Н. Денисов - Пожароопасный период

– Привет, камарадо! – мы только что покинули таверну, пробираемся поближе к своему причалу, а тут навстречу – наши, советские. Рыбачки с черноморской плавбазы.

– Привет, нашего нигде не встречали?

Черноморцы потеряли вчера в увольнении своего радиста. Теперь ходят-бродят по городу, ищут. Зашли вчера в кинотеатр. Он оттуда и исчез. Заявляли в полицию, сведений пока нет. И следов нет.

– Деньги у него есть? – спрашиваем.

– Сто долларов и фотоаппарат. Полагаем, загулял где- нибудь в русской общине, придет на пароход к отлету самолета. У нас смена экипажей.

А мы полагаем, это верней всего, что это последний рейс радиста. Долго ему «загорать» на суше, может, всю оставшуюся жизнь.

К семи вечера взяли на борт последние контейнера и тюки с шерстью, ушли в Буэнос-Айрес. Прощай, Уругвай, где недавно была резня коммунистов, бесчинствовали военные. Сейчас мир и лад. Ночь перехода по заливу Ла-Плас и мы на рейде Аргентины. Дует холодный ветер.

Буэнос-Айрес в переводе на русский язык означает – свежий воздух! Так воскликнул один из моряков, что сошел здесь на берег столетия назад. Сейчас здесь огромный многомиллионный город, много военных, оружия и прочей милитаристической атрибутики. Недавно на Мальвинах отгремела короткая кровопролитная война с Англией. И мы оформляем пропуска в город – с фотографиями и отпечатками пальцев.

На проходной охрана с автоматами. Но военные, как и все латиноамериканцы, народ приветливый, улыбчивый, хоть и при строгой форме. А мы идем навестить наших рыбаков, что стоят у причала небольшого судоремонтного заводика. Ходу несколько минут, через площадь и улицу, и мы на территории заводика, миновав еще один пост охраны с автоматами. На территории, возле строения, возле свалки металлолома, прохаживается фигура в «спецуре» и в сапогах. Что-то высматривает, выискивает. «Однако, наш!» – угадываем наметанным глазом. Мужик тут же подцепил увесистый пласт-обломок железа, вскинул на плечо.

– Что тут промышляешь? – окликнул его Леня Разводов.

Мужичок без удивления откликнулся, повернулся, зашагал рядом:

– Да на ремонте мы. Уж какой месяц.

Поднялись на палубу среднего траулера. Толпа курильщиков. Кто в чем – в телогрейках, спортивных костюмах, один в полушубке деревенском – в пору за сеном отправлять в таком кожухе. Столик, скамейка, обрезок бочонка. Надпись белой краской: «Для окурков».

К нам интерес. Прижимает ли начальство, ну в смысле выпивки? У них прижимает тоже, но потихоньку, под «одеялом» можно. Спиртное в Аргентине дешевле газировки. Какие заработки? У вас, торгашей, тоже оклады? Говорят, добавили? У нас, мол, тоже. Но на круг у рядового состава выходит рублей по двести. Стоит ли за эти деньги кантоваться месяцами в морях другого полушария? Но кантуемся. С валютой тоже зажимают. Вот и крутись рыбак: магнитофоны, ковры, другое шмутье. На «забой». Жить-то как-то надо, семьи содержать. А в Калининграде таможня совсем озверела. Сейчас, мол, она, таможня, перешла на хозрасчет. Больше задержаний «незаконного» товара, больше выгоды. Московская таможня в Шереметьево, правда, помягче: везешь два ковра, вези.

Как с краской у вас на пароходе? У нас туго. Но латаем и красим ржавчину, как можем. Суда старые, дряхлые. Ткни посильней в борт или надстройку, дырку сделаешь. Рискуем, мол, но работаем. Рядом вон новороссийский рыбак стоит. Они, новороссийцы, в прошлом году после гибели «Нахимова» в такой панике были, когда присмотрелись на чем они плавают: старые корыта.

На свое судно возвращаемся уже в сумерках. Огни порта, огни большого города. В портовых забегаловках – обшарпанных, грязных, кормятся местные работяги. Но на заборах и стенах размашистые, горделивые патриотические надписи на испанском о неприменном возвращении стране Мальвинских островов, отторгнутых от Аргентины английским флотом. Аргентинцы считают это оскорблением национального достоинства. Винят во всем тогдашнего президента страны, которому предлагали военную помощь и Уругвай, и Бразилия, и Парагвай. Но президент отказался. В результате – гибель двухсот молодых аргентинских моряков и военных кораблей.

Пароход наш под погрузкой. Полным, как говорится, ходом она идет. Партиями подвозят бурильные трубы-макароны. Работы палубным кранам-стрелам по горло. Но весело трудятся местные работяги. С улыбкой встречает нас у трапа и охранник с огромным кольтом в кобуре у бедра. Вчера здесь произошла встреча с родственниками нашего пассажира Василия Гордеевича Гоцика, который прошел с нами все штормы, жару тропиков и холод кондишена, когда уж очень «старались» нас охладить в каютах механики.

– А постарели-то как!

– И ты, Василий, постарел.

Немудрено, встретились через тридцать два года разлуки. Василий и родился в Аргентине, вырос здесь, служил в аргентинской армии, оставаясь советским подданным. В 56 году, после «оттепели» хрущевской, уехал на родину отцов в Донецк. Работал там водителем, сварщиком. И вот обнимает сестер, брата, племяшей, уже не знающих русского языка. Наконец родственникам разрешили подняться на борт. Зашли в каюту Василия. С благодарностью жмут руки помполиту, доктору, мне. «Спасибо, привезли в целости, сохранности!» А Василий Гордеевич: «Обратно поеду домой только на этом судне, только с этим экипажем». Когда будет такая возможность? Месяца через три, не раньше.

Жизнь наша земная, а морская тем более, еще ой как не обустроена! Потому нет-нет да услышу жалобы на то-другое. Парни видят во мне представителя печати. Где-то что-то напишу! Может, что и изменится? Только моряков типа Крикова не так-то просто купить на красивые слова. «Вот опять, уверяю вас, прижмут, цикнут и все покатится по-старому с этой «гласностью!»

– Вот слушайте: и смешно и грешно! Стояли мы в Калининграде. Приехали из Питера жены на свидание. Много месяцев не виделись. Сидит один механик в каюте с женой. Привезла овощи, колбаску, бутылочку вина. Заходит первый помощник: «А вы, значит, спаиваете своего мужа? Мы тут боремся за дисциплину! А вы?» Наказание: лишить жены. В Выборге после этого случая жен просто на борт не пускали. Если хочешь повстречаться с супругой, пусть она берет номер в гостинице».

А вот другой «образ» жизни. Не для подражания, просто для информации. Доктор рассказывал:

– Стояли в Мексике, пришел камбузник с греческого парохода, приглашает к себе в гости. Он родился и вырос в России, служил в Советской Армии, потом вместе с матерью, по ее настоянию – хочу умереть на земле отцов! – уехал в Грецию. Трудно было первое время: полное незнание языка, порядки другие, все другое. Пошел на пароход, чтоб поплавать лет пять, подзаработать и открыть свое предпринимательство. Ну вот, идем мы в гости к камбузнику. На пароходе у них в это время была только вахта и капитан, который закрылся в своей каюте, повздорив с командой. В этот день и прилетел представитель фирмы, выдал всем по сто долларов на мелкие расходы, отпустил команду в город, посоветовав, где самые чистые девочки. Это у них в порядке вещей. А про капитана сказал, что, мол, фирма заменит его, коль команда им недовольна.