Н. Денисов - В чистом поле: очерки, рассказы, стихи

Орденок и личный музей Крапивин в конце концов получил. Но не заимел уважения от тюменских литераторов, с которыми с первого дня возвращения в Тюмень, «в страну детства», высокомерно не пожелал контактировать. Остался «апрелевцем». Что ж! Мои единомышленники, совестливые русские мужики, к таким «подвигам», как умение устроиться при любой власти, не годны изначально. И – слава России!

Это невольная вставка в моих рассуждениях о временах. А тогда, вернувшись из южно-американского морского рейса, я спросил в редакции газеты: как же так? Разве ж можно, следуя хотя б обычной редакционной этике, печатать поганые заметки против своего же штатного коллеги, к тому же, находящегося далеко от редакции? Перестроившиеся газетные девчата, зная мою нравственную несгибаемость, ответили: «При демократии всё можно!».

Попутно замечу, что я нигде не ставлю слова «демократ» и «демократия» в кавычки, как это делают в некоторых случаях иные авторы, сообразуясь с контекстом сказанного. Я просто помню, как один мой знакомый русский белоэмигрант в парижском письме ко мне справедливо заметил, что «демократию придумали негодяи Древней Греции». О, если бы только это непотребство!

На первой полосе «комсомольца», вместо ленинского портрета, вызывающе красовался портрет Бухарина. Вольно иль невольно редактор «ТК» А. Костров и его поднадзорный орган взяли за идеологическое знамя «Колю балаболку – Бухарина», как его называл такой же враг России и советской власти Леон – Лев Троцкий-Бронштейн. Да, Бухарина – противника Сталина, заговорщика и предателя. И, как поздней пропечатали о Бухарине не только русские, но и заграничные издания, был он тайным агентом фашистов, пособником Гитлера.

Бухарин расстрелян в 1937-м по суду, причем при яростном одобрении немалого числа литераторов гроссманов и безыменских, как правило, одной «гроссмановской национальности», требовавших «уничтожить убийц, шпионов, фашистских выкормышей».

Нынче идейные потомки и такие же кровные родственники яростно одобрявших репрессии – картинно возмущаются: «Это не мы, это русские Иваны требовали ставить к стенке!»

Но тут стоит сказать, что три года спустя, после ликвидации сталинским руководством заговора этой однородной «ленинской гвардии», бывший американский посол в СССР Джозеф Э. Девис, летом 1941 года, писал: «В России в 1941 г. не оказалось представителей «пятой колонны» – они были расстреляны. Чистка навела порядок в стране и освободила её от измены».

Похоже, ни редактор «ТК» Костров, ни его девчата Джозефа Э. Девиса не читали? Ну а если бы даже и читали?! Вряд ли бы вняли свидетельству честного американца. Предавали страну СССР и социализм в этот период оголтело, повсеместно, во всех низах и на верхах, особенно в комсомольских и газетных структурах.

Пошел к первому секретарю Тюменского обкома ВЛКСМ, сказал: «Прошу освободить меня от должностей председателя Совета творческой молодежи при обкоме ВЛКСМ и от руководителя литобъединения! И – выдать на руки трудовую книжку!» – «В чем дело?» – подивился первый секретарь. Вкратце рассказал: в чем! «Не волнуйтесь, все успокоится, наладится…» – «Не наладится! Если уж поэт Евтушенко-Гангнус, будучи в Тель-Авиве, примерял мундир полковника израильской армии, то нечего ждать хорошего». – «Не может быть!» – «Может! У Евтушенко-Гангнуса нюх на глобальные перемены, как у хорошей гончей… Я в этих гнусных «играх» участвовать не желаю. И находиться в этой компании – тоже не хочу!»

В какие демократические структуры попал впоследствии последний по времени первый секретарь обкома комсомола (в 1988 году обком еще действовал), не знаю. Но известно, с какой устремленностью кинулись многие комсомольские функционеры в новые образования, когда в стране пала Советская власть: в мэры, в пэры, в директора коммерческих банков, в генеральные директора посреднических предприятий, в руководители комитетов и департаментов, даже в олигархи и в губернаторы. Потрясно было зреть, как в криминально-капиталистической стране эти новые-старые хозяева жизни собирались на никем не отмененный коммунистический праздник День рождения ВЛКСМ. Деловые, в хороших «прикидах», при карбункулах, изобретенных демократической властью, орденов, а дамы (вчерашние комсомолки) при отягощающих ушные мочки бриллиантовых висюлях. И еще – при тугих долларовых «лопатниках» – вдохновенно вздымали они голоса за икорно-коньячными столами:

Таких метаморфоз не бывало в истории и, кажется, не должно было произойти. А вот и произошло. И небесные души Павки Корчагина, Олега Кошевого, Сергея Тюленина поседели от неслыханных предательств. А преданная Советская страна, теряя стержень развития, все больше погружалась в развал, в хаос, в бандитизм, в наглый захват государственной собственности, сработанной руками трудового народа.

Первым делом дезертирами из КПСС и ВЛКСМ было захвачено телевидение. И тотчас развернуло свою политику: борьбу за высокие урожаи хлебов, успехи в промышленности, в культуре телевидение заменило яростной борьбой с чесоткой и с перхотью, с кариесом, с дурным запахом демократических ртов.

Выломать бы тогда хороший дрын! Да дрыном, дрыном бы всех этих захватчиков! По народ безмолвствовал. Народ, привыкший за годы Советской власти, что за него «думают и решают большие начальники», уселся у этих самых телевизоров (которые, по утверждению израильских ученых, превращают народ в дебилов), внимая зомбированию его, бывшего народа-богатыря, а теперь народа-обывателя, нанятыми заклинателями и колдунами. И страна все глубже погружалась в угодную Западу трясину невежества и идиотизма.

Народ же, тихо страдая, творил неугасающий во все времена фольклор о деяниях и деятелях нового времени:

Однако, какие б предательства не прорезались из начавшихся потрясений, в 88-м и в 89-м годах страна еще жила надеждами на лучшее. Открывались новые издания. По утрам стояли очереди у газетных киосков. Печаталось то, что раньше и совсем недавно представить было невозможно.

В августе 1989 года Тюменский обком партии дал добро на возобновление выпуска писательской «Тюмени литературной». Как и в 70-х, я принял эту заботу на себя. Никто из писателей не возражал: пусть, мол, опыт человек уже имеет! Утвердили единогласно: действуй! С чего начинать? Начал с подбора материалов и с добычи газетной бумаги. Доставание каждого рулона этой бумаги давалось с боем. С бумагой на тот период образовался страшный дефицит. Прошел с боями и сквозь него. И в декабре, под самый Новый год, вышел 16-полосный номер газеты, с него и веду нынче отсчет номеров уже периодического издания.