ночь была наполнена шорохами: оседал снег, выпрямлялись ветки кустов.

В центре озера, на небольшом островке, что-то шевельнулось, будто упала сломанная ветка. Раздалось тревожное гусиное гоготанье.

Ветер тянул со стороны затаившейся хищницы, и гуси оповещали окрестности. Волчица не стала таиться. Она постаралась быстрее убежать от озера.

Тундра, покрытая недавно выпавшим снегом, казалась безжизненной, покинутой всеми, и это злило и страшило волчицу, потому что опыт подсказывал ей, что, несмотря на отчаянную пургу, жизнь в долине не может быть остановлена.

Старость опасна, старость напоминала капкан, из которого нельзя выбраться, но она чувствовала в себе толчки волчат, может быть, последних ее волчат. И это было сильнее ее старости и немощи.

Теперь она экономила силы, она верила, что в нужную минуту победит, перешагнет через слабость и сумеет вырвать сытое и спокойное продолжение жизни.

Весной или в начале лета волчица приносила постоянно пятерых волчат. Широкогрудую, поджарую, с пушистым хвостом волчицу выбирали самые сильные волки, сразу отличая от других. Именно из-за нее они дрались. Летом в тундре приволье, ловкому охотнику не составляет труда добыть пищу. Но в последние годы оскудели речные долины. Трудно стало волкам: мелкое зверье и птиц распугали стальные машины, исколесившие, изрезавшие гусеницами поймы рек. Тундру забросали огромными бочками, от которых исходило зловоние, а радужные фиолетовые пятна стекали в ручьи, травили воду; в небе часто появлялись вертолеты, извергающие огонь и свинец.

Волчица была заботливой матерью. Молодые волки из ее потомства — сильные и удачливые охотники — были хорошо научены жизни, смысл которой — победа.

Перейдя водораздел, волчица оказалась в долине другой небольшой реки. Сюда, в места, богатые ягелем, заходили олени. Теперь шел отел, и хищница надеялась поживиться отбившимся от стада больным оленем или брошенным теленком.

Когда волчица наткнулась на олений след, то долго обнюхивала его. Темный жгут шерсти на хребтине пошел волнами, в брюхе от голода заныло. След припорошен, но свеж — олени прошли несколько часов назад. Волчица жаждала крови.

Волчица вскоре наткнулась на место кормежки оленей. Тут было слишком мало ягеля, и олени ушли дальше. Торопливо обнюхав копанки, волчица устремилась вперед. За поворотом реки след вытянулся в стежку и стал огибать озеро. И тут она увидела стадо. Олени паслись на другом берегу; силуэты издалека казались особенно маленькими и беззащитными. Стадо было небольшим: с десяток важенок и два сильных молодых тыркылина.

Волчица, внимательно всматриваясь в оленей, поняла, что в стаде нет больных и старых животных, с которыми она бы справилась. В который раз она пожалела о том, что с ней нет отца детенышей.

Волчица стояла с подветренной стороны, но самец заметил ее. Он поднял голову, увенчанную огромными рогами, широкая грудь его напряглась; втянув в себя воздух, вожак фыркнул недовольно, будто предупредил остальных быть готовыми, а ее, волчицу, предупредил не подходить ближе и не тревожить стадо.

С ненавистью волчица смотрела на самца: за ним сила, решимость, он готов броситься и растоптать ее. Она была слишком неповоротлива, слишком тяжела и слаба, чтобы ввязаться в борьбу с самцом. Пробираясь по тальнику, уходя отсюда, волчица поскуливала от голода и усталости.

Выйдя на большую поляну, волчица увидела табун куропаток, клевавших прошлогодние ягоды с низеньких кустиков голубики. До ближайшей куропатки было метров десять, волчица не выдержала — прежде с ней такого никогда не случалось. Прежде она знала цену выдержке. Птицы панически взмыли.

Волчица еле поднялась, и когда она сделала несколько шагов вперед, ее стало пошатывать от усталости и голода. Куда ж подевалась прежняя сила и выносливость? Почему тело перестало быть гибким и упругим, как прежде, почему мышцы потеряли силу и прыгучесть, глаза — точность, а сердце — выносливость?

Глотая снег, волчица стала подниматься по склону, откуда хорошо просматривалась вся низина. Обходя кусты, принюхиваясь к густому аромату хвои, волчица следила за долиной, стараясь различить там малейшее движение. Она верила в свою удачливость.

Внизу, с озерка, снялась стая уток, тревожно закурлыкал журавль на лужайке, потом он поднялся и, плавно, замедленно взмахивая крыльями, как бы переламываясь, полетел прочь.

Восток заметно светлел, мгла рассеивалась, четче вырисовывались кусты — не сплошным массивом, а отдельными ветками. Тьма отделилась от земли легкой синью, в которой ощущалась магическая мощь рассвета, как бы подступившего к кромке небосвода.