Светлозар Игов - Олени

В этот раз на ней была темная закрытая блузка, немного скрывавшая ее вызывающий бюст. Я оглядел ее еще раз и снова убедился, что она весьма впечатляющая женщина. И не глупая — наш разговор, длившийся не более получаса, убедил меня в этом.

— Пойдем?

— Хорошо, — ответил я, — только заплачу по счету. — И обернулся в поисках официанта.

— Это лишнее. Заведение принадлежит мне. — И, видимо, чтобы меня утешить, добавила: Если уж тебе так хочется угостить меня, я еще предоставлю тебе немало возможностей.

Дождь уже закончился, бледное солнце просвечивало сквозь мокрые листья деревьев, с которых сцеживались тяжелые серебряные капли. У машины она, заглянув в сумочку, подала мне ключи:

— Я не сажусь за руль, когда выпью. Ты тоже пил, но женщина за рулем опаснее.

А когда я повернул ключ и мотор тихо заурчал, добавила:

— К тому же я не знаю, где ты живешь.

Когда мы вошли в мою квартиру, она стремительно направилась к окну. А распахнув его, обернулась:

— Вау, как старомодно и как классно!

И быстрым, почти неуловимым движением сбросив с себя блузку, решительно двинулась мне навстречу.

Позже, когда наше дыхание уже успокоилось и мы лежали рядом друг с другом, я, протянув руку, коснулся ее лица:

— Нели…

— Дели, — поправила она меня и нежно потерлась щекой о мою руку, а потом, взяв ее, поднесла к своему лицу и поцеловала. Так мы стали любовниками.

Наши любовные пиршества обычно проходили у меня дома, но иногда мы «выходили в свет». Чаще всего это были обеды или ужины в разбросанных по курортным и коттеджным окрестностям города ресторанах, кабачках, клубах, отелях и в каких-то странных заведениях с еще более странными названиями (например, «фитнес-ресторан „Гершвин“»).

Самым запомнившимся мне светским мероприятием стала коктейль-вечеринка в очень модном в том году загородном отеле рядом с известным бизнес-центром. В огромном и безвкусно-помпезном зале, вокруг заставленных всевозможными закусками, деликатесами и бутылками столов прогуливались с бокалами и тарелками в руках бизнесмены, вырядившиеся в шикарные костюмы, богемно небрежные знаменитости, депутаты, министры, модели, похожие на проституток, и высокопоставленные супруги, похожие на коров, телевизионные звезды — словом, вся та публика, что бывает объектом светских рубрик расплодившихся без счета гламурных изданий.

Но что-то здесь было не так. Вообще-то, светская жизнь — всегда спектакль, но этот спектакль был и слишком срежиссирован, и слишком по-дилетантски несуразен. Все словно из сил выбивались, чтобы казаться теми, кем они не были и никогда не будут, да и сам режиссер спектакля прекрасно знал, что все это — лишь одноразовая постановка. (Большие игры разыгрывались в более глубокой тени.) Поэтому все ужасно спешили… нажраться.

Хотя Дели снабдила меня приглашением на этот коктейль и мне нужно было просто перетерпеть всё это хотя бы ради нее, я не смог выдержать и двадцати минут этого паноптикума, участники которого делали вид, что им ужасно весело (кто знает — может быть, им и вправду было весело?), и, подойдя к своей даме, увлеченной каким-то деловым разговором, я прошептал, что ухожу, поужинаю в одном тихом ресторане в городе.

Но и в том тихом ресторане я не стал ужинать, зрелище жующей коктейльной толпы окончательно перебило мой аппетит, поэтому на столе передо мной была лишь бутылка белого вина и брынза, к которой я так и не притронулся.

Дели примчалась через полчаса.

— Что случилось?

Я ответил, что мне стало не просто скучно, но и противно от всего этого коктейльного сборища.

— Ну и дурак, — трезво, с укором произнесла Дели, — люди ходят на такие мероприятия именно для того, чтобы поесть и выпить, а он сбежал — чтобы «поужинать»!

Но я так и не смог заставить себя что-нибудь съесть, даже приезд Дели не разбудил во мне исчезнувший аппетит. Дели, правда, поела, а я выпил еще одну бутылку вина, слегка закусив брынзой. После чего мы поехали домой, чтобы заняться нашими обычными делами, по процедуре.

Этот сексуальный праздник явно грозил затянуться — он длился уже полгода. Но внезапно прекратился. По моей вине.

Весь последний месяц, когда она не приезжала ко мне домой сразу, мы встречались в одном новом кафе. Обычно я приходил заранее и, поджидая ее, просматривал газеты.

В день, когда всё это произошло, она приехала сюда всё такая же спокойная и улыбчивая, как обычно, но уезжала — совсем другой.

Когда официантка поставила перед ней кофе, Дели вдруг нервно оттолкнула чашку, взглянула на девушку и зло, голосом, которого я никогда у нее не слышал и даже не предполагал услышать, прошипела:

— Я же сказала — капучино!

Девушка испуганно опустила глаза («извините, госпожа!») и осторожно взяла чашку с пролившимся на блюдце кофе. А когда отошла, Дели проводила ее ненавидящим взглядом и прошипела ей вслед: «Сучка!»

Я, действительно, не помнил, что именно она заказывала, но даже если официантка и ошиблась, это не могло стать поводом к всплеску подобной злости.

Вскоре девушка принесла капучино, осторожно поставила его на стол и снова проговорила: «Извините, госпожа!», а я улыбнулся ей смущенно, извиняясь.

Дели, ничего не сказав в этот раз, к капучино не притронулась, а потом сказала уже более спокойным, но все еще напряженным голосом, вставая:

— Пойдем отсюда, здесь мы больше не будем встречаться.

Я молча положил на стол банкноту и пошел за нею. Догнал уже на улице и попытался успокоить:

— Что ты злишься из-за каких-то пустяков?

Она смерила меня тем же злым взглядом, который я видел только что.

— Пустяки, говоришь? Да пошел ты!..

И захлопнув гневным движением дверцу, рванула с места так стремительно, что даже ее машина приняла злобный вид и сердито прошипела, удаляясь.

А я вернулся домой, весьма озадаченный ее внезапной истерикой.

Мы не договаривались о встрече, и весь следующий день я ждал ее звонка. Но она так и не позвонила.

Нет, ну что, в самом деле, стало причиной ее гневной вспышки?

Может быть, я чего-то не заметил?

И пошел в кафе с намерением узнать у официантки, что же все-таки случилось. Но девушки на месте не было.

На следующий день я снова был там.

В этот раз девушка была на работе и, заметив меня, подошла.

— Извините, пожалуйста, за тот скандал, но я так и не понял, что же случилось, — начал я.

Девушка тоже была смущена:

— Ну что вы, вам нечего извиняться. Но госпожа в самом деле заказала кофе, а не капучино.

Я не знал, что еще добавить, и заказал себе кофе, взглядом проводив девушку, отошедшую к бару.

И лишь теперь мне пришло в голову, что, возможно, Дели просто ревновала меня, заподозрив в каком-то тайном флирте с незнакомой девушкой — она заметила, как я смотрел на нее, хотя это было совсем невинно, почти автоматически. Но — тогда, а не сейчас, сейчас я и вправду откровенно разглядывал девушку. И когда она отходила, и когда подошла ко мне с кофе.