Леонид Каганов - Таблетки

Митю подняли в воздух, отнесли к дальней бытовке и положили лицом на пол, а пес вокруг все не мог успокоиться: его рык и топот слышались то справа за дощатой стенкой, то слева, а однажды пасть просунулась в окно, забранное толстой решеткой, и бытовка наполнилась ревом, словно испытывали реактивный двигатель. «Чтоб тебя корейцы съели в голодный год» — мысленно пожелал ему Митя.

Кореец — кажется, это был тот самый, что представлялся космонавтом и звал Митю на Байконур — сурово орал на пса «Пдя! Пдя!» и замахивался лопатой, но пес не слушался и его. Морда исчезла из оконной решетки только после того, как кореец принялся тыкать в нее рукояткой лопаты и пару раз попал. Когда в комнате стало тише, он обратился к Мите.

— Где флешка? — спросил кореец на довольно чистом русском, почти без акцента.

Митя перевернулся лицом вверх и замычал в ответ, потому что рот его оставался замотан скотчем. Но похитителя, похоже, это не смущало.

— Флешка. Флешка Григория, — повторял он методично. — Флешка. Карта памяти. Мемори стик. Где?

Митя снова замычал и помотал головой.

— Ты должен подумать обо всем очень хорошо, — предупредил кореец. — Скоро за тобой приедет Зан.

Он еще раз недоверчиво покосился на прическу Мити и вышел. А за ним вышли остальные. Снаружи лязгнул навесной замок, и Митя остался один.

Он извернулся, сел и огляделся. Бытовка была совершенно пуста — даже лопату корейцы унесли с собой. Зачем им лопата — об этом Митя решил просто не думать. Руки и ноги его были все так же связаны скотчем, причем пальцев на руках он уже не чувствовал. Митя с ностальгией вспомнил мягкие сидения джипа и вежливых охранников депутата, которые, похоже, и впрямь собирались его защищать от чего-то подобного.

Он тщетно катался по грязным доскам, пытаясь развязаться. Это не удалось, лишь из куртки вывалился смартфон. Митя на миг почувствовал себя спасенным — ведь можно было позвонить кому-нибудь, например, старому доброму следователю Чашечкину, попытаться что-нибудь промычать в трубку… Если вчера утром Чашечкин казался проблемой, то в аду, наступившем сегодня, он уже выглядел надеждой.

Митя перевернулся на спину, нащупал на полу смартфон онемевшими пальцами и перевернул его экраном вверх. Снова перекатился на живот, гусеницей дополз до экрана и после нескольких попыток ему удалось провести носом по полосе разблокировки.

Увы — сети здесь не было. Пришла в голову спасительная идея — набрать СМС следователю Чашечкину, и если Митю куда-то повезут, есть шанс, что в пути смартфон поймает сеть и отправит сообщение.

Выбрать абонента Чашечкина удалось довольно быстро, но дальше, сколько Митя ни бился носом в стекло экрана, набрать связный текст ему не удавалось — нос оказался совершенно не предназначен для набора текста, а словарь автоподстановок и вовсе будто издевался.

Отчаявшись, Митя заметил непрочитанные СМС. Их было ровно тринадцать, и все от Олеси. Водя носом по экрану, Митя открыл их по порядку и прочел, чувствуя, как холодеют уже не только руки:

«Проснулась… Башка болит, но вчера было невероятно круто! Спасибо за всё! Ты классный!!! Напиши, как долетишь!»

«Голова просто раскалывается… Можно я у тебя еще посплю?»

«Приходила какая-то бабка, открыла своими ключами, дико орала, велела мне (нам с тобой) до вечера собрать вещи и выметаться из квартиры. Ушла. Что делать, не знаю. Спать не могу, голова ад. Не могу найти свои контактные линзы, не помнишь, куда я их вчера положила?»

«Ааааа!!! Тварь походу забрала ключи! Я заперта!!!»

«Мне заблокировали интернет в телефоне. Какой пароль у твоего вайфая?»

«Напиши пароль плииз!!!»

«Нашарила в шкафу аспирин, съела пару таблеток. Башка прошла! Жизнь налаживается! Береги там себя!»

«Я отгадала пароль!!! Ну ты и киноман Ж))))»

«Линзы нашлись! Ключи нашлись!!!»

«Прикинь!!! Адвокат пишет, что скончался мой родственник в Сомали, оставил наследство два миллиона долларов!!!!! Еду оформлять бумаги!!!»

«Меня берут на актерское отделение во ВГИК!!!!!!»

«Меня пригласили на кинопробы в Голливуд!!!!!!!!!!!!!!»

«ТЫ НЕ ПОВЕРИШЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! НЕТ ВРЕМЕНИ РАССКАЗЫВАТЬ!!!!!!!! Надеюсь, у тебя тоже все чики-поки.»

Митя стиснул от бессилия зубы и несколько раз с размахом ударился головой об пол. Он принялся яростно извиваться, мычать и биться всем телом, пока не понял, что с одного боку больнее, а с другого что-то мягкое. Извернувшись, он сумел вывернуть карман куртки, и из нее вывалился бутерброд, обмотанный фольгой. Теперь он напоминал бесформенную лепешку, но это был тот самый бутерброд!

Удача была рядом — ее можно было гонять по полу как шайбу, ложиться на нее спиной и даже нащупать пальцами скрученных за спиной рук, хотя они практически ничего уже не чувствовали. Нельзя было только этот бутерброд съесть, потому что рот оставался замотан несколькими слоями крепкого прозрачного скотча.

Удача была рядом, но совершенно бесполезна. От бессилия Митя зарыдал — из глаз покатились самые настоящие слезы, а нос наполнился влагой так, что стало невозможно дышать.

Митя в бешенстве перекатился на спину, схватил бутерброд пальцами, перевернулся и встал на колени, подпрыгнул и с ревом подбросил его вверх — к самому потолку. А когда тот вернулся, яростно боднул головой — от отчаяния.

Это он сделал зря — бутерброд кувыркнулся в воздухе, обнажая трещины фольги, где виднелся бурый хлебный мякиш, плюхнулся прямо в решетку окна, замер на миг, качнулся — и вывалился наружу.

Митя окончательно смирился с тем, что сегодня не его день. Он лег на пол, закрыл глаза и перестал шевелиться.

И вдруг услышал нечто неожиданное: под окном раздался топот лап, тяжелое дыхание и позвякивание цепи, а затем возня и чавканье. «Всё пошло псу под хвост, — думал Митя отрешенно. — Этим и должно было кончиться. Так мне и надо…»

За окном тем временем что-то происходило. Митя не мог понять, что именно. Звякнуло, прокатилось кубарем по двору, и снова затихло. Следом появился запах — достаточно тошнотворный. Митя снова перевернулся, встал на колени, допрыгал до окошка, подтянулся подбородком и выглянул. За окном не было ничего — только забор с колючей проволокой. А где-то там, за забором, за территорией корейского поселка гудел грузовик и раздавались голоса.

— Коля, йоп! — орали за забором хрипло. — Сдай жопой, назад развернись! Это вообще не тот поселок! Я говорил, едь налево!

Ему столь же энергично отвечали, но голос собеседника было не разобрать.

— Коля, йоп! — надрывался бас. — Стой! Стойбль!!! Куда ты, сцука, в канаву!!!! Сдай назад! Назад сдай, я бревно подложу!!! Дави!!!!

На время голос утонул в реве мотора и визге буксующих шин, а вдогонку понесся лай пса.