Н. Денисов - В чистом поле: очерки, рассказы, стихи

Повестка сбора была известна волкам заранее. И серые, помахивая заиндевелыми от мороза хвостами, без бюрократических думских поправок, приняли однозначное решение: не есть мясного! Причиной тому – положение с КРС и овцами в обнищавших за годы демократических реформ крестьянских хозяйствах, – как сообщил в общезвериную канцелярию, что под Ханты-Мансийском, скипер волчьей сходки, специально прибывший в Сибирь, седой и старый брянский волк.

Я помню еще сталинские времена! – пощелкивал зубами старо-породистый волчара. – Фермы кипели от курдючного и тонкорунного овечьего поголовья. В буранную ночь можно было зарезать пару жирных барашков и благополучно унести ноги. Буря снежная все следы покрывала… При Хрущеве и его робких последователях стало много голодней… А нынче – «полный альбац», как говорит радио «Эхо Москвы». Предлагаю перейти на вегетарианскую пищу. Ха! Седые волки говорят: Гитлер был тоже вегетарианцем, а какие кровавые дела творил! Но Гитлер нам, коллеги, не пример. Мы уж тут сами с усами…

Весть о том, что вековечные кровавые разбойники решили стать вегетарианцами, подвигла делегацию зайцев отважно нагрянуть к волкам со сладкими осиновыми ветками. Тут же ломанули к волкам и кабаны, выпахивая рылами из-под снега хрусткие шилышки, коренья приозерного гусиного лука и широкопёра…

А в это время полная луна высветила в отдалении сосновую гриву – Заводоуковскую. Тут сошлись, уцелевшие от новорусских браконьеров, могучие красавцы лоси. Грозно и мощно тряхнув монолитными рогами, они двинулись негустым отрядом копытных в подмосковный поселок Речной, где агрессивные японские экскаваторы рушили жилища мирных россиян. Лоси решились на защиту совсем не способного постоять за себя электората. Успеют ли добежать, защитить ослабших граждан от японского железа, от префектных чиновников, от жестокосердных приставов? Об этом знала одна ЛДПР и её фюрер Жириновский: он собирал митинги, толкал цветистые, громкие, правда, ничему не обязывающие речи.

Если на подмосковной земле царил, спущенный сверху, рукотворный бандитизм, то на Гаити, где в лучшие времена бывал великий мореплаватель Колумб и скромный автор данных строк, бесчинствовали подземные тектонические силы, спровоцированные геофизическим оружием США.

Великая людская трагедия – землетрясение – нашла отклик в другом зверином мире – тропическом. Гады жарких болот – крокодилы,-гремучие змеи вкупе со страхолюдными пауками и карибскими акулами, «дали зуб», что кроме крови штатовских бандитов- оккупантов, нагрянувших на Гаити тысячами, не уронят и капли крови аборигенов несчастного островного государства.

Откликнулся и людской мир. Отчасти. Поскольку от людского мира надо непременно отчислить многих новорусских, в представлении которых «Колумб» да и «Магеллан» тоже – не что иное, а наши тюменские супермаркеты, круглосуточно торгующие их любимой фирменной водкой – «Парламентская»… Отчислили. И стало видней, как знакомые мне индейцы ближней Венесуэлы, наполняя емкости водой горных рек, снаряжали пироги на остров, где от жажды умирали взрослые и дети. Не знающий чем помочь несчастным, единственный на Боливарианскую Республику жираф в зоопарке города Баркисимето нацепил на возвышенную свою голову красную кепку, таковую носят сторонники отважного венесуэльского президента Уго Чавеса.

Небесные и подземные силы слали грозные знаки современному миру: живёте не по-людски! А мир, управляемый стяжателями и злодеями, мир, к сей поре лишившийся умных вождей, каковыми были Сталин, Ганди, Черчилль, де Голь, Рузвельт, трещал по швам, катился в сатанинскую преисподнюю.

А самая «цивилизованная» страна Америка то и дело спускала с цепи псов-морпехов, в кровь рвала то Югославию, то Афганистан, то Ирак, то Ливию вбивала в крошево пустыни, то под нашим еще Смоленском примерялась высадить цивилизаторов. «У вас нет демократии, тогда мы летим к вам!»

По Российской Федерации скакала пермская «хромая лошадь», роняла с небес самолеты, опрокидывала железнодорожные экспрессы, пароходы топила…«Эк, разобрало хромую!» – взирали сопредельные народы и государства. Много чего позволяла лошадка. Даже сочинять и отмечать наградами погибельные для души книжки.

Телеэкраны брызгали ядовитой слюной бесчисленных смехачей, издеваясь над болью исчезающего русского мира.

Но землячки мои, бердюжские, в сарафанах цвета незабудковых полян, еще пели в плохо прогретых сельских клубах степные русские песни, стараясь удержать на местном пространстве эту раздольную красоту. А мое родное «село поэтов», Окунево, созывало гостей на пятилетие первого в Тюменской области литературного музея, созданного с моей подачи земляками и еще отзывчивой деревенской властью.

Однако. Собратья-поэты, что стояли за Россию, получали повестки в демократические суды, где их силились согнуть морально и физически. Другие «собратья», авторы бесцветного словесного бульона, цинично посмеиваясь, «рубили бабло». И осыпали себя – под завывания местечковых скрипок – самодельными знаками доблести «За служение литературе».

Как сообщали источники из Атлантиды, ушлые ребята из Катерининбурга, града, вернувшего себе в перестройку имя Марты Скавронской, но так и не отмывшегося от цареубийства, изобрели еще один эффективный способ отъёма денег у граждан и властей РФ. (Остап Бендер со своими жалкими, на грани нарушения Уголовного кодекса, потугами – отдыхал). Придумали награждать что-то там пишущий народ – Всероссийскими премиями. Дело, вроде б, благое. В чем закавыка? А в том! Выдали, скажем, награду знатному каретнику Михееву. Замечательно! Михеев делает такие кареты, что в пору на них ездить государю императору, даже Путину, если пожелает. Но хлопочет о премии и другой претендент по фамилии Доезжай-Недоедешь. Что он сотворил, страна не ведает. Даже Николай Васильевич Гоголь. А учредители премии знают: Доезжай-Недоедешь, о-го-го, служит в денежной заполярной мэрии. И может купить эту премию: два раза плюнуть! Еще с лихвой оплатить её обозначенную значимость! То и требуется учредителям!

И катится премиальный вал. И шумы и звоны стоят – до угольного Тулеевграда, до оленного Ямала, до готового «рюхнуться» в новый искусственный «голодомор» несчастного Поволжья.

Вот созрел для наградных дел Пробка Степан. Силища. Трех аршин ростом. Ему бы в гвардии служить. Всюду заметен. Наградили!

Опять явление. На этот раз – Елизавета Воробей. Кто такая? Что написала Лиза? Вообще-то это не Лиза, а мужик – Елизавет.

Ублажили и Елизавет: меценат, обласканный елейным словом учредителей, мошну раскупорил. Кто? А сам Неуважай Корыто. Банкир с уклоном в сочинительство. Себе премийку прикупил, чтоб в кругу воротил похвалиться. Да что там! Горазд откупить номер столичного, даже самого распатриотичного журнала. Для своих нужд. Мол, знайте, уважайте! И уважают: «Надёжа ты наш, государь, масляна головка!»