Мигел Соуза Тавареш - Экватор

— А еще — на чьей стороне окажется в решающий момент ваше правительство… — добавил Дэвид, на что Луиш-Бернарду ответил лишь молчанием.

— Луиш, — продолжил Дэвид, — я могу предвидеть одну вещь: времени на принятие решений больше не будет. Мне сообщили, что через полгода, в ноябре или декабре, в Лиссабоне намечена завершающая встреча между английскими импортерами какао и владельцами плантаций на Сан-Томе. И там-то как раз и будет решено, объявит ли Англия бойкот продукции с Сан-Томе или нет.

Луиш-Бернарду попытался посмотреть в глаза Дэвиду, несмотря на темноту:

— Могу предположить, что ваш доклад будет иметь решающее значение для импортеров. И это означает, что у меня менее шести месяцев, чтобы убедить вас в том, что триумфатором на этом параде буду именно я. Не так ли?

Дэвид улыбнулся. Теперь настал его черед промолчать. Он достал сигарету из серебряного портсигара, который всегда брал с собой, протянул его Луишу-Бернарду, и закурил. Какое-то время они оба молчали, после чего Луиш-Бернарду объявил, что попробует заснуть. Однако Дэвид, как выяснилось, еще не закончил разговор.

— Луиш, я подумал о том негре, избитом до полусмерти, которого вы вытащили из лап этих дикарей. Как его зовут?

— Габриэл.

— Габриэл. А что вы собираетесь с ним сделать?

— По правде говоря, я еще об этом не думал. Если до прибытия мне не придет никакой мысли на этот счет, просто поселю его у себя, а там посмотрим.

— Что вы, Луиш, этого делать нельзя! Вы не можете просто так привести в дом главаря мятежа, случившегося на вырубках, даже если его и не обвиняют ни в каком преступлении. Для всех это будет означать, что губернатор открыто поддерживает одну из сторон. Накануне приезда на остров министра это будет катастрофично для вас и вашего положения.

— Пожалуй, вы правы. А вы можете предложить что-нибудь другое?

— Вот как раз для этого друзья и нужны: я могу взять его к себе. Про меня скажут только, что я защищаю взбунтовавшихся рабочих. А моему имиджу это ничего не прибавит и не убавит. Я скажу, чтобы его подлечили, и потом возьму к себе на службу. Подыщу работу, чтобы была от него какая-то польза. Да хотя бы — сопровождать Энн в ее долгих прогулках по острову: меня иногда беспокоит, что она всегда ездит одна.

— Дэвид, премного вам благодарен. Вы освободили меня от проблемы, серьезность которой я даже не осознавал.

— Не благодарите, мне это ничего не будет стоить. И, как я уже сказал, наличие у Энн эскорта в виде этого парня только освободит меня от лишних тревожных мыслей.

Луиш-Бернарду немного задумался над последней фразой друга. Слегка засомневавшись, он все-таки задал ему вопрос, уже заранее зная ответ и опасаясь его:

— Дэвид, могу я вас спросить о личном?

— Конечно.

— Вы выдержали бы здесь без Энн?

Дэвид ответил не сразу, как будто хотел сначала взвесить каждое слово.

— Сложно сказать… Жизнь научила меня тому, что наша сопротивляемость трудностям и страданиям всегда больше, чем мы сами от себя ожидаем. Я думаю, что, в крайнем случае, если бы у меня не было альтернативы, я бы смог это выдержать. Так же, как, например, вы. Но я бы точно не выдержал, если бы она оставила меня после Индии. Этого я бы просто не пережил.

— А если бы это произошло сейчас?

— Сейчас это не имело бы смысла. Но если бы она это сделала, я бы последовал за ней. Хоть на край света. А почему вы спрашиваете?

— Да не почему, просто так. Именно такого ответа я и ждал от вас.

Луиш-Бернарду снова прилег, чтобы заснуть. Перед тем, как закрыть глаза, он еще раз посмотрел на небо и на звезды, указывавшие путь назад, домой.

Визит Наследного принца на Сан-Томе готовился так, будто речь шла о масштабной военной операции, получившей поистине всенародную поддержку и успех, как того желал и чего добивался министр Айреш де-Орнельяш. Луиш-Бернарду, открывший в себе неведомое ему доселе призвание организатора праздников и общественных мероприятий, не жалея, тратил на это все свои силы. При этом, его несколько раздражало осознание того, что его работа во главе правительства Сан-Томе в течение прошедших полутора лет будет оценена министром в значительной степени по тому, как будет организована эта встреча. Губернатор сумел привлечь к делу председателя Городского собрания, с которым всегда поддерживал неплохие, хотя и формальные отношения. Вместе они инициировали нечто вроде коллективного соревнования между коммерсантами, жителями города и населением острова, в целом. Такие торговые точки как Casa Vista Alegre, Casa Braga & Irmão, Casa Lima & Gama, а также пивной ресторан Elite, где, так или иначе, встречался весь город, начали соперничать в украшении и обновлении фасадов и стен, краска на которых успела со временем облупиться от влаги и соли. На главных улицах города — Матеуша Сампайу, Графа Валле-Флор, Алберту Гарриду и генерала Сижнейруша — объединенными усилиями муниципалитета и местных жителей была возведена целая декоративная феерия в виде украшенной королевским гербом триумфальной арки на въезде в город и целой вереницы развешанных на столбах флагов, шаров и растянутых между домами цветочных гирлянд. Улицы были чисто убраны и помыты, а клумбы с утра в день прибытия Наследного принца приведены в порядок. Из-за недостатка в средствах наименьшим преобразованиям были подвергнуты фасады общественных зданий, включая, кстати, находившийся в плачевном состоянии Кафедральный собор, самое первое место, которое должен был посетить принц.

Судно «Африка» прибыло по расписанию, утром 13 июля. На берег гости высадились при помощи имевшихся на борту шлюпок, одной из которых в качестве кормчего управлял сам Дон Луиш-Филипе. С тех пор, как король Дон Жуан VI вместе со всеми своими придворными сто лет назад бежал в Бразилию, спасаясь от вторжения войск французского генерала Жюно, никто из членов правящей королевской фамилии не ступал на землю какой-либо из своих заморских провинций, начиная от столь географически близкого острова как Мадейра и заканчивая таким далеким как остров Тимор.

Наследник трона династии де-Браганса сошел на пирс Сан-Томе, облаченный в так называемую «колониальную форму» военно-морских сил — белые брюки и ботинки, белый доломан с позолоченными пуговицами и эполетами и белый кепи. Совсем недавно Дон Луиш-Филипе отпраздновал свой двадцатый день рождения, однако лицо его выдавало в нем, скорее, 17-летнего юношу, в жилах которого текла кровь жителей Центральной Европы, о чем говорили голубые глаза и светлые волосы. Принц улыбался, был в хорошем настроении. В отношении всего, что его окружало, он проявлял искреннее любопытство, которым славился и которое было частью его натуры. Согласно утвержденному ранее протоколу, на пирсе принца встречали министр Орнельяш с небольшой группой сопровождающих, Луиш-Бернарду, глава Городского собрания Жерониму Карвалью да-Силва, а также владельцы плантаций, которые Его Высочество собирался посетить — граф Валле-Флор, прибывший накануне на собственном корабле прямиком из Гавра, и сеньор Энрике Мендонса, находившийся на острове уже около недели.