Курт Воннегут - Фокус-покус

Сейчас-то в стойлах нет ни одной лошади, сами понимаете. Беглые преступники, которые просидели здесь в осаде всего 4 дня, объявившие себя «Борцами за Свободу» и поднявшие американский флаг на верхушке колокольни, так изголодались, что съели всех лошадей и собак, которые жили в городке, подкармливая их мясом и своих заложников – Попечителей колледжа.

Самым выдающимся спортсменом, окончившим Таркингтон, считался, пожалуй, спортсмен-конник Лоуэлл Чанг. Он выиграл бронзовую награду, выступая в составе команды конников США в Сеуле, столице Южной Кореи, еще в 1988 году. Его матери принадлежала половина Гонолулу, а он не мог ни читать, ни писать, ни считать, разве что на пальцах. А вот с физикой у него все было в порядке. Он без труда рассказывал мне, как работают рычаги, линзы и электрические приборы и прочие энергетические установки, и безошибочно предсказывал результат любого эксперимента, который я еще и не начинал, – при условии, что я не требовал от него никаких определений мер и весов – проще говоря, не заставлял его называть цифры.

В 1984 году он получил свидетельство о том, что прослушал курс Наук и Искусств. Это было единственное свидетельство, которое мы выдавали, честно давая понять другим учебным заведениям или будущим работодателям, да и самим студентам, что наши студенты, зачастую при весьма приличных интеллектуальных способностях, в рамки привычных житейских занятий не укладываются.

Лоуэлл Чанг заставил меня впервые в жизни сесть на лошадь, когда мне было 43 года. Он меня подначивал. Я заявил, что вовсе не собираюсь совершить самоубийство, забравшись на спину одного из его горячих, норовистых пони для игры в поло, потому что у меня на шее жена, теща и 2 детей. Он одолжил у своей тогдашней девушки смирную, послушную старую кобылу. Девушку звали Клаудия Рузвельт.

Вы будете смеяться, но девушка Лоуэлла была математическим вундеркиндом, а в остальном – полной идиоткой. Можно было спросить ее: «Сколько будет 5111 раз по 10 022, деленное на 97?» И Клаудия отвечала: «528 066.» Ну и что? Подумаешь!

Да уж, подумаешь! Я сам после многих повторений, пока преподавал в колледже, а потом – в тюрьме, выучил урок: для большинства людей информация – просто разновидность развлечения, сама по себе она им ни к чему. Если факты их не смешат или не пугают, то пусть катятся куда подальше.

Позднее, когда я работал уже в тюрьме, я повстречал матерого рецидивиста, убийцу, по имени Элтон Дарвин, который тоже умел считать в уме. Он был Черный. Но в отличие от Клаудии Рузвельт он мог вести очень умные разговоры. Люди, которых он убивал, были его соперники, или бездельники, или стукачи, а кроме них – те, кого он принял за других, или вообще ни в чем не повинные пешки подпольного наркобизнеса. Его манера говорить была элегантна и увлекательна.

Он убил несравнимо меньше людей, чем я. Но надо признаться, он был лишен моего преимущества – а именно полного одобрения со стороны нашего Правительства.

Кроме того, он совершил большинство убийств ради денег. А я никогда до этого не опускался.

Когда я узнал, что он умеет делать подсчеты в уме, я ему сказал:

– У тебя замечательный талант.

– А ведь это нечестно, а? – ответил он. – Несправедливо, что кто-то рождается с таким громадным преимуществом перед остальными? Когда я отсюда выберусь, куплю себе полосатую палаточку на загляденье и повешу вывеску: «Один Доллар. Входите и смотрите на Черномазого, который умеет считать в уме». Вообще-то выбраться из тюрьмы ему было не суждено. Он отбывал пожизненное заключение без надежды на амнистию или помилование.

Кстати, фантазии Дарвина о том, как он будет звездой математического шоу, когда выйдет на волю, возникли не на пустом месте: их породило то, чем 1 из его прадедушек занимался в Южной Каролине после 1 мировой войны. В те времена все летчики без исключения были белые, и кое-кто из них занялся воздушным пилотажем на сельских ярмарках. Их называли «амбарные штурмовики».

И вот 1 из этих амбарных штурмовиков на двухместном биплане, пристегнул Дарвинова прадедушку ремнями к переднему сиденью, хотя тот даже автомобиль водить не умел. Сам амбарный штурмовик скорчился под задним сиденьем, где публика его не видела, но он мог дотянуться до рычагов. И люди стекались толпами издалека, чтобы, по словам Дарвина, «посмотреть, как Черномазый летает на аэроплане».

Дарвину было всего 25, когда мы с ним познакомились, как раз столько, сколько Лоуэллу Чангу, когда тот выиграл олимпийскую бронзу на соревнованиях по верховой езде в Сеуле, в Южной Корее. Когда мне было 25, я еще ни одного человека не убил, а женщин у меня было куда меньше, чем у Дарвина. Он мне сказал, что ему было всего 20, когда он купил «Феррари» за наличные. А я свой первый автомобиль – очень хорошую тачку, «Шевроле Корветт», купил только в 21, да и то она ни в какое сравнение не идет с «Феррари».

Но я по крайней мере тоже заплатил наличными.

Когда мы с Дарвином беседовали в тюрьме, он придумал такую шутку – как будто мы с ним прибыли с разных планет. Его планетой была тюрьма, а я будто бы прилетел на летающей тарелке с другой, более обширной и мудрой планеты.

Это дало ему возможность посмеяться над тем единственным видом сексуальной активности, который был доступен обитателям тюрьмы.

– У вас там, на вашей планете, детишки есть? – спросил он.

– Да, детишки у нас есть, – сказал я.

– А у нас тут ребята чего только не вытворяют, чтобы получились детишки, – сказал он, – да только ни хрена у них не выходит. Как думаешь, может, они что-то перепутали?

От него я впервые услышал тюремное выражение «П.В.» Он мне сказал, что ему иногда даже хочется схлопотать П.В. Я подумал, что он имеет в виду Т.Е., туберкулез, болезнь очень распространенную в тюрьмах – вот теперь и я болен Т.Е.

Оказалось, что «П.В.» – это «Пропуск на Волю», как заключенные называли СПИД.

Это было, когда мы с ним только познакомились, в 1991, когда он мне сказал, что хотел бы получить П.В., задолго до того, как я сам заразился Т.Б.

Прямо какая-то фигурная лапша в виде букв!

Он с жадностью ловил все, что я рассказывал про нашу долину, где ему предстояло прожить до самой смерти и быть похороненным, – а он ее так и не видел. Не только от самих заключенных, но даже от посетителей скрывали точное географическое положение тюрьмы, чтобы в случае побега человек не знал, чего ему опасаться и куда податься.

Посетителей привозили в долину, в тупик, из Рочестера в автобусах с затемненными стеклами. Самих заключенных доставляли в стальных коробках без окон, где помещалось 10 человек в ручных и ножных кандалах, а коробки грузили на автоплатформы. Ни автобусы, ни стальные коробки до въезда на территорию тюрьмы никогда не открывали.